В каждом номере под крупными заголовками сообщения с фронтов, рассказы о подвигах воинов и партизан. Приказы и выступления Верховного Главнокомандующего, документы нашей партии и правительства, в которых содержалась конкретная программа действий советских людей… Вести с Большой земли о том, как самоотверженно ковали победу в тылу рабочие, колхозники, интеллигенция… Информация о событиях за рубежом, о движении участников Сопротивления в оккупированных гитлеровцами странах Западной Европы…

Все это было очень важно. Ведь оккупанты не только жгли, убивали, вешали — они вели яростное наступление на умы советских людей, всеми силами стремились духовно растлить наш народ, убить в нем веру в Советскую власть, в победу Красной Армии. Привезенные из Германии в обозе гитлеровских войск националисты, изгнанные из нашей республики еще в гражданскую войну, издавали в Минске две газетенки. И на территории области (в Барановичах, Новогрудке, Слониме) оккупанты и их верные слуги выпускали газеты, всевозможные прокламации и воззвания, заполняя их гнусной клеветой, провокационными измышлениями, сенсационными «утками». Надо было выводить на чистую воду лгунов, сообщать народу правду о положении на фронтах, о жизни и труде в советском тылу.

И мы в своих листовках и газетах давали решительный бой клеветникам, разоблачали империалистический, разбойничий характер войны, развязанной гитлеровцами против нашей Родины. Контрпропаганде подпольные партийные комитеты и их печатные органы придавали первостепенное значение.

Партизанская печать обнажала античеловеческую, антигуманную, террористическую сущность фашизма как идеологии оголтелого расизма, показывала, как выглядит на деле его «новый порядок». В газетах, листовках широко освещались злодеяния оккупантов. При этом мы старались писать так, чтобы у читателя не слезы лились из глаз, а гневно сжимались кулаки, разжигали в людях ненависть к фашизму, звали их на священную борьбу. Очень верно заметил некогда наш замечательный советский журналист Михаил Кольцов в своем «Испанском дневнике»: «Еще ни в одной войне от сотворения мира не побеждали тихие, задушевные, уступчивые люди».

Помню (я редактировал тогда уже областную газету), опубликовали мы несколько корреспонденций из Барановичей. Факты, приведенные в них, и сегодня леденят душу.

«В скверах и других людных местах города, — писал автор корреспонденции «Барановичи под сапогом оккупантов», — фашисты соорудили виселицы и устраивают публичные казни. Почти ежедневно проводят облавы, хватают людей и бросают в тюрьму или увозят на каторжные работы в Германию. Зимним морозным днем они согнали на тюремный двор несколько сот мужчин и женщин. Глумились над ними, как могли. А когда кто-то попытался разжечь костер, расстреляли всех, кто попался им под руку.

Фашистские вандалы уничтожили в городе памятники культуры. В школах устроили публичные дома для солдат и силой приводят туда девушек. А одну из школ превратили в казарму и осенью, чтобы ходить по сухому, двор выстлали томами сочинений Сервантеса, Гёте, Пушкина, Мицкевича».

Вот еще одна корреспонденция — «Лагерь смерти в Колдычеве». «Это ужасное место, — писал Семен X. — Один из живописнейших уголков за околицей Барановичей фашисты превратили в лагерь смерти. Здесь за рядами колючей проволоки и глубокими рвами томятся тысячи невинных людей. Их морят голодом, каторжным трудом, расстреливают, сжигают в специальной печи. Массовые казни проводятся методически, каждые две недели». Автор письма называет имена палачей.

Кстати, эти двуногие звери не ушли от возмездия. И на суде после войны среди других документов, изобличавших фашистских убийц, фигурировал номер газеты «Чырвоная звязда».

В нашем межрайцентре всегда было людно. Приезжали командиры, комиссары бригад и отрядов, секретари партийных организаций, чтобы поделиться планами, получить «добро» на ту или иную операцию. Как правило, эти люди навещали землянку, где располагалась наша редакция. Одни для того, чтобы прихватить свежий номер газеты, сводку Совинформбюро, листовки, другие просто из любопытства, чтобы посмотреть, как набираются заметки, верстаются страницы, делаются оттиски. Каждому хотелось подержать в руках свежий номер газеты. А мы приобретали не только читателей, распространителей печати, но и авторов. Наши посетители рассказывали о жизни, боевой деятельности партизан, о людях безмерной отваги, совершавших подвиги в боях с фашистским зверьем. Эти рассказы становились затем публикациями. Черпали мы богатый материал и на заседаниях межрайцентра, где рассматривались самые разнообразные вопросы.

Газета выходила небольшим форматом, но работать приходилось много. Выпустив номер, надо было готовить очередной, писать листовки, вычитывать корректуру. Ежедневно принимали сводки Совинформбюро и другую информацию с Большой земли. Эти материалы занимали центральное место в каждом номере, их с нетерпением ждали в отрядах, деревнях. Сводки Совинформбюро мы печатали и отдельными листовками. Чтобы своевременно разоблачать измышления геббельсовских подручных, нам приходилось слушать радиопередачи немцев, читать их газеты.

При всей нашей занятости я и мой заместитель Михаил Чижиков постоянно бывали в отрядах, которые обычно находились далеко друг от друга. Беседовали с партизанами, рассказывали о нуждах редакции, о том, как и о чем надо писать. Нашим главным требованием было — писать одну правду, не приукрашивать факты, ибо неправдивая информация не только подрывала авторитет газеты, она непременно использовалась врагом с целью дискредитации партизанского движения.

В каждом отряде у нас появлялись корреспонденты, сообщавшие о самом важном, интересном. Партизанские художники присылали нам свои рисунки, карикатуры на злобу дня, вырезанные на линолеуме или просто на резине. В газете был уголок юмора и сатиры, где печатались стихи, частушки, раскрывавшие звериный облик фашизма, язвительно высмеивавшие хвастливость, самоуверенность и наглость Гитлера и его вояк.

Но актив газеты составляли не только наши постоянные корреспонденты. Часто заходили в редакцию партизаны, приносили свои заметки, рассказы, стихи. Помню, пришла однажды группа бойцов из отряда «Октябрьский», которым командовал Виктор Панченко. Они рассказали, что получили письмо от новогрудского гебитскомиссара Бутмана: он призывает их бросить оружие. «Вас ждут необработанные нивы, семьи», — уговаривал фашистский начальник.

Чувствуя свое бессилие, гитлеровцы и их лакеи — буржуазные националисты пытались разлагать ряды народных мстителей изнутри. В отряды засылались провокаторы, шпионы, направлялась масса писем и листовок.

— Сочинили мы ответ Бушману, — сказали бойцы. — Как бы отпечатать его у вас в типографии?

Так появилась изданная тысячным тиражом листовка «Партизанский ответ новогрудскому палачу».

«Мы прочитали ваше письмо, — писали партизаны. — У всех оно вызвало веселое настроение… Что-то не тем голосом вы запели, господин гебитскомиссар. Мы не стратеги, но все же нам кажется, что ваше «сокращение» фронта, длящееся уже свыше года, для вас очень невыгодно.

Вы пишете, что партизаны не решают исход войны, что исход войны решается на фронте. С этим мы вполне согласны. Но подумайте, господин Бушман: ведь то, что лично вы не выезжаете из города, разве только в сопровождении броневика и танков, то, что вы, будучи в Новогрудке, не пользовались еще телефоном, то, что ваши паровозы и вагоны сотнями лежат под откосом и ночью поезда не ходят, то, что нет вашей власти над деревней, то, что с каждым днем растет количество могил немецких солдат на белорусской земле, — разве это случайно? Нет. Это заслуга партизан.

Господин гебитскомиссар! Вы извините, но уж очень смешно нам стало, как вы проливаете крокодиловы слезы над судьбами нашего народа. Над этим и конь бы рассмеялся.

Мы хотели бы писать еще, но командир торопит идти на задание — пустить под откос еще один эшелон с бравыми солдатами фюрера. Нам хорошо знакома ваша волчья порода, а потому и разговариваем мы с вами и со всеми вашими сподвижниками на одном только понятном вам языке — на языке оружия. За пропуск благодарны. Он нам не нужен, ибо мы частенько и без него бываем в Новогрудке».