Хорошо ещё, что в кедах её как раз хватало - иначе давно пришлось идти бы босиком, а от одной мысли о такой перспективе мальчишку натурально корчило. Босой Льяти в его глазах вырос до настоящего героя - но геройствовать заодно с ним Антона ну никак не тянуло. Он-то был уроженцем совсем других мест, его предки не жили в таком вот лесу последние сто тысяч поколений или где-то около того...
Кожа землян в такой сырости тоже начинала преть, покрываясь грибком, - и спасались они только соком ксорны, липким и жгучим. Кожа от него начинала натурально гореть, как в огне, а потом и вообще сходить клочьями, словно от солнечных ожогов, - и не на спине где-нибудь, а в таких местах, для которых и приличное слово-то не сразу подберешь...
Днем от этого ещё как-то удавалось отвлечься - но стоило только прилечь, и мальчишку буквально начинало корчить от мучительного, с ума сводящего зуда. И не почешишься ведь, вот что самое поганое-то. Иначе кожа и вовсе превратится в кровавое месиво, начнется воспаление - а там недалеко и до заражения крови...
Оставалось лишь кусать себе губы, извиваться и терпеть. Сутки напролет, день за днем. Даже когда всё тело от зуда буквально сводит судорогой. Выспишься тут... Тем более, что и спать-то тут всем было нельзя - только парами, в то время как другая пара напряженно пялится в ночную темноту. Одним часовым тут было обойтись нельзя - он в любую минуту мог заснуть, а так ребята постоянно расталкивали друг друга...
Иногда Антон думал о том, что может с ними стать, если уснут сразу оба. Иногда нет. Значения это всё равно не имело. Делай, что должно, случится, что суждено, как говорится. Черные "волки"-нантанг шли за ними по пятам, буквально "передавая с рук на руки" от одной стаи к другой. Льяти даже не пытался в них стрелять - всех не перебъешь, а делать новые стрелы тут было и некогда, и особенно не из чего - если на наконечники ещё годились половинки семян пальмы-бритвы, то с оперением тут дела обстояли неважно. Птиц тут было полно - но жили они так высоко наверху, что об охоте на них не стоило и думать...
Несколько раз им попадались невыразимо мерзкие твари-шипоносы. Одну убил Сергей, насквозь пробив копьем широкую, похожую на капюшон кобры шею, другую копьем же сильно ранил Андрей, других, к счастью, удалось отогнать. Ему, Антону, в этом вот плане везло больше - крупные твари на него пока что не бросались. Но летучих ящериц-рити тут хватало на всех, а их острые, похожие на иголки зубы оставляли неожиданно глубокие, сильно кровившие раны, которые тоже приходилось мазать соком ксорны - а тогда ощущения были такие, словно в рану вливали расплавленный свинец...
В первый раз Антон заорал не своим голосом - и с тех пор старался держать мерзких тварей подальше. Получалось не всегда - нападали они совершенно внезапно, а тогда и копьё помогало не очень. Андрей вооружился длинной палкой - от рити она помогала куда лучше, только вот попадись зверь побольше - Андрюхе пришлось бы весьма кисло...
Один раз за ними погнался чудовищный гигант ри`на - и от него они спаслись, только забившись совсем уж в непролазные заросли. В другой раз им могло и не повезти - но тут оставалось надеяться лишь на удачу...
Антон ошалело мотнул головой, очнувшись от воспоминаний. До скал впереди оставалось всего метров пятьдесят - совершенно неприступных на вид, и он опять невольно оглянулся. До Хорунов с их тварями оставалось всего метров сто. За спинами у них торчали длинные луки, но стрелять они пока не пытались - то ли расстояние оставалось слишком уж большим, то ли их хотели захватить живьем... О том, что ждет их тогда, не хотелось даже думать...
- Сюда! - заорал вдруг Льяти, оборачиваясь. - Быстрее! Да быстрее же!
Антон из последних сил бросился вперед... и замер, увидев впереди врезанную в скалу узкую стальную дверь, совершенно невозможную здесь. На миг он даже решил, что ему показалось. Но Льяти бросился к ней, на бегу вытаскивая из сумки... связку ключей!
В голове у мальчишки всё перевернулось - он не знал даже, что и думать. Первая мысль почему-то была, что это ключи от совсем другой двери. Но, к удивлению Антона, замок поддался, дверь распахнулась. За ней висела кромешная тьма - но, когда Льяти нырнул внутрь, произошло второе чудо: внутри вдруг вспыхнул тусклый, но, несомненно, электрический свет!..
Поняв, что добыча уходит из рук, Хоруны взвыли с дикой злобой. Антон наддал, как только мог... и в этот миг возле самого его уха свистнула стрела. Не решаясь оглянуться - споткнуться и упасть на бегу точно означало смерть - он пригнулся, отчаянно надеясь на удачу.
Она его не подвела - рядом просвистело ещё несколько стрел, но он всё же влетел в проем двери, и, развернувшись, захлопнул её, уже в последний миг заметив перекошенные злобой лица в какой-то полусотне метров. По металлу стукнуло ещё несколько стрел - но Антон уже нашарил замок и запер дверь. Затем, словно из него выпустили воздух, буквально сполз вниз. Короткая лестница выходила в короткий коридор, упиравшийся во вторую такую же дверь. Над ней горела тусклая, пыльная лампочка.
В голове у мальчишки творился сейчас полный кавардак. Он совсем не представлял, чего ждать дальше - то ли Льяти обернется сейчас Мефистофелем в красном плаще и разразиться сатанинским хохотом, то ли, напротив, усатым мужиком в форме и скажет густым басом "я, майор КГБ Пронин, имею задание вернуть вас домой...".
Льяти схватился за древко глубоко вошедшей в правый бок стрелы, вырвал её, скривившись, осмотрел, потом бросил на пол...
А ведь его уже тут достало, как-то отстраненно подумал Антон. Прямо тут, в туннеле, когда он повернулся посмотреть, как я там... Только его - он видел, что другие целы.
Холодея, мальчишка взглянул на стрелу. Самую простую, деревянную, без наконечника даже, лишь с обожженым на огне острием - но, судя по налипшей на древко крови, вошла она в тело сантиметров на пятнадцать, прямо в печень... Правда, кровь из раны шла как-то неохотно, да и держался Льяти пока вполне бодро...
Они замерли, отчаянно пытаясь отдышаться, - но почти сразу же сверху донеслись тяжелые удары. Судя по ним, у Хорунов, кроме луков, нашлись, как минимум, каменные топоры. Вышибить стальную дверь они бы, понятно, не смогли, - но, если постараться, то и каменными топорами можно обколоть её по краям и выворотить из скалы...
Льяти помотал головой, кое-как поднялся и подошел ко второй двери. Тоже запертой - но и к ней у него отыскался ключ. За ней оказалась низковатая комната с бетонными стенами. Справа и слева их прорезали арки низкого, всего метра в полтора, туннеля. Между них стоял небольшой, словно игрушечный вагончик, такой узкий, что четыре кресла помещались в нем в ряд...
Антон вновь ошалело мотнул головой. Меньше всего тут он ожидал попасть в метро, пусть даже и такое. И вагон, словно специально изготовленный для них...
Открыв дверцу, похожую на автомобильную, Льяти сел в переднее. Антон сел за ним, Андрей и Серый - ещё дальше. Сейчас они были слишком удивлены, чтобы что-то спрашивать.
Перед Льяти был маленький пульт. Он нажал несколько кнопок, внизу что-то загудело, и вагончик скользнул в темное жерло туннеля, словно пуля в ствол. Зазор между его корпусом и стенами едва ли превышал пару сантиметров, и Антон невольно поёжился. Остановись вагон в туннеле, - выбраться из него уже вряд ли получилось бы...
Он потер ладонями лицо и вздохнул, попытавшись расслабиться. Он по-прежнему совсем не представлял, что всё это значит, - но уже не сомневался, что всё сейчас закончится: их встретят взрослые, отвезут Льяти в больницу, объяснят, что тут произошло, вымоют, накормят, отправят домой, наконец...
Они ехали, наверное, всего минут пять, миновав несколько таких же крошечных станций. Потом Льяти остановил вагон в просторной кубической камере. Здесь в скальную стену была врезана решетчатая дверь лифта, и они все вошли в него. Льяти повернул рубильник и лифт, дернувшись, с грохотом пошел наверх. Сквозь решетчатый пол Антон смотрел вниз, на быстро уменьшавшийся квадрат дна и убегаюшую вниз цепочку тусклых лампочек... пока подъем не закончился в такой же скальной комнате, разве что без туннеля. Единственный выход вел на уходящую дальше вверх изогнутую лестницу. Поднявшись, Льяти открыл дверь - и Антон невольно зажмурился от хлынувшего в неё дневного света.
