— Вульф. Ты герой героев, король королей. Король-герой, способный победить любого. Ты заслужил эту корону. Оур протянул корону, и Вульф взял ее в руки. Не было на ней ни проклятий, ни заклинаний. Все до единого драгоценные камни настоящие, весь металл — чистейшее золото. Безусловно, стоил подарок Оура немало, но Вульф не понимал его смысла. — Что это? — Яд, — коротко ответил Оур. И тогда Вульф догадался. — Ты! Неужели она… — Это яд, что погубит твою страну. Я рассчитываю на тебя, Вульф. Пусть это будет достойная битва. Вульф разрубил Оура, но было уже поздно. Он уже проиграл, и даже не потому, что взял корону в руки. Он проиграл еще когда Оур принес ее сюда. Демон, управлявший Зайтлидом, куда-то исчез. Вся армия Оура начала отступать, выполнив свою задачу. Солдаты наперебой голосили о победе, хотя никакой победой и не пахло. Вульф крепко сжал рукоять меча и посмотрел в небо. Потому что она обязательно придет. И потребует похищенное сокровище. Древнейшая и сильнейшая из драконов.
***Давно уже не осталось никого, кто знал ее имя. Она пришла в этот мир задолго до того, как разразилась великая война, позже названная божественной. Многие из ее ровесников пали в той войне, а оставшиеся позже погибли от рук героев. Оставшись последней в своем поколении, она стала самым старым и самым опытным драконом. Внешне она походила на покрытую чешуей ящерицу со множеством рогов на затылке. Во рту ее огромные клыки, а на спине пара крыльев как у летучей мыши. Каждый, услышав слово “дракон”, представляет себе ее облик, однако ошибается. Драконы бывают самые разные — с волчьей головой, с львиной, со множеством голов, с двумя парами крыльев, бескрылые и так далее. Лишь она похожа на тех, что воспеты в древних преданиях. Она не умеет обращаться человеком, не знает заклинаний. У нее есть лишь клыки, чешуя и пламя, благодаря которым она считается сильнейшим и красивейшим из драконов. Сейчас ее, сильнейшую и древнейшую, называют Метус, что означает “страх”. Последние несколько веков Метус жила счастливой и мирной жизнью. Даже среди героев нет глупцов, готовых бросить ей вызов. Каждый день она поедала потерявшихся и забредших в ее логово животных, монстров и людей, затем сворачивалась на вершине горы накопленных за тысячелетия сокровищ и спала. Десятками тысяч сокровищ владела Метус, и знала их все до последней монетки. Она обводила их взглядом, проникалась счастьем и погружалась во дремы. Не было для нее большей радости, чем когда у зашедшего человека находится новое сокровище. Однако она никогда не атаковала людей сама, чтобы вкусить той радости. Ее вполне устраивало блаженно спать в пещере под горой и ждать конца своих дней. Но одним днем ее настроение переменилось. Из ее логова пропала корона. Метус переменилась в лице и обыскала всю пещеру. Она не нашла короны, но почуяла запах трех людей и одного хоббита. Кто-то украл одно из ее сокровищ, пока она спала. Метус обезумела от гнева и тут же кинулась наружу. Там она отчетливо почуяла запах короны и полетела точно на него. Сотни лет она не видела внешний мир, но наслаждаться его видами не собиралась. Вся ее голова полнилась лишь мыслями о том, чтобы вернуть сокровище и безжалостно истребить и испепелить людей, что украли его. Она летела быстрее выпущенной из лука стрелы и уже скоро нашла запах человека с короной. Он пах не так, как незваные гости пещеры, но Метус было все равно. Раз он человек, раз корона у него, она собиралась напасть. Вульф же собрался с силами, перехватил Франт и приготовился встречать Метус. На него напал дракон, живший в божественную эпоху. Вульф чувствовал, что вне зависимости от исхода битвы, она станет для него последней в жизни. — Всем отступить! Эвакуируйте жителей! — Н-но Ваше Величество!.. — Вы думаете опозорить меня? Солдаты прослезились в ответ, поклонились и ушли. Поединок героя и дракона с древних времен считается благороднейшей из битв. И все же поначалу солдаты не смогли побросать свои копья. Они чувствовали, что видят своего господина в последний раз. Вдруг Вульф понял, что ухмыляется. “Да. Именно так. Именно такая битва достойна стать моей последней”. — Мое имя — Вульф. Вульфдил Зевран Л’эра Грандьера Первый! Приди же, древний дракон. Сразимся в честной битве! — громко представился Вульф и взмахнул артефактным клинком. В молодости Вульф одним взмахом Франта сразил гиганта. Однако Метус без труда отбила лезвие чешуей и не получила даже царапины. Затем из пасти ее вырвалось отравленное пламя. Всё кроме Вульфа тут же прогнило. Камни потрескались. Вокруг героя и дракона образовалась запретная зона. Солдаты, по ошибке приближавшиеся к ней, сгнивали на глазах и умирали от первого вдоха яда. Даже Вульф, хоть и герой, так легко не отделался. Кожа его воспалилась, все тело облилось кровью. Но непревзойденный король-герой не испугался. Еще несколько ударов острым клинком — и лоб Метус испустил брызги зеленой крови. Кровь ее тоже оказалась смертоносной. Ее струи оставляли в земле ямы и обжигали тело Вульфа. Что там металлический доспех — даже благословленный богами артефактный меч затупился и начал осыпаться. Три дня и три ночи шла яростная битва. До того неистово сражались они, что солдаты даже после окончания эвакуации ничем не могли помочь. Закончилось все на утро четвертого дня. Лишь мягкий живот Метус не защищала крепкая чешуя. Вместо этого она прикрывала его своими сокровищами, словно доспехом. Однако совсем крохотная его часть — та самая, которую защищала похищенная корона — оказалась уязвимой. Вульф вонзил туда меч и пронзил ее сердце. Метус обезумела и начал отплевываться отравленным пламенем, но Вульф не дрогнул. Острые когти терзали его плечи и грудь, а он все вдавливал меч глубже и глубже. Движения Метус постепенно замедлялись, и наконец, работавшее многие тысячелетия сердце остановилось. И тогда на территории, все так же отравленной ее огнем до того, что никто не мог даже подойти посмотреть, появился темный владыка. — Благо… дарю… — проговорил Вульф, выжимая из себя остатки сил. — Я так долго… ждал такого противника… против которого смог бы сразиться во всю свою силу… — И ради этого убил сына и дочь? После вопроса Оура на губах Вульфа появилась самоуничижительная улыбка. — Ты тоже наверняка знаешь… что как бы нас, героев, ни восхваляли… мы всего лишь рабы небес… и остаемся ими даже после смерти. Испытания на долю героев выпадают для того, чтобы закалить их души. Чем дольше они живут, чем больше обретают мощи, тем тяжелее, тем суровее становятся испытания. И самый заметный пример тому — их смерть. Геройские испытания неизбежно сказываются на дорогих им людях и приводят к трагической смерти. Юнис погибла молодой, обнимая любимого человека. Зайтлид убил любимую жену и сгинул в фантазии. Наконец, престарелый Вульф смог погибнуть лишь после того, как погибли его дети и многие тысячи подданных. — Поэтому ты захотел, чтобы им досталась легкая смерть? Ты просто вбил себе в голову невесть что. — Может… ты и прав. Вульф зашелся кашлем. Его легкие уже насквозь прогнили от яда дракона. Трудно было поверить, что он еще жив. — Внемли мне, король… присягнувший демонам король. Прошу тебя, как король короля… моя страна… — Да, я не погублю ее… Доверься мне. Вульф с легкостью поверил словам Оура. Может, он и был его злейшим врагом, но между ними возникли причудливые узы доверия. — А как отец… я прошу тебя. Ты… мою дочь… Вульф скончался, так и не договорив. — ...Хоть бы договорил, прежде чем умирать, — сказал Оур, и слова его растворились в воздухе, так никем не услышанные. — Ты признаешь меня? — Да. Так сказано в завещании короля, — ответил премьер-министр Тоскан, низко кланяясь. — “Коли найдется тот, что одолеет меня, быть ему королем”. — Но его одолел не я. — Совершенно верно. Однако… господин Вульф бы не согласился с вами, — отрезал Тоскан, совершенно уверенный в своих словах. Он не сомневался, что предыдущий правитель решил бы именно так. — Он сказал бы, что если силы его проиграли тактически, то сие есть поражение и ничто иное. — ...Ты ненавидишь меня? — Разумеется, — Тоскан вперился в Оура взглядом, нисколько не скрывавшим злобы. — По вашей вине погиб мой господин, погибли принц и принцесса. Вы заслужили бы мою ненависть даже за одну смерть, но виновны во всех трех. Ненависть моя настолько бездонна, что я не утолил бы ее, даже раз за разом убивая вас. — В том, что я похитил бразды правления, ты меня не обвиняешь? — Оур невольно усмехнулся. Тоскан настолько ненавидел Оура, но при этом поклялся ему в верности, следуя заветам предыдущего короля. До чего же он верен своим принципам? — Обвиняю, но этот грех ничто по сравнению с потерянными жизнями. — А если я скажу тебе, что их еще можно вернуть? — ...Не шутите так. Вы сами говорили о том, что души героев возносятся на небеса, и что воскресить их невозможно, — отозвался Тоскан после небольшой паузы. Оур кивнул. — Совершенно верно… Поэтому нам всего-то нужно отправиться за ними, — ответил он совершенно спокойным голосом. Тоскан моргнул и уставился на Оура. — Что вы… хотите сказать? — Будто непонятно, — Оур указал пальцем в небо. — Я нападу на небеса.
