И все же меня не оставляла тревога. Одновременно чувствовать, что я нашла свой дом – и что привычный мир на глазах рушится; впервые в жизни ощущать себя цельной – и разрываться на части… И пытаться разрешить загадку-противоречие, живя со стаей и тайком бегая к людям… Голова кружилась от мыслей… Я попыталась ни о чем не думать и просто впитывать в себя тепло и спокойствие, исходящие от девочки.

Пригревало послеполуденное солнце, стая спала. Возле Риссы с Тревеггом, сон которых всегда был особенно чуток, улеглись Аззуен и Марра, готовые предупредить меня, если те проснутся. Солнце уже перевалило за середину неба, близилась ночь Большого Разговора. Я пообещала Тали и криане, что приду: нужно было наконец выяснить, кто такие верховные волки и зачем они общаются с людьми. Сегодня улизнуть будет труднее обычного: поблизости шло стадо антилоп, и Рисса хотела научить нас их выслеживать, – поэтому нам велели не разбегаться с поляны, чтобы в нужное время выйти вместе.

Бродя взад-вперед, будто в поисках удобного места для сна, я подобралась к двум дубам на самом краю прогалины, на всякий случай оглянулась и наконец шагнула за пределы поляны.

– Куда это ты собралась?

Уннан заступил мне путь. Оказывается, он только притворялся спящим, а на деле умудрился выбраться в лес и теперь меня поджидал.

– Уйди с дороги, – прорычала я. На вежливость времени не было.

Уннан окинул меня хитрым злобным взглядом.

– Ты же знаешь, я сильнее, – пригрозила я на всякий случай: в последней драке я легко его победила, одолею и на этот раз.

– А драться ты не станешь, – ухмыльнулся Уннан. – Побоишься шума. Так что твоя людская штрекка обойдется без тебя.

Штрекками звали самую недостойную дичь, убить которую ничего не стоит… Я потрясенно уставилась на Уннана. Отговариваться было незачем: я не знала, сколько ему известно.

– И Аззуен с Маррой тоже не попадут к своим штреккам. Думаете, вы такие умные? Шляетесь к людям – только дай волю. А потом врете вожакам – мол, охотились. Охотитесь, а добыча где?

– Если ты такой умный, чего ж не доложил Рууко и Риссе? – спросила я как можно беззаботнее, хотя брюхо у меня свело от страха.

– Может, доложу, а может, и нет, – заявил Уннан. – Но сегодня ты никуда не пойдешь.

Я не успела и рта раскрыть, как Уннан громко тявкнул, волки как один подняли головы.

– Щенки! – окрикнула нас Рисса. – Вам не велено отлучаться, а вы?..

Уннан заискивающе улыбнулся:

– Каала собралась убегать – я и остановил. Нам ведь сказали не уходить…

– Прекрасно. – Кажется, Риссу больше разозлил угодливый тон Уннана, чем мое непослушание. – Каала, сейчас не время. Ложись рядом с Тревеггом и Аззуеном и жди часа охоты.

– Хорошо, – подчинилась я.

Рассеянно поприветствовав Тревегга, я задумалась, как улизнуть с поляны, и не заметила его пристального взгляда. Старый волк хотел было что-то сказать, но за нами наблюдала Рисса, и он вновь улегся.

– Спи, волчица, – шепнул Тревегг. – После поговорим.

Я положила голову на лапы, уверенная, что от волнения не смогу уснуть. Однако усталость взяла свое: лишь стоило мне закрыть глаза, как навалился сон.

Меня разбудило прикосновение руки. Распахнув глаза, я глянула в лицо Тали и растерянно моргнула. И тут же замерла от страха: остальные волки спят здесь же, а час охоты совсем близок, стая скоро проснется…

Как я не подумала, что Тали осмелится прийти на поляну! А если ее увидят?.. Даже прогнать ее невозможно: малейшее поскуливание поднимет всех на ноги.

Она собралась было заговорить; я тут же прижалась носом к ее щеке и встала. Тревегг во сне дернул ухом, на другом конце поляны Минн заворчал и перевернулся на другой бок. Я ткнулась лбом в руку Тали, девочка ухватила меня за загривок и повела. Каждый миг я ожидала тревоги – человеческий запах силен, странно, что его до сих пор не услышали.

Вдруг до меня дошло, что я сама не чувствую запаха Тали, хотя она шла со мной бок о бок. Я принюхалась – от нее пахло лесом, и сладким кленовым соком, и растениями, которые я помнила по ее логову на человечьей поляне. Я хотела спросить, как ей удалось скрыть запах, но прогалина с лежачим деревом была совсем рядом – и девочка потянула меня дальше, в глубь леса. Отойдя на безопасное расстояние, я остановилась, в ожидании объяснений вновь и вновь обнюхивая ее кожу.

– Это уийин, Серебряная Луна, – прошептала она. – Бабушка делает его из сока ветвистого дерева, ягод черной рябины и дюжины трав. Я пока не умею его составлять, надо долго учиться. Бабушка сказала, что если намазаться уийином, то волки меня не учуют. – Тали потерла руки и наморщила нос. – Он клейкий.

Я лизнула ее руку – хотелось больше узнать про уийин: если он скрывает запах девочки даже от меня, почему бы его не использовать на охоте, чтобы добыча учуяла нас не раньше, чем мы нападем. Однако в смеси было слишком много растений и даже толченых насекомых – вряд ли я смогу их сама собрать, чтобы вываляться. А пока я не могла оторваться от ладони девочки.

– Хватит, волчица, – сказала она, отталкивая мою морду. – Мне же надо, чтоб не пахло! Сегодня ночь Большого Разговора, бабушка велела тебя привести. Сказала, это очень важно.

Вылизав девочкины пальцы чуть ли не дочиста, я виновато ткнулась носом в ее ладонь: у Тали мужества вдвое больше моего, ведь я даже не решилась сбежать, когда меня остановили, а она сумела найти нашу поляну и не побоялась приблизиться ко мне в самой гуще стаи.

– Я мало что знаю о Большом Разговоре, – продолжала она говорить на ходу. – Мне туда рано, потому что я еще не женщина, но бабушка велела нам с тобой прийти. Я обрадовалась, когда она тебя позвала.

Судя по голосу, ей было одиноко. Я мягко ткнулась носом в ее ладонь.

За две луны, прошедшие с тех пор, как я вытащила Тали из реки, ее ноги выросли, теперь она шла легким свободным шагом. Конечно, с волком ей не сравняться, но все же через лес мы двигались на удивление быстро. Когда небо начало темнеть, Тали замедлила шаг. Стая, должно быть, уже просыпается, меня наверняка хватились… Ничего не поделаешь: девочка пришла ко мне за помощью, и она ее получит.

– Стой!.. Чуть не забыла.

Тали достала из сумки тыкву и сняла верхушку, в воздухе разнесся запах уийина. Она зачерпнула рукой клейкую массу и втерла ее в мою шерсть, почему-то не тронув подушечки лап, – наверное, не знала, что на лапах у нас самые сильные запаховые железы. Я потерла передними лапами морду, где Тали оставила целую кляксу уийина, задними потопталась по каплям, упавшим на траву, чихнула и посмотрела на Тали. Она смешливо выдохнула и, закрыв тыкву, спрятала ее в сумку. Мы снова пошли вперед.

Час спустя Тали остановилась у неприметной с виду травянистой прогалины с рассыпанными по ней валунами – удобного места вроде тех, где можно собираться стаей. Сквозь просвет в деревьях виднелись горы, мерцающие в лунном свете. Тали, явно чего-то ожидая, присела на землю, я устроилась рядом с ней.

И тут я их учуяла – и, несмотря на рассказы старой женщины, едва поверила собственному носу: к нам толпой двигались верховные волки. Я узнала Франдру и Яндру, остальные были незнакомы. Кто бы подумал, что в Долине столько верховных волков… Я поскулила, давая знак Тали, и двинулась прочь с поляны. Девочка за мной не пошла; тогда я взяла ее зубами за руку и мягко потянула.

– Они идут, Серебряная Луна? – поняла она. – Нужно спрятаться, пока нас не увидели.

Оглянувшись, она выбрала высокий валун и хотела было за ним укрыться, но я видела, что ветер дует от него в сторону верховных волков: хоть уийин и должен был сделать нас незаметными, рисковать не хотелось. Я потянула Тали на другую сторону прогалины и нашла два высоких валуна, стоящих бок о бок; у одного откололся край, открыв небольшой уступ, а между валунами виднелась трещина, способная вместить нас обеих. Я вспрыгнула на уступ, Тали взобралась следом, подтянувшись на сильных руках, и мы юркнули в трещину. Девочка плотно жалась ко мне, ощущать себя втиснутой меж двух камней было неуютно, но я не шевелилась, стараясь дышать медленнее.