* * *
Когда они подошли ближе, впечатление подтвердилось: мальчишка действительно был немцем. Рослый, с характерными чертами нагловатого, в общем, лица. Он смотрел на ребят пристально и безразлично. Антон как-то вдруг почувствовал, что вся кожа у него чешется, что одет он, по сути, в лохмотья, да и лицо наверняка не блистает чистотой. Вальфрид же был одет... ну, пусть и не с иголочки, но вполне по обстановке: узкие, под колено, сапоги, черная кожаная куртка, кожаные штаны. Всё, конечно, самодельное, - но неуловимо и весьма неприятно похожее на эсэсовскую форму. Конечно, без всяких там орлов и свастик, - но на поясе у него висел нож с литой металлической рукоятью, и вот на ней-то свастика как раз БЫЛА. Небольшая, наложенная на непонятный красно-белый ромб, но всё равно, очень хорошо различимая.
Антон не знал, что он сделал бы чуть раньше. Наверное, обозвал бы Вальфрида фашистом, а потом полез бы в драку, не считая шансов на успех. Но сейчас... Льяти сказал им, что Вальфрид может объяснить им, что тут, черт побери, происходит - и получить эти объяснения мальчишке очень хотелось. Так сильно, что даже вспыхнувшая было ненависть отступила куда-то на второй план. Тем более, что ничего такого возмутительного Вальфрид пока что не делал. Не вскидывал правую руку, не орал "Хенде хох!", даже не обзывал их русскими свиньями. Просто смотрел. Удивленно, как теперь сделалось понятно. А они, развернувшись в рядок, так же молча смотрели на него. Молчание затягивалось и становилось ощутимо нехорошим. Не само по себе даже, просто откуда-то со стороны начало понемногу натягивать нездешней леденящей жутью...
- Зачем вы здесь? - наконец, спросил Вальфрид. На чистейшем русском языке, без малейших признаков акцента. Впрочем, так говорили тут все... или каждому просто казалось, что все тут говорят на его родном языке...
А в самом деле, зачем мы здесь? - уныло подумал Антон. Поперлись непонятно зачем, глупо и страшно потеряли Льяти, такое увидели, что едва не свихнулись, - и теперь на полной милости этого наглого типа, которому, вообще-то, всё же хочется дать в морду...
- Мы ищем путь домой... вождь, - ответил Сергей.
Немец поморщился. Не сильно, но весьма заметно.
- Я не вождь, - спокойно сказал он. - Я... впрочем, зачем вам знать это? Тут нет дороги домой. Тут вообще нет дороги. Тут тупик.
- Льяти сказал, что ты знаешь, что это, - Сергей обвел рукой мрачные каркасы зданий.
- Льяти? - рыжеватые брови немца удивленно поползли вверх. Впрочем, лишь на мгновение. - Зачем?
- Он умер, - уже зло сказал Сергей. - Там, - он махнул рукой к устью ущелья, в котором медленно клубились облака. - От стрелы Хорунов. И послал нас к тебе, прежде чем...
Лицо немца передернулось в непонятной гримасе, - она промелькнула так быстро, что Антон даже не успел понять, что же она выражала.
- Так. Ну что ж... - он вновь окинул всех троих долгим, непонятным взглядом. - Тогда - идите за мной. И, ради всех богов, не спрашивайте сейчас ничего...
* * *
Молча, как и требовал Вальфрид, они прошли в скальные ворота. За ним склоны ущелья расступались, обрамляя колоссальную котловину, почти донизу забитую низкими, тяжелыми тучами. Дно её занимал... город. Самый обычный. Знакомый. Серые пятиэтажки, тополя, асфальт... Только вот явно заброшенный - стекла кое-где разбиты, асфальт покрыт мусором, да и деревья как-то слишком уж разрослись...
Сердце у Антона опять ёкнуло и подкатило прямо к горлу, - на какой-то миг ему показалось, что он вернулся домой, и сразу же подступила дикая тоска. Он даже остановился и яростно помотал головой, словно стараясь вытрясти из неё лишние здесь мысли. Неожиданно помогло. Мальчишка выпрямился и быстро пошел вслед за друзьями и Вальфридом, - тот шагал размашисто, упруго, держа лук в правой руке. Длинные рыжие волосы падали ему на воротник куртки, и Антон вновь ошалело помотал головой. Он чувствовал, что вот-вот всё же свихнется - просто от удивления и полного непонимания происходящего.
Они прошли совсем немного, когда справа вдруг налетел легкий, какой-то неприятно теплый ветерок. Он зашевелил опавшую листву, и со всех сторон донесся шепчущий, предвкушающий какой-то шелест...
Вальфрид вдруг остановился, словно налетев на стенку. Быстро, как птица, повернул голову, глядя направо. Лицо его стало неожиданно испуганным.
- Что? - спросил Сергей. Тревога немца передалась и ему.
- Туман идет, - коротко сказал Вальфрид, и вдруг сорвался с места. - Бегите! - заорал он, не оборачиваясь.
Спрашивать было уже поздновато, пришлось бежать. Вальфрид несся, словно лось, и Антон едва поспевал за ним. Земля больно била по ногам, дыхание сбивалось - так что болтать было некогда, да не особо и хотелось... Темнело прямо на глазах, небо тяжелело, словно опускаясь на землю. Темно-серые тучи клубились, казалось, прямо над крышами, но не двигались с места, и это, в самом деле, пугало. Сырой, холодный воздух резал грудь, под ногами то и дело плюхали лужи - дождь пока не шел, но голые черные деревья смотрелись очень уж осенне...
Они проскочили в какие-то ворота, и теперь Антон понял, куда немец так бежит. Впереди возвышалось какое-то длинное здание из серого кирпича, на вид давно заброшенное, как, впрочем, и все прочие. Слева тянулись два этажа выбитых окон, справа, за короткой полосой кряжистых деревьев - один, но высоко, под самой плоской крышей. В середине стена была глухой - если не считать темной металлической двери. Добежав до неё, Антон понял, что она не открывается, а откатывается в сторону. Вальфрид замер, пытаясь отдышаться и одновременно нашаривая ключ. Антон смотрел на него... и вдруг, заметив краем глаза какое-то движение, повернул голову.
Справа сплошной, сливавшейся с тучами стеной, наползал туман. В самом деле, странный - очень густой, он, как живой, выпускал щупальца, закручивался огромными косыми кольцами, словно ввинчиваясь в воздух, - а за ними двигалась сплошная зыбкая стена. Она словно поглощала мир, - совершенно беззвучно, плавно... и страшно. До неё оставалось всего метров пятьдесят - и она приближалась к ним со скоростью быстро идущего человека. Мальчишка удивленно моргнул... и перед его глазами вдруг возникло стремительное, белесое, бесцветное мерцание - словно он смотрел на экран плохо настроенного телевизора...
Он ошалело мотнул головой и перевел взгляд. Вальфрид, наконец, добыл из кармана штанов длинный ключ, сунул его в незаметную скважину, и, с заметным усилием, повернул.
За дверью что-то глухо щелкнуло, лязгнуло - и, выдернув ключ, немец изо всех сил налег на длинную ручку, стараясь откатить дверь. Она подалась с визгом ржавых роликов, медленно и неохотно - лишь увидев её край, Антон понял, что это монолитный стальной лист толщиной в добрых сантиметра два. За ним царил кромешный мрак - и, откатив дверь на полметра, Вальфрид канул в нем. Внутри что-то щелкнуло, вспыхнул неяркий желтый свет...
Антон почти против воли повернул голову. Туман уже добрался до торца здания и тянулся к нему, одно за другим поглощая деревья. Ему вдруг вновь почудился слабый не то шипящий, не то шепчущий звук, исходящий из туманной бездны, и он замер, удивленно прислушиваясь... но тут Вальфрид схватил его за руку и довольно грубо вдернул внутрь, после чего вновь навалился на длинную ручку двери. Она так же неохотно и с визгом пошла назад... пока не ударилась в стальной косяк с глухим мощным гулом. Немец облегченно выдохнул и дернул рычаг массивного замка. Что-то вновь лязгнуло, щелкнуло - и повисла тишина...
Антон замер, удивленно осматриваясь. Они попали в короткий, широкий коридор, освещенный единственной голой лампочкой. Он упирался в точно такую же дверь. Левая его стена была глухой, вдоль неё стояли какие-то железные ящики. В правой виднелись ещё две двери - обычных, деревянных. Ближе виднелся ещё темный коридорчик, точнее, тупик - заглянув в него, Антон увидел штабель картонных коробок. Несколько ближайших были распотрошены, в них тускло блестели пёстрые консервные банки. Судя по размерам штабеля, тут хранилась пара тонн жратвы, никак не меньше.
