Ближе всех Петька. Он сильно простужен и страшно кашляет. Он не дает покоя здесь никому. Петька — очень раздражительный больной. Все его считают капризным и несносным. Всегда он всеми и всем недоволен, ноет и ворчит целый день. Сестра милосердия из сил выбилась с ним. Петька замолкает только в то время, когда у него во рту есть что-нибудь сладкое. Он всем надоел своим нытьем и капризами, и никто его не любит в больнице.

Зато по другую сторону Марго лежит милая терпеливая десятилетняя девочка. У нее постоянно болит голова. Но девочка не жалуется. Это — маленькая цветочница, то есть ученица из мастерской, где делают бумажные цветы. Ее зовут Маша.

Маша видела, как привезли полуживую Марго в больницу. Почему-то Марго ей с первого же дня очень понравилась, и Маша полюбила маленькую француженку. Когда Марго стала понемногу приходить в себя и поправляться, Маша, сама еще больная и слабая, трогательно ухаживала за бедной француженкой, у которой тут не было родных.

Марго уже умела довольно сносно говорить по-русски: она рассказала товарищам и подругам по больнице обо всем, что с ней случилось. Рассказала о крушении поезда, о смерти мамы, об учительнице села Дерябкино, об авиаторе Жане Дюи, о воздушном путешествии и об их падении в море. Все это было так необыкновенно, что маленькая француженка сразу заинтересовала своей судьбой всех находившихся в палате детей.

Ее упрашивали повторить все ее приключения. Марго рассказывала без конца, а дети жадно слушали ее.

Один Петька насмешливо улыбался и недоверчиво покачивал головою.

— Все-то она врет! А вы развесили уши, глупые! — сказал он, однажды, когда дети обступили маленькую француженку, расспрашивая о подробностях всего происшедшего.

— Я никогда не вру, — покраснев, заметила строго Марго.

— Ну-ну. Скажешь тоже. Соврешь — недорого возьмешь, — поддразнивал ее Петька.

— Ты — злой, Петр! Марго еще маленькая, где было ей придумать то, что она рассказывает? — заступилась за девочку цветочница Маша.

— Ну, да, не придумать! Девчонки сумеют выдумать все, что хотят, — сердито проворчал мальчуган.

— Знаешь, почему он сердится? — обратилась после этого Маша к Марго — потому, что ты никогда не угощаешь его конфетами, а мы все всегда делимся с ним тем, что у нас есть.

— Но… у меня нет конфет, — вздохнула Марго.

— Зато у тебя есть деньги… Твой знакомый оставил тебе. Попроси сиделку купить шоколаду или мармеладу и угости Петьку. Он только тогда и бывает спокоен, когда ест что-нибудь.

— Хорошо, я попробую, — согласилась Марго.

В тот же вечер она попросила сиделку сходить за леденцами и пастилой, дав ей на это одну из золотых монет, которые ей оставил Жан Дюи.

Петька из-под одеяла следил за Марго и заметил, откуда она взяла деньги. Заметил он также, сколько у нее осталось под подушкой золотых монет… Петька был маленький уличный бродяжка. Родители его давно умерли, и некому было воспитывать мальчика и удерживать его от дурных поступков. Он жил одно время у сапожника в ученье, но убежал оттуда и слонялся по улицам, нищенствуя с другими несчастными уличными детьми.

Оборванный, почти босой, проводил он целые дни без приюта, а ночевал где-нибудь на глухой, безлюдной улице под забором. Зимой, во время сильных морозов, Петька простудился и заболел. Он сидел на улице и весь трясся. Прохожие его заметили, стали расспрашивать, что с ним, и отправили в детскую больницу.

Здесь Петька, поправившись немного, вел себя не лучше, чем на улице, бранился, ругался и даже крал мелкие вещи у других больных и сиделок.

Как больного, Петьку нельзя было слишком волновать выговорами и замечаниями: его здоровье было очень слабо. Но не было также никакой возможности терпеть его выходки и ссоры со всеми другими детьми.

— Если ты впредь будешь накидываться на детей, — грозила Петьке не раз сестра милосердия, ухаживавшая за больными детьми, — то я переведу тебя в отдельную палату. Ты будешь лежать и скучать там совсем один.

Этой угрозы Петька боялся больше всего. В отдельной комнате ему было бы ужасно скучно. В общей палате он развлекался, дразня того или другого ребенка, или наслаждался сластями, которые дети, помимо своего желания, давали ему, лишь бы он не мучил их. А там, в одинокой комнате, некому давать ему гостинцы. Вот почему Петька утихал при такой угрозе сестры милосердия и старался хоть некоторое время держать себя прилично.

Увидев деньги под подушкой Марго, он весь так и загорелся.

— Откуда у тебя золото? — жадно глядя на блестящие новенькие монетки, спросил Петька Марго.

— Мне их принес господин Жан в подарок, — отвечала девочка.

— Значит, с неба упало такое богатство? — засмеялся Петька. — А мне ничего не дашь?

— Эти деньги мне нужны на дорогу, я еду в Париж, — побледнев от испуга, залепетала Марго. — Я не могу их раздать и растратить. Я уже разменяла один золотой, чтобы купить тебе конфет… Больше не могу…

— Ну отдай мне хотя сдачу, что принесла тебе сиделка, — настаивал Петька.

— Это я могу тебе отдать, возьми… — и Марго протянула ему деньги.

Петька жадно схватил их и засунул под подушку.

Пришла сестра милосердия и велела всем укладываться спать. Огонь в лампе потух, вместо него сиделка зажгла ночник. Полная тишина воцарилась в детской больничной палате.

Уже поздно, но Марго не смыкает глаз…

Бред и стоны проснувшегося больного ребенка мешают ей заснуть. Марго вспоминает все то, что произошло с нею недавно… Мечты ее улетают в далекий Париж. «Теперь уже, наверное, авиатор Жан передал ее поручение Полю, — думает Марго, — Поль переговорил с дедушкой, и, может быть, они оба скоро приедут сюда, так скоро, что мне и не придется даже вступить в незнакомый дом Гродовцевых. Ах, как это было бы хорошо»!

Марго закрывает глаза, и ей кажется, что она уже видит и старого господина Ришара, которого она, как и Поль, называла дедушкой, и самого Поля, милого-милого и любимого теперь, после смерти матери, больше всех на свете. Вот он, как живой вырисовывается перед ней. Да, это он, это его глаза, улыбка, остриженные коротким ежиком волосы…

— Поль, ты?.. Наконец-то, я тебя вижу! — шепчет Марго, поверив тому, что ей только показалось.

Но, странное дело, этот Поль, стоящий сейчас перед ее кроватью, много выше ростом того Поля, которого она знала в Париже. Почему Поль закутан в одеяло и говорит совсем хорошо по-русски? Как это странно!.. Где он мог научиться русскому языку? Марго не понимает, что случилось, и спрашивает еще раз…

— Это ты Поль?

— Да, да, это я, Марго. Спи, пожалуйста, уже поздно, — ответил ей какой-то голос.

Удивленная, она приподнимается немного в постели. В тот же миг чья то костлявая рука, совсем не похожая на маленькую пухлую ручонку Поля, скользит мимо ее лица и что-то шарит у нее под подушкой…

Невольный страх прокрадывается в душу Марго.

— Ай-ай! — кричит он отчаянным голосом на всю палату, хватая пальцами костлявую руку. — Кто это? Ай-ай-ай-ай-ай-ай…

— Ай-ай-ай-ай! — отзываются проснувшиеся от крика Марго больные дети.

И вся палата вмиг наполняется шумом… Раздаются во всех углах испуганные крики, плач, визг. Просыпается и сиделка и зажигает лампу. Вбегает сестра милосердия, дежурившая ночью в соседней комнате.

— Что такое? Что за крики? Кто это кричит? Ты, Марго.

При свете зажженной лампы все стало ясно и понятно.

Петька, закутанный в одеяло, стоит у постели Марго. Девочка, сидя на кровати, крепко держит его за правую руку… Мальчуган старается вырвать свой кулак. В кулаке у него зажаты золотые монеты, которые он хотел утащить у Марго из-под подушки.

Испуганная, бледная малютка крепко вцепилась ему в руку и не выпускает ее.

— Он хотел… он взял деньги… Он просил вечером еще… Я отказалась дать ему… Он хотел взять тихонько… без спросу… О, Боже. Я услыхала… и… закричала… — лепетала она, мешая в волнении русские и французские слова.