Думая о том, зачем ей одной целый дом, подошла к громаде коробок в зале. Нажала на замок и открыла. В пружинной пене оказалась посуда. Пена легко отставала, и Лена переложила тарелки и чашки на стол. Пустую коробкой с пеной отнесла в уличный контейнер. Занесла в дом еще одну увесистую коробку. В ней оказались книги. Вернулась в контейнер, включила комм, поднесла экранчик к замку. Ура! Высветилось содержимое: украшения быта. Поднесла к следующему: столовые приборы и посуда. Покрывала, занавески. Книги. Кастрюли и сковородки. Люстры. Ни белья, ни одежды, ни обуви? Захлопнула "гараж" и поднялась на второй этаж.

Две комнаты выходили на балкон над внутренним еще пустым и голым двориком. Третья смотрела на улицу. В каждой была ванная с туалетом. На кровати её спальни, которая была полной копией московской квартиры, лежало длинное голубое платье с пышной юбкой и вышитым черным бисером лифом. На полу у самой юбки - ее выходные черные лодочки. Ткань платья была незнакомая, струилась и переливалась, и в то же время была мягкой, как бархат. Погладив платье, Лена просмотрела шкафы - все вещи лежали на привычных местах. Да, удивительно! Это копия её комнаты, только просторнее. Стены непривычно рыжие, а окно голое, без занавесок. Зимняя одежда и обувь сложена у стены.

Платье оказалось прямо как влитое. На кровати еще был конверт с тончайшим кружевным бельем и чулками. Вот, теперь она точно сказочная принцесса! А в голове совершенно самостоятельно мелькали остро кусающие слова: зачем тут мамина спальня, когда мама неизвестно где? Серёжа твердил, что комната для него - это излишество, он все равно часто в разъездах, и спал в большой комнате на диване. А тут для его спальни и мебели нет.

Во входную дверь постучались. Потом забликал огонёчек браслета.

- Вы Лена? - с экранчика комма улыбалось конопатое лицо киношного Иванушки-дурачка. Все было большое и распахнутое: сероголубые глаза, рот до ушей, лошадиные зубы, широкий картошкой нос. - Я - Стасик. Выходите, на праздник пойдем.

- Здравствуйте, - Лена открыла дверь.

- Ух ты! Прямо королева! - Стасик сложил руки и изобразил поклон. Его волнистая блондинистая шевелюра была утыкана множеством девчачьих заколок и пушистых резиночек с бабочками. - А, не обращайте внимания: племянницы разбирают вещи и я на радостях изображаю сказочного единорога. В нашем доме - вон тот зеленый с бело-розовыми громаднющими орхидеями - сейчас такой визг стоит, что я удрал. Моя сестра Светлана у вас в отделении была. Пошли танцевать? И вкуснятину лопать!

- А как вы узнали, что я тут?

- Йирт меня спасла от домашнего насилия, послала спасать вас. Давай на ты?

- Давай...

- Сигареты у тебя есть?

- Нет, я не курю. Это же вредно, вряд ли ажлисс будут сигареты делать. Откуда я бы их взяла?

Сказка продалжалась. Вещи успеет разобрать завтра. Или через декаду... Может, она пока поживет в больнице, не выгонит же ее Кин? Или выгонит? Завтра приедут новые поселенцы...

Общий ужин шумел до поздней ночи. На перелетавшей с улицы на улицу платформе играл маленький оркестр из трех гитаристов, синтезатора и даже барабанщика. Для всеобщей пользы музыкантов заранее освободили от стройки, и они сыгрались в некое подобие ансамбля. На платформу время от времени залезали энтузиасты, пели вместе со всеми знакомые всем песни, и практически профессионально пели.

На площади посреди квартала, куда лучами звезды сходились теперь жилые и освещенные улицы, устроили стадион, и Йирт на кварге из детского зоопарка показывала чудеса выездки. Да, конечно, кварг - это не настоящая лошадь, но выглядело красиво. Потом кварг вместе с пониками катал всех желающих. А на огороженной арене ажлисс с потрясающей скоростью и ловкостью фехтовали саблями, показывали борьбу и рукопашный бой. Там Лена увидела и Риса. Арн на этот раз был в оранжевых свободных штанах и кожаной жилетке с аппликациями.

Кин представил Риса, рассказав историю народа арнов. Несколько столетий назад император-беглец Тадей решил создать людей-оборотней для непобедимой армии, но арны взбунтовались и свергли Тадея, а потом случайно оказались в Империи. Теперь Рис - первый ажлисс-арн, несет службу по охране людей в лесу, учит диких животных держаться подальше от поселений.

Вдоль одной из улиц устроили соревнование по стрельбе из арбалетов. Оказывается, дети в школе тоже учились стрелять, фехтовать и летать на планере. В тихом закутке квартального парка - Кин сказал, что парки обязателько будут в каждом районе - стояли стеклянные кубы с местными животными. Лена там нашла и травяного волка: зверюшка походила на сплющенную с боков мокрицу высотой по колено, с острой лисьёй мордочкой, покрытой щетинистыми бородавками. Гадость неописуемая! А желтенькие воробушки оказались скорее шерстяными мышками: хотя у них были короткие клювики, но крылья кончались лапками...

Поздно ночью Лена привела Стасика в больничную каморку, показать, где она жила и работала. Ну а что? Они были слегка пьяны от шума, еды, танцев, от общей радости. И в конце концов Кин сказал же, что она должна найти пару. Жизнь должна продолжаться.

*

*

Вздрогнешь и проснёшься на рассвете,

Тени тонкие растаяли в руке.

След пропал. На пальцах лучик светел.

Птичий гомон приведет к реке...

Лунный свет в воде зовет далёко в море,

Растекаясь в бездну, в небосвод.

В космос, в млечный путь. В любви и горе...

Только вспомнить, кто тебя зовёт.

***

Стив проснулся и не шевелясь угробил сканом летучих кровососущих насекомых в домике. Истребил и с внешней стороны марлевого полога и несколько насосавшихся, умудрившихся пробраться под полог. Рукодельник-Лирой уже перед второй ночевкой в этом комарином рассаднике сшил тент и завесил на растяжках над кроватью, потому что топиться в местных вонючих репеллентах Стив отказался. Он вообще был не согласен с Принципами Империи использовать местные условия и материалы, забывая о прогрессе. Утешил зуд от укусов - какая-то дрянь тяпнула его прямо перед пробуждением! Чтобы окончательно проснуться, жестко растёр лицо и уши забинтованными ладонями. Сел и смотал бинты, пока охрана не заметила: не хотелось объяснять, что всесильный экзекутор, оказывается, имеет дефекры и нуждается в таких отвлекающих маневрах для своих слабостей. Забавно, как казалось бы ненужный урок наложения повязок для первой помощи людям, когда у спасателей нет времени лечить сразу, неожиданно поможет спасаться от неврозов. Навязчивая боль в руках, иногда не дающая уснуть, становилась тише, если кисть удавалось сжать, сесть на неё или вот - наложить плотную перевязь номер три, захватывая и пальцы.

Но всё равно, проснуться в деревянном домике на берегу горного озера было здорово. Через раскрытую дверь тянуло влажной свежестью. Даже опять пришли стихи, которые не сочинялись уже миллион лет. Короткие дни Сэмлы отщелкивались как на метрономе в тренировочном зале: раз-два-три-четыре... Скоро он тут закончит. Хорошо было играть в пересчёт времени дома: день - это не двадцать стандартных часов, а аж двадцать четыре коротких земных... Хорошо было мечтать, как он увидит родные пейзажи и все вспомнит. Разберется, где его воспоминания, а где чужие... Но жить в ритме Сэмлы было странно и суетливо. Искать эти родные места оказалось некогда, да и он не будет. Если задуматься, то у него все есть в памяти. И нет, он не чувствует себя дома на этой планете. Дом - это там, где привык. Где уютно и тихо, а тут сплошная гонка. Но сегодня он попытается вспомнить. Он обещал не искать место или людей, но поискать в своей памяти он может. Все равно его память всегда с ним, хотя и запертая.