Деревья мало защищали Марго от дождя, и у нее в голове мелькнула мысль спрятаться под мостом, куда, казалось, не мог проникать ливень и где, наверное, нашлось бы укромное местечко для нее.

Всеми силами стараясь не скатиться под откос канавы, девочка, изнемогавшая от усталости, ощупью притащилась к мосту, села на корточки у его перил и заглянула под него. Но сверху ничего не было видно. Тогда с величайшей опаской она соскользнула вниз, придерживаясь обеими руками за доски и бревна, служившие основанием моста. Здесь дождь не мог уже достать Марго. Одна только сырость да мгла царили под сводами моста. Канава, наполнившаяся дождевой водой, зияла на расстоянии полуаршина. Слышно было бульканье водяных струек. Но в уголку, под одной из свай моста, Марго показалось относительно сухо и уютно.

Прислонив усталую голову к толстому бревну, она присела отдохнуть и так и осталась в полусидячем положении. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она боялась, что во время сна свалится в воду, захлебнется и утонет. Поэтому она решила просидеть всю ночь до рассвета, стараясь даже не задремать. Но детские силы в конце концов не выдержали, и она задремала и забылась чутким и неспокойным сном. Однако, недолго продолжался ее сон. Через полчаса, не больше, она уже проснулась: что-то шершавое и мягкое щекотало ее вдоль руки…

Марго испуганно открыла глаза и оглянулась.

Было раннее утро. Первые лучи рассвета успели уже проникнуть под мост, и она увидела какое-то мохнатое существо, осторожно поглаживавшее ее руку. Мохнатое существо показалось ей маленьким человеком — лилипутом, обросшим волосами, или сказочным гномом-карликом.

«Это сон. Я вижу все это во сне», — подумала Марго и, снова закрыв глаза, собралась заснуть опять. Но тихий молодой голос неожиданно прозвучал подле нее:

— Не спи, девочка. Уже скоро утро… Скажи, как ты попала сюда?

Малютка Марго вздрогнула от неожиданности и изумленными глазами взглянула на говорившего.

Перед ней, у самой канавы, под сводом моста, сидел мальчик лет 16-ти, смуглый, черноглазый, одетый в какие-то жалкие лохмотья, очень худощавый, но рослый и сильный на вид. А около него, продолжая осторожно и нежно гладить руку девочки, суетилась, смешно мигая глазками, маленькая коричневая, с забавной мордочкой, вертлявая обезьянка — то самое мохнатое существо, которое Марго приняла за человека-лилипута, обросшего волосами.

Смуглый мальчик посмотрел на малютку, протянул ей довольно грязную руку и произнес приветливо:

— Здравствуй!..

Он очень мягко выговорил это слово. «Так русские не произносят слова, они говорят гораздо тверже», — подумала Марго, и ей показалось, что этот мальчик непременно иностранец, может быть, даже француз. Сердечно ее дрогнуло от радости при одной только мысли о том, что она здесь, на чужбине, встретила соотечественника. Действительно, смуглое, худощавое, подвижное лицо его с черными, как вишни, глазами напоминало Марго лица мальчуганов, которых она частенько встречала на улицах Парижа.

Набравшись храбрости, она уставилась глазами на мальчика и спросила по-французски:

— Ты не русский, правда, не русский?

Мальчик в ответ отрицательно покачал головой, и это почему-то рассеяло окончательно сомнения Марго в том, что мальчик француз.

— О, какое счастье! Какое счастье! Мы соотечественники! — воскликнула девочка и едва не заплакала от радостного волнения, которое ее охватило.

Но незнакомый мальчик ничего не понимал и продолжал отрицательно качать головой.

Тогда Марго сознала свою ошибку и с опечаленным сердцем обратилась к мальчику по-русски:

— Кто же ты? Не француз? Как это жалко! А я думала, что встретила родного человека.

Мальчик-незнакомец, услышав русскую речь, сразу ответил:

— Я болгарин. Я пришел в Россию зарабатывать хлеб с моей сестрою и «Яшкою», — тут он кивнул в сторону обезьянки, успевшей заняться блестящей медной пуговицей на кофте Марго. — Сестра, — продолжал он, — пела, я заставлял «Яшку» танцовать и кувыркаться. Мы ходили по дворам втроем: я, сестра и Яшка. Но сестра заболела и померла в больнице. Теперь нас осталось на свете только двое — Яшка да я… Ну, а ты откуда родом? Видать, что не русская. Как ты сюда попала?

Лицо мальчика выражало самое искреннее участие, а добрые черные глаза приветливо и мягко смотрели на девочку. Это лицо, этот взгляд подбодрили Марго и заставили ее рассказать своему новому знакомому обо всем, начиная с детства в Париже и кончая последними днями здесь в Петербурге.

— Зовут меня Марго, — закончила свой рассказ девочка.

— А меня зовут Иванка Жанев.

Иванка выслушал с большим вниманием девочку. Когда она повторила ему о происшедших с нею сегодня приключениях, он задумался немного и сказал:

— Знаешь ли, тебе к твоему англичанину возвращаться не следует. Он, верно, сумасшедший какой-то: и работой замучает, и воспитанием своим доконает тебя. А вот что я тебе посоветую: сестра моя померла, может быть, ты за нее со мною останешься? Станем вместе по дворам ходить: ты петь, я Яшку показывать. А как денег наберем — на твою родину поедем. Ты говоришь, у тебя там друзья есть. Так вот они тебя там приютят, а может, и меня куда на место устроят; здесь-то у меня знакомых нет ни души… А пока что, по дворам походим, денег насобираем. На родину с деньгами-то куда лучше явиться, нежели с пустым карманом. Как ты думаешь, а?

Марго вздрогнула. То, что говорил ей этот смуглый, черноглазый Иванка, как нельзя более совпадало с ее желаниями. Она была в восторге: жизнь маленькой бродячей певицы, самостоятельный заработок, а главное, возможность попасть, наконец, на милую родину, в Париж — заранее радовали ее сердечко… «Боже мой, — думала она, — как бы это было хорошо!»

Марго снова ожила и повеселела. Глазенки ее загорелись от удовольствия. Милый, хороший этот Иванка! Не посылает ли его ей на помощь сама судьба?

Но внезапно Марго опечалилась и притихла. А как же она будет петь? Она ведь не умеет петь, не знает ничего, кроме своих детских французских песенок… И она тут же высказала свою тревогу Иванке.

Тот только рассмеялся в ответ.

— Вот это-то и хорошо, что ты умеешь петь только французские песенки. За это нам будут больше денег давать. Будем говорить, что мы бродячие французы — брат и сестра. Ну, а теперь я тебе дам хлеба, яйцо и огурец. Закуси хорошенько, и тронемся в путь, не то твой англичанин тебя хватится и насильно водворит домой.

— Но его, наверное, побили бродяги, которые забрались в домик, — выразила свое предположение Марго и задрожала всем телом от жалости к своему случайному хозяину.

— Э, пустое!.. Никто его не побил, все живы и целы. Небось, купим газету завтра и все из нее узнаем. Я по-русски немного читаю, пойму, если там будет напечатано. А пока поешь, и айда в путь с Богом! Ты Яшку только полюби моего. Хороший он зверюшка. А умница такой, что другого человека умней.

И, сказав это, Иванка притянул к себе Яшку и поцеловал его прямо в мордочку.

Марго сделала то же самое. Обезьянка ответила девочке лаской на ласку и, прижавшись к ее груди, терпеливо ждала своей порции завтрака.

Никогда еще Марго не показался таким вкусным завтрак. Она с удовольствием уничтожила хлеб, огурец и яйцо. Иванка и Яшка не отставали от нее.

Закусив, дети вылезли из-под моста и направились в путь.

— Надо выйти из этой местности, пока не станут просыпаться люди, — решил Иванка, сажая Яшку себе на плечо и протягивая руку Марго.

— Да, да, а не то мистер Джон не пустит, — подтвердила девочка и бодро зашагала об руку со своим приятелем.

Дождь перестал. Утро наступало, стало совсем светло. Выглянувшее солнце просушило мокрое платье девочки. Марго с Иванкой прибавили ходу. Она, несмотря на тревожно проведенную ночь, чувствовала себя бодрой и спокойной. Что-то улыбалось ей впереди ясной и светлой улыбкой. Это была надежда снова в ближайшем будущем увидеть милый Париж и старых добрых друзей.