— На подстанции всё в порядке, потребители питанием обеспечены, — рапортовал папа, как положено, а мама строго поглядела на Дашу, и та поняла, побежала переодеваться.

Следом вошла и мама, вытирая Николке нос.

— Ох, Даша, и когда я тебя к порядку приучу? Пол не метён, на кухне со стола не стёрто, а она маскарад устроила. Перед людьми совестно.

— А откуда они?

— Из «Целинэнерго», — почему-то шёпотом сказала мама. — Сам управляющий…

— Высокий?

— Ну да…

— А второй?

— Инспектор…

«Целинэнерго»! Бесконечные высоковольтные линии, подстанции на буграх, работающие без устали моторы, вечерние огни в сёлах, на фермах, на токах — всё объединялось в этом звучном слове, которое значило ни больше, ни меньше, как Энергия Целины!

— А зачем они приехали?

— Известно зачем. Проверяют, как мы работаем.

Осмотрев подстанцию, гости напились молока, подивились на Курлышку:

— Смотри ты, журавля приручили… Так с курами и гуляет?

— Так и гуляет, — улыбнулась мама.

— Не скучаете здесь, на отшибе? — спросил высокий.

— Да бывает… А вообще некогда скучать-то…

— Ничего, скоро веселее станет…

Когда проводили гостей, мама спросила:

— Павлик, что он сказал — «веселее станет»?

— Похоже, Наташа, назревают изменения в нашей жизни.

— Какие изменения? — встряла Даша.

— Ишь, сорока! — засмеялся папа. — Некогда, надо стог домётывать.

Вечером папа всё-таки рассказал Даше, что там, где стоят подстанции, начинают строиться «электрогородки».

— Был я в одном таком городке. Весной, когда на совещание в город ездил. Возили нас, показывали. Живут там несколько семей, дома хорошие, баня, красный уголок. У ребятишек — площадка для игр, в школу их всех вместе на машине возят. Автомашин несколько, трактор, механизмы всякие для нашей работы. Гараж тёплый, мастерские со станками. Сад у них коллективный, но и огородом каждый по желанию занимается, живность имеют… Совхозов эта подстанция больше обслуживает, а работать людям намного легче. Живут дружно, весело, помогают друг другу…

Даша с жадностью слушала папин рассказ. Неужели и у них так будет? Мама ходила весёлая, что-то напевая.

Николка давно спал, а Даша лежала и думала, как всё будет. Хорошо бы, девочки приехали на подстанцию, да ещё ровесницы. Можно будет уроки вместе готовить, вечерами в прятки играть.

Видимо, входная дверь была открыта — ветерком свежим тянуло и доносился тихий разговор. Папа и мама сидели, плечом к плечу, на ступеньках и даже не услышали Дашиных шагов.

— Тебе, Павлик, учиться сподручней будет, институт, наконец, закончишь…

— Это уж точно.

— И я, может, на заочный…

— Поступай, я помогу.

— В отпуск можно всей семьёй. К морю бы, с ребятишками. Как ты смотришь, Павлик?

— А чего же! Неплохо и к морю.

Даше стало так уютно, так тепло от их ладной беседы. Она прошла на цыпочках обратно, свернулась комочком и уснула.

Через несколько дней папу вызвали в райцентр и определённо сказали, что скоро на подстанции развернётся строительство. А пока всё было по-прежнему. Прошка повадился таскать из степи мышей. Разжирел, уже и есть их не мог, а всё равно — принесёт, положит у крыльца и мяукает басом до тех пор, пока мама или Даша не скажут: «Молодец, молодец… Охотник ты у нас…» Тогда Прошка снова брал мышь в зубы и гордо уносил в ему одному известное место.

— Смотри, какой трудяга стал, — удивлялась мама. — Ловит и ловит.

— Как не ловить, если в лапы лезут, — возразил папа. — Едешь вечером по дороге — под колёсами кишат.

— Урожай — вот и мыши.

— Аксакалы ещё говорят: мышей много — сырая осень будет.

— Хлеб-то какой нынче — густой, крупноколосный! Убрать бы посуху…

Заехала на подстанцию Аля с Лёшей Зыряновым, на мотоцикле.

— Тётя Наташа, я по чаю хорошему соскучилась… Напоите нас с Лёшей?

— Сейчас поставлю чайник, — сказала мама. — А вы пока вместе с Дашей в саду попаситесь — смородина чёрная созрела, сливы…

Лёша краснел, стеснялся.

— Идём, Лёша, — потянула его Аля. — Я тебя с Курлышкой познакомлю… Курлышка! Ну-ка покажи Лёше, как ты танцуешь…

Но Курлышка танцевать отказался. И даже не подошёл близко. Видимо, Лёша чем-то ему не понравился.

— Ну, как урожай, бригадир? — спросил папа за чаем.

— Да так, — смущённо ответил Лёша. — Тепла не хватает. Зёрна крупные, а раскусишь — молочко. Припекло бы как следует — разом всё созрело бы… А вообще уборка трудная предстоит: дожди, ветер, много хлеба полегло.

— Какой парень! — восхищался папа, когда Аля с Лёшей уехали. — Умный, хозяйственный…

Даша не выдержала:

— А тётя Фая говорит Але: «Чего ты в нём нашла? Хочешь всю жизнь рубашки от мазута отстирывать?»

Папа с мамой переглянулись.

— Когда она так говорила? — рассердился папа.

— Да вот когда я у них последний раз была…

Курлышка невесёлый ходил. Не играл с ребятишками, не танцевал больше. Даже кур сторонился. Может, не понравилось ему, что Аля вместе с Лёшей приезжала, а скорее всего чуял он, что где-то на далёких озёрах журавлиные стаи к отлёту на юг готовятся, в далёкую Индию. Он и сам теперь часто улетал на ближнее озеро, где сновали выводки диких уток. Поплавает с теми утками, а к вечеру на подстанцию вернётся.

— Может, и впрямь лучше крылья ему подрезать? — раздумывала вслух мама. — Как Фая советовала. А то ведь жаль будет, если улетит, ребятишки к нему привязались. Как по-твоему, Павлик?

Папа неожиданно рассердился:

— Больше свою Фаю слушай, она тебе ещё и не то посоветует!

Кончался август. Дожди прекратились, и резко похолодало, но потом вдруг разом ударила жара. Хлеб начал быстро дозревать.

Начались занятия. Лучшей помощницей у Анны Матвеевны оказалась Аля. Стоило ей выйти в коридор, как первоклассники наперебой к ней бросались. Тому она вытрет нос, той чулок поправит, а того просто по голове погладит, и он уж рад без памяти.

— Сама-то как дитя, — вздыхала Клава, глядя, как Аля бегает взапуски с малышами по двору.

В субботу Анна Матвеевна неожиданно зашла в четвёртый «А».

— Наши десятиклассники хлеб жнут. Пойдём завтра к ним колоски собирать.

Разноцветные вагончики выцвели за лето от дождей и солнца, и всё на полевом стане было уже не таким праздничным, как весной. Телят ещё в августе передали в совхоз. Теперь девушки копали картошку, а юноши работали на комбайнах.

Аля и ещё одна десятиклассница хозяйничали на кухне.

— Вы уж и для нас сегодня обед варите, — попросила Анна Матвеевна. — Мы тут кой-чего привезли для борща. Оставить вам помощников?

— Не надо, справимся.

Пшеница была уже скошена и подсыхала в валках. Комбайны подбирали валки и обмолачивали.

— На валки не наступать, — предупредила учительница. — Нельзя хлеб топтать — перешагивайте.

А валки — словно горы, попробуй перешагни! Тут прыгать приходится. Запах спелого хлеба стоял над полем.

— А что это Иван Филимонович… — ещё издали заметила Даша. — Дирижирует, что ли?

В самом деле, вот так же дядя Сеня дирижировал совхозным хором. Иван Филимонович размахивал руками, жестикулировал, что-то кричал, но голос его относило ветром, к тому же Иван Филимонович стоял спиной к ребятам, лицом к комбайнам. Вот один комбайн доехал до конца поля и стал разворачиваться на дороге. Иван Филимонович высоко подпрыгнул, и даже по спине его было видно, как он рассердился.

— Это комбайн солому забыл выбросить, — солидно пояснил Тарас. — Видите, так с копной и потопал на дорогу…

— Да поняли уже, поняли! — нетерпеливо оборвала его Галя. — Умный шибко.

Их перепалкам не было конца.

— Вон гуси летят, — показал Тарас.

— Сам ты гусь, — тотчас возразила Галя. — Это утки.

Стая приближалась. Теперь уже всем было видно, что летят гуси. Сытые, откормившиеся, они летели вытянув шеи и тяжело махали крыльями.