Они прошли немного, и Рашиди стало совсем плохо. Салуму пришлось тащить собутыльника на себе.

Когда Рашиди проснулся, голова его раскалывалась от боли и была тяжелой, как якорь у корабля, стоящего в порту. Собравшись с силами, он приподнялся и обнаружил, что проспал всю ночь в одежде. Он попытался вспомнить, что с ним вчера было. Он помнил, как за ним зашел Салум, как они сидели в пивной, как пили, закусывая жареным осьминогом, но, что было после того, как они покинули пивную, куда они пошли и что делали, восстановить в памяти не удавалось.

Рашиди мучила жажда, словно он много дней шел по пустыне. Он вылез из постели, поплелся на кухню, зачерпнул ковш воды и залпом выпил. Потом он умылся, переоделся и снова лег в постель.

В полдень он встал, сходил в закусочную пообедать и снова возвратился домой. С похмелья он чувствовал себя скверно. "Правильно говорят: враг человека — сам человек", — думал Рашиди, вспоминая, как Салум заставлял его пить. В шесть часов вечера в дверь постучали.

— Кто там? — спросил Рашиди.

— Я, Салум.

— Заходи.

Войдя, Салум увидел, что Рашиди лежит в постели.

— Ты что, все еще валяешься?

— Что-то нездоровится сегодня.

— Пойдем выпьем — сразу полегчает, — предложил Салум.

— Не хочу.

И тут Рашиди подумал, что, может быть, Салум помнит, как они провели вчерашний вечер.

— Салум, ты случайно не помнишь, что мы вчера делали после пивной?

— А ты разве забыл, как пришел к дому Амины, позвал ее, как она вышла к тебе, как вы разговаривали?

— Разговаривали? О чем?

— Не знаю. Я был далеко — ждал тебя. А что, тебе кажется, что ты наговорил чего-то лишнего?

— Я и не помню.

— Да ладно, выкинь это из головы! Лучше одевайся — пойдем!

— Куда?

— Туда, где были вчера. Но ты не бойся — ты меня только проводишь. Чувствую, что мне все-таки надо немного выпить. А потом сходим погулять.

— Погулять?

— Ты разве забыл, что сейчас месяц шабан[24] и повсюду в городе устраиваются нгомы. Вот и сегодня возле цирка будет нгома-лелемама[25].

— Где бы ни устраивали нгомы, ты тут как тут. Ты что, считаешь, что тебе надо быть на всех празднествах?

— Да ладно тебе. Говори: идешь или не идешь?

Рашиди порядком надоело сидеть в четырех стенах, и, несмотря на плохое самочувствие, он решил прогуляться.

— Подожди, я умоюсь, — сказал он.

— Только давай побыстрее.

По пути в пивную Рашиди уговорил Салума пройти мимо дома Амины. Он надеялся увидеть ее, но дверь была закрыта, и Амины нигде не было.

На этот раз Рашиди не стал заходить в пивную, а ждал Салума снаружи. Когда они подошли к цирку, нгома уже началась. Это было захватывающее зрелище, но сегодня Рашиди не получал от него удовольствия. Воспоминания о вчерашней попойке, мысли об Амине не давали ему покоя. Он давно бы ушел, но ему не хотелось портить настроение Салуму. А Салум ходил среди людей, заигрывал с женщинами…

В десять часов вечера Рашиди не выдержал.

— Ты что, забыл, что нам завтра на работу?

— Нет, не забыл, — отозвался Салум.

— Тогда пойдем отсюда.

Салум не стал спорить.

В ту ночь Рашиди никак не мог заснуть. Он ругал себя за то, что, напившись, пошел к Амине, и решил во что бы то ни стало встретиться с нею и попросить у нее прощения за случившееся. Он лежал и думал, как добиться желанной встречи. Вдруг в голову ему пришла мысль: а что, если просто посвататься к ней, а сватом послать дядю Фархани — старик наверняка не откажет племяннику. Но Рашиди тут же отверг эту идею. "Нет, как ни крути, а сначала нужно увидеться с Аминой и самому поговорить с ней", — решил он.

На следующий день Рашиди, как всегда, пришел на работу рано, но вопреки обыкновению не стал заговаривать с приятелями, а сел в стороне ото всех. Он думал об Амине. Думал о том, что даже если бы затея со сватовством удалась, то на деньги, которые он получает, трудно содержать семью. Думал о том, какие мучения и издевательства приходится терпеть за мизерную плату, на которую они с Аминой никогда не смогут нормально жить.

Невеселые мысли Рашиди прервал проходивший мимо Фараджи.

— Что с тобой, Рашиди, ты не заболел? — заботливо спросил он.

— Нет, все в порядке.

— Что ж ты сидишь здесь в одиночестве?

— А! — Рашиди махнул рукой, не зная, что сказать.

— И все же что произошло? — настаивал Фараджи.

Рашиди чуть было не рассказал ему обо всем, что накопилось у него на душе, но в последний момент передумал.

— Ничего, все в порядке. Просто сегодня что-то хочется побыть одному… А где Бакари — я давно его не видел? — спросил Рашиди, переводя разговор на другую тему.

Фараджи улыбнулся и внимательно посмотрел на Рашиди.

— Он уехал в Дар-эс-Салам, — сказал он после небольшой паузы. — А как приедет, так и начнем.

Прозвучал гудок, и они направились к причалу.

Рано утром неожиданно задул сильный ветер. Он срывал листву с деревьев, раскачивая их так, что казалось, они сломаются под его мощными порывами. Временами слышалось громыханье — это со старых крыш слетали листы жести. Внезапно распахнувшееся окно разбудило крепко спавшего Рашиди.

С неба упали первые капли, и через несколько минут на землю обрушилась стена дождя. В такую погоду занзибарским беднякам приходилось подниматься с постелей и затыкать щели в прохудившихся крышах. Этим пришлось заняться и Рашиди.

Дождь все продолжал лить. Рынок замер, склады не открывались, грузчики и рабочие сидели под навесами. Кули были уверены, что в такой ливень порт работать не будет, но они ошиблись: всех рабочих порта отправили на поиски двух барж, сорвавшихся с якоря ночью во время шторма.

Мистер Джордж и другие европейцы в плащах с капюшонами и в резиновых сапогах были уже у проходной. Рабочих, приходивших в порт, рассаживали на небольшие пароходики и моторные лодки, которые отправлялись бороздить омывающие остров воды Индийского океана.

Дождь не ослабевал, видимости никакой. Суденышки шли наудачу: никто не знал, куда унесло эти злополучные баржи. Большие волны перехлестывали через борт. Смотрителю маяка сообщили о случившемся, но он тщетно наводил на океан свою подзорную трубу: из-за дождя ничего невозможно было разглядеть. Уже был обыскан каждый квадрат к северу от Занзибара, и наконец у острова Тумбату обнаружили одну из барж. Теперь надо было взять ее на буксир. Сделать это было нелегко, поскольку океан волновался и маленькие суденышки бросало из стороны в сторону. Наконец нескольким рабочим удалось перебраться на баржу и закрепить канат.

В порт прибыли в три часа дня. Ливень кончился, но еще немного накрапывало. Рашиди и его товарищи устали, промокли и замерзли. К счастью, на этом их рабочий день кончился, и они разошлись по домам. Дома у Рашиди начался жар, и он лег в постель, завернувшись в простыню. Через некоторое время в дверь постучали, и женский голос спросил:

— Можно войти?

Рашиди сразу же узнал этот голос — Амина! Он бросился к двери и, открыв ее, некоторое время стоял, остолбенело глядя на девушку.

— Заходи, — сказал он после некоторого молчания.

— Отчего ты дрожишь? Ты болен? — спросила она.

— Мне кажется, у меня небольшой жар. Но что же ты стоишь? Входи!

Рашиди не мог поверить своему счастью. Он предложил Амине стул, а сам сел на кровать. Они смотрели друг другу в глаза. Рашиди не знал, с чего начать разговор. Его вдруг охватило страшное волнение, он почувствовал неловкость. От смущения он даже опустил глаза.

Разговор начала Амина.

— Рашиди, что же ты наделал! Не думала я, что ты можешь так поступить. Явился пьяный, безобразничал…

Рашиди молчал, он готов был сквозь землю провалиться от стыда. Наконец он заговорил:

— Прости меня, Амина, любимая моя. Я действительно не соображал, что делаю. Ведь вообще-то я не пью, но в тот вечер мой приятель Салум — ты видела его на нгоме — напоил меня. Обещаю тебе, Амина, что это больше никогда не повторится.