«В кого вы стреляете? За чьи интересы кладете свои головы? Вы стреляете в своих братьев и сестер, которые, не щадя жизни, мстят фашистам за горе народное, за кровь и муки людей. Вы проливаете кровь невинных детей и матерей, обесчещенных, ограбленных гитлеровцами…
Вы продали свою национальную честь за немецкую чечевичную похлебку. Помните, что изменников Родины ждет суровая кара народа. Придет время, когда вы ощутите всю бездну своего падения, оказавшись вместе со своими хозяевами на краю гибели. Но тогда будет поздно. Думайте об этом сейчас. Убивайте гитлеровцев, толкнувших вас на братоубийство в своих грабительских интересах, и переходите к партизанам, искупайте свою вину перед Родиной».
Разведчики проникли через вражеские заслоны и разбросали листовки в деревнях, прикрепили на телефонных столбах, на деревьях вдоль лесных дорог. Эти листовки наверняка дошли до адресатов и, как знать, может быть, не одного полицейского заставили задуматься над своей судьбой. Но вскоре нам пришлось зарыть под старой елью всю типографскую технику и взять в руки автоматы.
Почти месяц длилась неравная борьба. Враг имел большой численный перевес, был хорошо вооружен. А партизанам порой не хватало даже винтовочных патронов. Но они стойко сдерживали натиск озверевших фашистов. Лишь после того, как иссякли боеприпасы и кольцо окружения стало сжиматься, было приказано небольшими группами просачиваться из него по болоту. Болото считалось непроходимым, но другого пути не было. И эта непролазная топь спасла нас. Партизаны вышли в тыл карателям и снова объединились в отряды и бригады.
За время блокады партизаны потеряли в Налибокской пуще 129 человек, 52 бойца были ранены, 24 — пропали без вести. Но гораздо большими были потери карателей. Народные мстители встречали их огнем из бесчисленных засад, лесных завалов и таким образом истребили многие сотни гитлеровцев. На дорогах пущи они взорвали 60 вражеских автомашин, уничтожили 7 танков и 4 бронемашины. Пока шли бои, подрывники, вырвавшиеся из кольца блокады, пустили под откос 37 эшелонов.
Тем не менее в одной из августовских сводок гитлеровского верховного главнокомандования сообщалось: «На днях к западу от города Минска с применением крупных армейских сил, войск СС и авиации уничтожены крупные силы партизан. В боях, длившихся свыше трех недель, разбито 357 укрепленных пунктов, убито свыше 7 тысяч и более 10 тысяч партизан взято в плен. Захвачено 380 тяжелых и более 1500 легких пулеметов, более 100 орудий, много автоматов, винтовок, минометов, большое количество складов с обмундированием, боеприпасами и продовольствием. Все партизаны уничтожены.
Командующий партизанами, в прошлом крупный политработник Платон, с группой своих приближенных прорвался из окружения на танках, но был настигнут нашими доблестными войсками и убит».
До чего же фашистские генералы были мастера брехать! Не было у нас ни складов с обмундированием и боеприпасами, ни орудий, ни танков, на которых якобы прорывался из окружения Платон (это была кличка секретаря Барановичского подпольного обкома партии В. Е. Чернышева), и не настигли его «доблестные» солдаты фюрера, не убили. Лживые сообщения такого рода нам доводилось не раз читать в немецких газетах. В боях с партизанами гитлеровцы неизменно терпели неудачи, и именно поэтому они, как говорится, наводили тень на плетень.
Правдой в сообщении было лишь то, что враг действительно загубил много тысяч жизней жителей деревень — стариков, женщин и детей.
После блокады мы остались без типографской краски, без бумаги. Чтобы возобновить издание газеты, надо было все это достать. Выручили наши связные из города Лиды. Они раздобыли ведро краски в местной типографии. Но как вывезти ее из города? И тут сработала партизанская смекалка — прикрепили ведро под повозкой (чем не колесная мазь?) и отправились за город. Мы были очень благодарны нашим друзьям. Сложно было и с бумагой, но ею нас обеспечили партизаны и подпольщики. Иногда это была оберточная бумага — синяя, голубая, серая. Выбирать не приходилось, все шло в дело.
Печатная машина работала безотказно. Немало хлопот доставляли лишь валики — они часто плавились от жары. А без них оттиска не сделаешь. Выход, однако, находили — в ход пускали сапожные щетки. Делалось это так: на набор клали смоченный водой лист бумаги и по нему стучали щеткой. Получался не ахти какой оттиск, но читать было можно. Правда, от такого допотопного способа явно страдал тираж. Наш печатник Борис Перельман с помощью оружейников одного из отрядов смастерил специальную форму и стал сам делать великолепные валики. Издание газеты продолжалось.
Подпольные партийные комитеты, партизанская печать внимательно следили за каждым «мероприятием» оккупантов и тут же срывали с них маски, разоблачали их ухищрения. Встретив решительное сопротивление на белорусской земле, гитлеровцы начали всячески маневрировать, заигрывать с населением. Они создали так называемую «Белорусскую народную самопомощь» во главе с привезенными из Германии белоэмигрантами, рассчитывая при содействии этого отребья вовлечь население в орбиту своего влияния. Но надежды гитлеровцев и их холуев оказались тщетными. Белорусы отвергли «самопомощь». Тогда оккупанты учредили «Белорусскую раду доверия» и объявили ее постоянно действующим совещательным органом при генеральном комиссариате. И она просуществовала недолго и канула в небытие вместе со своим вдохновителем — палачом белорусского народа Вильгельмом Кубе, отправленным минскими подпольщиками на тот свет.
Но игра в «самостоятельность» Белоруссии продолжалась. Вскоре оккупанты объявили о создании «Белорусской центральной рады» и во главе ее поставили своего давнего агента, матерого национал-фашиста Радослава Островского. Таким образом гитлеровцы старались ослабить нараставшее сопротивление народа оккупационным властям, отвлечь его от партизанской борьбы. Была у них еще одна подлая цель — с помощью своей марионетки провести «тотальную» мобилизацию белорусов в армию и вовлечь их в братоубийственную войну.
В одном из номеров областная газета напечатала перехваченное подпольщиками письмо барановичского гебитскомиссара Вернера, адресованное Островскому. В этом письме раскрывались истинные намерения гитлеровцев. «Ваше дело — борьба с партизанами, — с циничной откровенностью писал гебитскомиссар. — Немецкое командование не располагает собственными для этой цели силами. Оно готово только помочь вам в борьбе с партизанами техникой и непосредственно командными кадрами. В вашем распоряжении для указанной цели есть полиция и другие вооруженные силы. Кроме того, вам предоставляется право мобилизации дополнительных сил». Далее Вернер советовал, как «мобилизовать» население: «Используйте широкие средства агитации, направленные против партизан, через печать и митинги, собрав для этого яркий материал грабежа белорусского населения, неважно, что это делали не партизаны. Им надо приписать все». Вскоре Вернер объявил о «тотальной мобилизации».
Сразу же после объявления этого приказа подпольные партийные организации выпустили ряд листовок, были помещены статьи в областной и районных газетах. В них разоблачались цели мобилизации и те грязные методы, к которым прибегали оккупанты и их холуи, чтобы заманить в ловушку легковерных. В сатирическом приложении к мирской районной газете «Партизанскае жыгала» едко высмеивались тщетные потуги островских, этих фашистских наймитов, создать свое войско. Эту газету и сатирическое приложение к ней редактировал Янка Брыль, ныне известный белорусский писатель. «Жыгала» — значит пчелиное жало. Кстати, партизаны так называли и винтовку. Отсюда и название листка. В нем помещались сатирические стихи, частушки, меткие карикатуры. Рисовал их брат Янки Брыля — Михаил, художник-самоучка. Клише он вырезал на грушевых чурках. Партизанские художники на листах бумаги, картона нарисовали десятки карикатур с такими, например, подписями: «С миру по нитке — Гитлеру петля». Их расклеивали в деревнях. Издавались и специальные плакаты. Один из них гласил: «Внимание! Приказ барановичского палача гебитскомиссара Вернера по мобилизации мужчин и женщин в германскую армию и на немецкую каторгу партизаны отменяют.
