– Тебе хватит, – улыбнулась она. – Иначе лопнешь, и нам придется собирать клочки по всей равнине.

Рисса вновь положила голову на лапы и закрыла глаза, а я пошла к остальным щенкам. Наскучило ждать, пока стая проснется, и я хотела разбудить Аззуена – но не знала, прошла ли его обида. Играть не тянуло: день стоял знойный, да еще полумесяц у меня на груди болел и ныл так, как никогда прежде.

Из-за боли я и оказалась первой, кто увидел тех странных существ. Их было двое, они смотрели на нас с другого края равнины, где кончалась трава и начинались деревья. Ветер дул в их сторону, никто из нас не почуял запаха. Они стояли на двух лапах, как выпрямившаяся медведица нынешним утром, только та была выше и намного массивнее. В передних лапах, свисающих по бокам, существа держали палки. Я не поняла, что на них за шерсть: то ли редкая, то ли короткая… Ветер переменился и принес запах, – их влажная, как у коней, кожа пахла чем-то густым и едким, можжевеловый аромат почему-то казался знакомым.

Вздрогнув, я тявкнула, чтобы разбудить стаю. Проснувшиеся волки взглядывали на меня раздраженно, однако, почуяв запах и увидев существ, они с рычанием окружили тушу; вороны тут же с карканьем взмыли в воздух. Странные существа подняли палки, направив их на нас, и я увидела, что концы палок острые и походят на гигантские шипы. Существа чуть приблизились; до них оставалось не меньше сорока прыжков, но я не знала, быстро ли они бегают. Длиннозуб покроет такое расстояние за один вдох.

Рууко издал низкий рык и раскрыл пасть, показав все сорок два острых зуба; шерсть его угрожающе вздыбилась, он словно стал вдвое больше. Рядом с ним яростно скалились все волки Быстрой Реки. Когда два длиннолапых существа, помедлив, опустили палки и постепенно отступили в лес, стая еще несколько мгновений стояла, рыча и не отходя от своей добычи.

– Веррна, они ушли? – спросил Рууко. Все знали, что у Веррны в стае самый острый слух.

– Они идут к реке, вожак. – Веррна насторожила уши с темными кончиками. – Пока нам ничто не грозит.

Боль в груди, где полумесяц, немного ослабла, и я вдруг поняла, что при приближении существ она усиливалась.

Рууко вздохнул чуть спокойнее, волки снова легли на землю, на этот раз не отходя от добычи. Рисса осталась стоять в нескольких прыжках от нас, глядя вслед ушедшим существам – напряженная, с вздыбленной шерстью и поднятым хвостом.

– Спутница… – произнес Рууко, когда заметил, что она не присоединилась к остальным.

Рисса отозвалась не сразу.

– Мне это не нравится, – наконец произнесла она. – Совсем не нравится. Когда взойдет луна, переправимся через реку. Щенкам пора узнать, что такое люди.

Стая замерла в молчании. Стало слышно, как поодаль вороны ссорятся за кусок мяса, как шуршит в кустах мелкая дичь и даже как прыгают блохи по шкуре старого Тревегга.

– Люди? – переспросил Рууко, не сводя глаз с Риссы. – Когда волчатам едва четыре луны от роду? Прежде ты была осторожнее!..

Волчица угрожающе шагнула к вожаку.

– Осторожность и велит мне показать людей сейчас, пока не поздно, – огрызнулась она. – Когда ты вел щенков через Великую Равнину лишь для того, чтоб потешить свою гордость, тебе никто не мешал. Теперь мой черед принимать решения.

Рууко отступил, и его изумление показалось бы мне забавным, не будь я так ошеломлена: увидев гневную Риссу, я поняла, что считать Рууко единственным вожаком стаи Быстрой Реки – непростительная глупость. Гладкое Крыло и Песнь Дождя на минуту отвлеклись от туши и, склонив головы набок, прислушались к перепалке.

– Люди, – тихо произнес Аззуен, словно пробуя слово на вкус, и задумчиво наморщил лоб. – Они не похожи на других существ. Кто они – добыча или враги?..

– С каких пор люди суются на равнину Высокой Травы среди лета? – продолжала Рисса. – Их место под горой или у саламандрового озера. А сейчас они уже не помнят, что такое границы, бродят где попало когда захотят. Ты и вправду хочешь, чтобы щенки нарвались на них неожиданно, ничего не зная?.. Еще одна луна – и волчата двинутся на вылазки. Им нельзя оставаться в неведении!

Рууко зарычал, словно хотел отыграться за недавний испуг; Рисса в ответ сощурила глаза и оскалилась. За последнее время она набрала вес и уже не выглядела похудевшей, как во время выкармливания щенков, ее белоснежная шерсть стала густой и блестящей. Мощная в плечах и не уступающая спутнику в силе, Рисса стояла напротив Рууко, и было ясно, что она не отступится. Остальные волки, окружившие их, явно заволновались: размолвки вожаков могут ослабить стаю, к таким ссорам относятся настороженно. Тревегг подошел к Рууко и что-то сказал ему на ухо. Минн тревожно взвизгнул, у меня свело брюхо от страха: что будет, если вожаки и правда вступят в бой? Аззуена била дрожь, Марра прерывисто дышала, только Иллин и Веррна глядели спокойно и заинтересованно. Глаза Иллин то и дело перебегали с Риссы на Рууко и обратно, я чуть не въяве слышала ее мысли – она жадно впитывала все касающееся главенства в стае. Веррна тихо зарычала, глядя на битву спокойным оценивающим взглядом: любой промах Рууко или Риссы может открыть сильному волку дорогу в вожаки. Мне почему-то не хотелось, чтобы стаю возглавила Веррна.

– Я думаю о стае, Рисса. – Рууко не отступил, но и не пытался оттеснять волчицу туда, где ей останется лишь нападать. Голос его звучал серьезно. – Волки Скалистой Вершины сильны, а к людям нужно идти через земли Скалистых. Нам нельзя терять щенков: зимой нужны будут все, кто способен охотиться. Добыча сейчас не та, что прежде.

Я разозлилась. При переходе через равнину Рууко не волновало, выживем ли мы с Аззуеном: он тогда сказал Веррне, что в любой стае выживают не все щенки и что двое самых слабых – не потеря. А теперь делает вид, будто изо всех сил о нас заботится! Я, конечно, признавала Рууко вожаком, но любить его мне было не за что. Я с трудом подавила недовольный рык.

Рисса все же приняла слова Рууко всерьез.

– Да, спутник, добычи сейчас меньше: ее забирают люди. Нам грозит зимний переход, людей мы неминуемо встретим – и потому щенки должны о них узнать.

– Мне это не нравится, – повторил Рууко, уже не пытаясь вздыбить шерсть. – До зимы людей можно просто не замечать.

– Не замечать? Как когда-то Хиилн? – бросила Рисса.

Вожак вздрогнул. В стае временами шептались о Хиилне – волке, оставившем стаю еще до нашего рождения.

– Проще не заметить длиннозуба, настигающего добычу, – продолжала волчица. – Ты не хуже меня знаешь, что встреч с человеком не избежать. Дождемся восхода луны: люди ночью слепы, как птенцы, нас никто не увидит.

Рууко ослабил плечи и кивнул.

– Мы с Тревеггом и Минном останемся стеречь мясо, с вами пойдут Иллин и Веррна.

Иллин и Веррна – сильные и отважные бойцы: может, вожак и впрямь о нас заботится? Хотя, наверное, скорее о Риссе…

Волчица мягко ткнулась мордой в шею Рууко; стая вздохнула свободнее. Вороны, якобы увлеченные трапезой, одобрительно закивали головами, как вдруг Гладкое Крыло тревожно каркнул.

Я снова почувствовала странное покалывание в груди – и поняла, что люди возвращаются. Я не успела ничего сказать: Веррна вздернула уши торчком.

– Люди идут обратно. Их много. – В ее груди что-то заклокотало. – Идут отнять нашу добычу!

Мы разом обернулись к Рууко.

– Сколько их? – спросил он Веррну.

– Семеро взрослых самцов, – подал голос Гладкое Крыло, со вздохом расправляя крылья. – Лучше давайте уносить мясо, пока тут еще что-то осталось, кроме окровавленной травы.

– Может, пойдете с нами к людям? – улыбнулась Рисса.

– Днем – не отказались бы, но днем вы их боитесь, – ответила Песнь Дождя. – Нам-то они не страшны, летаем когда захотим.

– Люди швыряют в нас чем попало, – доверительно доложил Тлитоо, садясь на землю между мной и Аззуеном. – Зато на краю их поляны валяется хорошая еда: тащи что хочешь, лишь бы не заметили. Я вас туда отведу, даже если стая не пойдет. Я знаю дорогу.