***

“Как же так?” — подумал Оур. И Оливия, и Патрисия покорились слишком легко. Если Присциллу ему подадут уже готовую и на все согласную, пропадет всякий интерес. Поэтому Оур после коротких раздумий положил руку на голову Присциллы и зачитал заклинание. Ко взмокшим, застланным похотью глазам вернулся огонек благоразумия. — Э?.. Похоже, она не успевала переваривать происходящее. А пока Присцилла недоуменно моргала, Оур уложил ее на постель.Заклинание, которое он применил, возвращало рассудок в уравновешенное состояние. Обычно оно используется для успокоения перепуганных или взбешенных людей, но сгодилось и сейчас. — Ик…. п-прекратите!.. Присцилла вжалась руками в нависшего над ней Оура, но сопротивлялась очень слабо. Может, она и в самом деле пыталась противиться ему, просто ручкам ее отчаянно не хватало сил. Она росла принцессой, ни в чем себе не отказывая. Ей никогда не приходилось чему-либо сопротивляться. “Ладно, сойдет”, — решил Оур, схватил ее руки и вжал их в перину за головой. Он без труда обездвижил ее, даже будучи не слишком мускулистым магом. Более того, Оуру приходилось рассчитывать силы, чтобы ненароком не переломать ей кости — настолько хрупким оказалось ее тело. Магу казалось, будто ему в руки угодила пташка, которой надо умудриться не навредить, и он постарался раздвинуть ее ноги как можно бережнее. — Не-ет!.. Но затем Оур безжалостно вонзился в вопящую девочку. — !.. Присциллу пронзил такой импульс, что она застыла с вытаращенными глазами и забыла как дышать. Она кончила в то самое мгновение, когда потеряла девственность. Пусть магия и заставила ее собраться с мыслями, чары нисколько не затронули ее возбужденное как никогда тело. Мать Присциллы ласкала ее и заставляла смотреть, как насилуют Патрисию. К тому же девочка надышалась смешанных с феромонами паров свечи. И они подействовали на девичье тело Присциллы куда сильнее, чем на Патрисию. — Ч-что это?.. — она моргала и ничего не понимала. Тело и сознание постоянно влияют на друг на друга. Обычно, когда сознание успокаивается, тело тоже вскоре перестает бушевать. Однако магия Оура не сказалась на чувствительности Присциллы — она выборочно поддерживала лишь ее внутренний мир. Пусть даже она и испытала первый в жизни оргазм, реакция тела показалась ей чужой, никак не связанной с собственной волей и ощущениями. Присцилла не могла ни бояться, ни паниковать, могла лишь недоумевать отделенным от тела сознанием. — Ох, видимо, переборщил. А что, если так? — М! А, а, а-а, фха-а! Оур начал двигаться медленно, и тело Присциллы само начало издавать сладостные стоны. Конечно, движения первого мужчины девочки отзывались в ее теле болью, но от каждой поступи низ живота посещало и куда более сильное, куда более массивное чувство. — Нет, не-е-ет! Присцилла почуяла, что перестает быть сама собой, и отчаянно замотала головой. — Не нравится? — с укоризной отозвался Оур и провел пальцами по ее груди. Пологие линии незрелого тела Присциллы не шли ни в какое сравнение с формами матери и старшей сестры. — А как тебе такое? Бутоны ее груди, пока еще не способные краснеть от крови, соблазнительно тянулись вверх. — Н-не зна… а-а! Оур сжал пальцами соски, почти не отличимые по цвету от кожи, и Присцилла резко вздрогнула. — Какое похотливое тело. А ведь ты только что была невинной девчушкой. Разгоряченное феромонами девичье тело так вспотело, что пальцы Оура едва не прилипали к молодой, сочной коже. Затем он вновь поместил в ладони небольшие выпуклости и принялся наслаждаться их мягкостью, которой пока еще не мешала лишняя плоть. — Чувствуешь, как твое тело радуется тому, что я насилую тебя?— Не может… а, а, а! Он поиграл с ее отвердевшими сосками, и юное тело Присциллы ответило самым честным образом. — И не только грудь, но и… — А-ам-м! Оур еще раз пронзил ее, и девочка издала краткий, пронзительный стон. Присцилла и сама изумилась тому, насколько игриво он прозвучал. Из-за оргазмов ее тело становилось все чувствительнее, но в сердце царила все та же тишина, и именно поэтому она ясно осознавала происходящее. Каждый раз, когда Оур вторгался в ее глубины, она невольно ощущала, как в ответ выплескиваются ее соки и как влагалище слабо цепляется за достоинство мага. — Ай, ик, не-е-ет! Присцилла зажмурилась и замотала головой, словно пытаясь сбежать от реальности, но Оур ласкал ее грудь пальцами, припадал к соскам губами и пронзал глубины восставшим шестом, а тело девочки судорожно дрожало от восторга и отказывалось хоть как-то шевелиться. Она бы сдалась на милость наслаждения, извивалась и сходила бы с ума, но не позволяла магия Оура. — А теперь я волью в тебя семя, — объявил Оур, и Присцилла почувствовала, что его член распух. Она инстинктивно осознала, что приняв мужское семя, уже никогда не станет прежней. — Нет, не-е-е-ет! Прекратите! Пожалуйста, пощадите!.. — взмолилась она в в слезах. Несмотря на юный возраст, она прекрасно понимала, что происходит. — Чудны слова твои, — Оур склонил голову. — Если не нравится — отцепись от меня. Тогда Присцилла опустила взгляд и увидела, что ее собственные ноги крепко обвивают тело мага. Ее тело уже давно покорилось блаженству. — Кончаю. — Не-ет!.. Беспощадное слово Оура, изливающаяся сперма, крик Присциллы. Маг кончал с такой силой, что девочка ощущала удар каждой капли о шейку матки. Это чувство довело ее до оргазма, и тогда заклинание, наконец, не справилось с душой девочки. Присцилла почувствовала, что внутри нее что-то сломалось, а в следующее мгновение в ее беззащитное сердце хлынул целый поток чувств. Все ощущения, что до сих пор сдерживала магия, разом обрушились на нее. Можно даже сказать, что таким образом Присцилла вновь потеряла девственность. И в этот раз ощущения шокировали ее гораздо сильнее. Сознание юной Присциллы будто превратилось в маленькую лодку, которая сначала угодила в шторм, а затем в водоворот, разбивающий ее в щепки. Пытаясь уберечь свою душу, она крепко вцепилась в первое, что только подвернулось под руку. В ответ это что-то крепко обняло ее, и девочка ощутила, как по телу разливается тепло. — Па… па?.. В сознании всплыл образ Карса. За всю ее жизнь он толком не разговаривал с ней и тем более не обнимал. Ее глаза постепенно начали фокусироваться, и она увидела, конечно же, Оура. Она сидела на его коленях, а он прижимал ее к себе. Да, его копье все еще пронзало глубины Присциллы, а их языки жадно сплелись и обменивались слюной, но девочка почему-то не чувствовала отвращения. Более того, она ощутила, что внутри ее тела только что заполнилась пустота. Присцилла еще крепче обвила руки вокруг мага и еще отчаяннее припала к его губам. Она хотела наполниться им. — А-а-ах… — громко протянула она, ощутив, что маг ответил на ее чувства и излил белую вязкую жидкость. И сейчас она, несмотря на юный возраст, стонала сладким голосом развращенной самки.

По ее голосу Оур понял, что у него получилось. Тело и разум тесно связаны друг с другом, поэтому отрезанная часть ее сознания могла восстановиться, если не пострадало ничего иного. Он вывел часть ее разума на поверхность, довел до грани разрушения, исправил и заменил. Или, если выражаться поэтически, выбелил ее душу, а затем окрасил по своему усмотрению. Если бы у Оура не получилось, он не слишком бы расстроился, но все прошло на удивление гладко. Хотя, разумеется, успехом план Оура был обязан беззащитности и нежному возрасту Присциллы — она совершенно не умела обороняться от магии и вмешательства в психику. Возможно, никакого практического опыта маг не получил. Даже королевская семья не тренирует свое сознание, если не обучается магии. В этом смысле с точки зрения Оура, опытного мага, и Присцилла, и Оливия, и Патрисия — все равно что младенцы. “Политический толк, может, и есть, но пользы от таких тренировок промывания разума никакой”, — подумалось ему. — Господин Оур… пожалуйста, я хочу еще вашей любви… А пока он раздумывал, к нему прильнула Оливия и прижалась огромной грудью. — И я! Я хочу, чтобы вы вошли сюда… Не успел он опомниться, как Патрисия взяла его руку и потянула к своей промежности. — Я тоже хочу, чтобы вы наполнили меня соком будущих младенцев, господин Оур. И даже Присцилла, чье лоно Оур до сих пор не покинул, крепко обняла его. — Хорошо. Я буду ублажать вас, пока не сдадутся ваши ноги. — Ах. Оур прижал Оливию и Патрисию к бокам и поглубже вонзился в Присциллу. Похожие друг на друга самки обронили дружные стоны. Рука Оура обогнула спину Оливии и крепко вцепилась в спелый плод. Бывшая королева в ответ опустила голову и припала языком к груди мага. Крупная, не помещающаяся в ладони грудь могла похвастаться почти нечеловеческой мягкостью. Пальцы без труда сминали ее, придавая соблазнительные формы. Другой рукой Оур взялся за осиную талию Патрисии и прижал ее к себе. Та обхватила его голову и жадно припала к губам. Вкушая нежность ее языка, Оур переложил руку на ее грудь, сулившую, в противовес Оливии, юность и упругость юного тела. Он мягко нажимал ладонью, наслаждаясь ощущениями, а та словно давила в ответ. Присцилла уперлась руками в бедра Оура, ерзнула, а затем на удивление ловким для только что расставшейся с целомудрием девочки образом сжала его шест. Половыми губами она выжимала его так, словно пыталась оторвать, а в глубине обволакивала мягкостью. Совместные ласки трех красавиц и мысли о том, что ему покорилась и мать, и ее дочери, едва не довели Оура до поспешного оргазма. — Хе-хе. Кончайте, не стесняясь, мы совсем не против. Оливия почуяла мысли Оура и скользнула рукой вниз. Стоило ему заметить, что королева потянулась к месту их с Присциллой слияния, как она мягко ухватилась за полную семени мошонку. — Излейте же ваше могучее семя в нас. Оур бы пригрозил ей не своевольничать, но Патрисия надежно запечатала его губы и сплелась с ним языками. Кроме того, Присцилла с таким комфортом разместилась на его ногах, что он и пошевелиться толком не мог. И тогда Оур понял, что незаметно для себя оказался в плену мягкой плоти.Весьма неплохой ход с их стороны, правда неизвестно, сознательный ли. Прямо сейчас Оур находился вдали от подземелья и от источника своей бесконечной энергии. Он мог полагаться лишь на собственные силы. “Как занятно…”, — подумал темный владыка и решил больше не считать их покорными и не способными постоять за себя. Сейчас они пытались выжать из Оура все семя не хуже настоящих суккубов. Впрочем… — Фх, а-а! — А, а-а! — Кья-а-ан! Правой рукой Оур как можно сильнее сдавил грудь Оливии, а пальцами зажал сосок. Левой подкрался к заду Патрисии, откуда дотянулся до клитора. Наконец, он ловко повел бедрами и достиг чувствительных точек Присциллы. Три красавицы тут же одновременно кончили. Каждую ночь Оур проводил с самым настоящим суккубом. Его познания в любовных делах уже не сравнить с человеческими. — Не надо никуда спешить, я раздам вам семя по очереди. Патрисия, Присцилла, почистите его. Оур встал на ноги, и его восставшее достоинство горделиво устремилось вперед. Юные девушки опустились к нему с немного озадаченным видом, но затем принялись тщательно вылизывать его от спермы, крови и налипших соков. Сомнения на их лицах имели под собой лишь то основание, что им не хватало опыта и знаний того, как вести себя в такой ситуации. — Правильно, отсюда и начинайте. Работайте кончиками языков, — тихо подсказывала им Оливия. Юные красавицы заключили темно-красное естество в объятия маленьких губ, принялись аккуратно водить по нему языками, поглаживать пальцами и иногда посасывать головку. — М-м… Когда Патрисии удалось вытянуть из протока оставшуюся сперму, она обрадованно выдохнула. — У, м-м… Присцилла изо всех сил тянулась языком сбоку и прилежно чистила как основание члена, так и мошонку. По ногам стоявших на коленях девушек начала стекать белая жидкость. — Хотите его? — Да… — Хочу! Патрисия ответила застенчиво, а Присцилла — честно. — Хорошо. Он достанется вам обеим. Оур прижал сестер лицом друг к другу, обхватил, уложил на кровать и раздвинул им ноги. Бледные, стройные ножки переплелись и обнажили их очаровательные цветы. — Начну с Присциллы. Он обхватил их ноги и раздвинул достоинством юные лепестки. Присцилла испустила громкий стон, а Патрисия от досады насупилась. — Не отвлекайся на ревность. После нескольких заходов Оур быстро вошел уже в Патрисию. Сестры обнялись, делясь друг с другом наслаждением. Их соски соприкоснулись, грудь Патрисии слегка смялась, зачарованные взгляды встретились друг с другом, и вкушавшие мужчину девушки сплелись языками. Оур видел в припавших друг к другу красавицах-сестрах некую извращенную красоту. Однако с этим чудесным проявлением страсти соседствовали две юные развратные ложбинки, истекающие от проникновений медом. Даже темному владыке этот контраст показался невыносимо притягательным. — Сейчас кончу!..Оур резко отодвинулся, а затем нацелился на все еще сцепившиеся девичьи рты. Белая струя запачкала им и волосы, и щеки. Однако они приняли семя без тени отвращения и сразу принялись чистить мужскую плоть. А затем теми же язычками начали вылизывать друг другу лица. — Вы обе славно постарались, — Оливия погладила дочерей по головам и улыбнулась им, словно милостивая богиня. — Но господин Оур, так мы не забеременеем. Не соизволите ли кончить вот сюда? Через мгновение богиня обратилась проституткой и раздвинула перед Оуром ноги. Ее розовая плоть подрагивала, словно непослушная собака, и подобным же образом истекала жидкостью. — Хорошо. Я займусь вами всеми. Мать и две ее дочери легли друг на друга. Взгляд Оура прошелся по трем светлокожим задницам разного размера, и по тянущейся вверх линии влагалищ. — Какой чудесный вид. — Вы смущаете меня… — ответила Оливия полным предвкушения голосом. Оур ощутил, что должен оправдать ожидания матери в первую очередь и грубо проник в нее. — А-а! — испустила та стон не боли, но удовольствия. Ее органы, уже успевшие наделать под себя небольшую лужу, приняли Оура без какого-либо сопротивления и мягко обхватили его. Вагину Присциллы же, наоборот, приходилось пропахивать силой, чтобы достичь глубин. Наконец, Патрисия — золотая середина. Однако идеальными ощущениями она встречала лишь входящее достоинство, а на выходе сжимала с такой силой, что не сравнить даже с Присциллой. — Господин Оу-ур, еще, войдите в меня глубже… я хочу от вас ребенка! — Господин! Оур! В меня, кончите и в меня! Я хочу родить одновременно с мамо-ой! — Господи-ин Оур, дайте мне и ваших детей… мне тоже хочется ребенка, как у мамы и сестры! Три родственницы наперебой умоляли Оура и заливались сладостными стонами. — Конечно. Беременейте, сколько захотите. А если родите дочерей, и у них будут от меня дети. Так кровь Карса будет передаваться из поколения в поколение. — Ах, как прекрасно… — завороженно, с придыханием обронила Оливия. Решив вознаградить ее, Оур вытащил член из Патрисии и вонзил в нее. — Ах, господин Оур, как вы прекрасны… помогите же мне… ах, познать женское счастье… — страстно шептала она, стараясь вилять задом. — Ай, господин Оур, не вынимайте-е… чтобы кровь моего отца сохранилась, рожать должна я… ведь той крови нет в моей матери! — обиженно и даже капризно отвечала ей Патрисия. — Я тоже хочу, господин Оур… я младше сестры на четыре года, я могу родить вам на четверых больше детей, чем она. Кончайте, кончайте в меня больше-е, — все пыталась соблазнить Оура Присцилла, выбирая самые похотливые слова. — Не суетитесь, вы все понесете моих детей. Ответом ему стал дружный стон. Оур ублажался тремя щелями в свое удовольствие и изливал семя в каждую из них. А те радостно принимали его, будто превратившись из королевн в инструменты похоти. Маг восстанавливал свои силы всеми запасами оставшейся у него энергии. Льющая из тел сперма в итоге соединилась друг с другом. Их оргия, начавшаяся еще днем, продлилась до ночи и закончилась уже когда за окном начало светать. — Вроде… вышло. Оур извлек член из потерявшей сознание Оливии и положил ее между давно уснувшими Патрисией и Присциллой. Темный владыка окинул взглядом трех счастливо посапывающих красавиц и испустил протяжный вздох. Скорее всего, каждая из них через десять месяцев и десять дней родит здорового ребенка. А когда они забеременеют, бунтари, надеющиеся свергнуть Оура и посадить на престол королеву, уже ничего не смогут сделать. Когда появятся дети, в которых смешалась кровь Карса и Оура, власть последнего как короля станет неоспоримой. И тогда искры бунтов потухнут окончательно. Править людьми — дело очень утомительное. С монстрами, населяющими подземелье, работать куда проще. Оур находился в теплом, светлом замке, но мечтал о темной прохладе подземелья. Чуть позже уже настоящий суккуб отругал его за такое долгое отсутствие и вновь выжал из него семя, но это уже совсем другая история.