По разговорам рабочих Рашиди понял, что их отношения с администрацией порта все больше обостряются. Грузчиков обманывали, унижали, а порой и избивали. Время от времени Рашиди слышал, как Фараджи успокаивает то одного, то другого кули, отговаривая их мстить управляющему или кому-либо еще из администрации за нанесенную обиду. Цель Фараджи заключалась вовсе не в том, чтобы научить рабочих безропотно сносить унижения, — напротив, он объяснял им, что, действуя сгоряча и в одиночку, ничего не добьешься. Необдуманные шаги одного человека могут повредить не только ему самому, но и всем, поскольку наверняка будут использованы администрацией как предлог для ужесточения эксплуатации. "Сначала думай, потом делай", — не уставал повторять он.

Около восьми часов вечера Фараджи и Рашиди встретились у лавки Салума Бени и через несколько минут уже входили в дверь просторного каменного дома. Помещение освещалось электрическими лампочками, свисающими прямо с балок, которые поддерживали крышу. На скамьях сидели люди. Перед ними была большая, вся исписанная мелом доска, у которой стоял юноша в белой рубашке и белых брюках. Он что-то рассказывал, но, увидев Фараджи и Рашиди, замолчал. Фараджи остановился в дверях и стал искать кого-то глазами. Юноша подошел к нему:

— Господин, вам помочь? Вы кого-то ищете?

— Могу я видеть старика Чума? — спросил Фараджи.

— Сейчас он вышел, но предупредил меня, что к нему могут прийти.

Юноша положил мел на стол, и они с Фараджи вышли за дверь, оставив Рашиди в комнате. Юноша скоро вернулся и, тронув Рашиди за руку, указал на скамью в первом ряду.

— Добро пожаловать, товарищ! А вы подвиньтесь немного, — сказал он тем, кто сидел на скамье. Они, потеснившись, освободили место для Рашиди.

— Сегодня у нас появился новый товарищ, — обратился учитель к аудитории. — Поскольку мы уже кое-что прошли, ему понадобится ваша помощь, чтобы догнать класс. А как тебя зовут? — снова обратился он к новичку.

— Рашиди.

— Так вот, Рашиди, завтра приходи с тетрадкой и ручкой. Если не сумеешь достать тетрадь, для начала подойдет и чистый лист бумаги.

Учитель продолжил объяснения. Он показывал ученикам буквы, которые были написаны на доске, громко и отчетливо произносил их, а все хором повторяли за ним. Рашиди ничего не понимал, но сидел молча, внимательно слушая и учителя, и повторяющих за ним учеников. Время от времени учитель вызывал их по одному и задавал вопросы, чтобы удостовериться, что они поняли его объяснения. Занятия кончились только в полночь. Выйдя на улицу, Рашиди увидел, что четверо учеников еще не ушли, а сели и о чем-то беседуют. Рашиди хотел было поговорить с ними, но потом решил не задерживаться и отправился домой.

Этот день многое изменил в жизни Рашиди. До этого он и предположить не мог, что ему когда-нибудь придется сесть за парту. Раньше он считал, что время, отпущенное каждому человеку на учебу, для него давно прошло, но, увидев, что среди тех, кто посещал уроки в вечерней школе, были люди, которые годились ему в отцы, он успокоился. "Фараджи говорил правду", — подумал он и стал размышлять, что может дать ему учеба. В работе она ему не пригодится — это уж точно. "И все-таки учиться нужно хотя бы для того, чтобы самому читать листовки, которые раздает Фараджи, — решил Рашиди. — Что, я так всегда и буду бегать к Факи, чтобы он мне их читал?"

На следующий день по пути с работы он купил себе в Дараджани тетрадь и ручку, ненадолго зашел домой и оттуда, не теряя ни минуты, отправился в школу. На этот раз он смело вошел в уже знакомую для него классную комнату и сел на свое место. Урок в тот день проходил как обычно: учитель объяснял новый материал, задавал вопросы. Два-три раза он вызывал и Рашиди, но тот не мог еще ответить — он пока не различал букв, которые были написаны на доске. Когда урок закончился, учитель попросил Рашиди задержаться. Взяв у него тетрадь, он аккуратно переписал в нее буквы.

— Дома попробуешь написать точно такие же, — сказал он.

Придя домой, Рашиди сразу же взялся за уроки. Он зажег керосиновую лампу, приспособил себе под письменный стол пустой ящик и начал выводить в тетради буквы. Для человека, который впервые в жизни взял в руки перо, это было совсем не легкое дело. Он старался изо всех сил, но ручка то и дело выскальзывала из его непослушных пальцев, и многие буквы получались совсем не такими, какими их изобразил учитель.

А в порту тем временем назревали серьезные события. Рабочие больше не хотели терпеть тяжелых условий труда и все решительнее шли за своими вожаками — группой сознательной, революционно настроенной молодежи. В порту был создан профсоюз, руководство которого планировало предпринять решительные шаги в случае, если администрация не примет требований рабочих. Фараджи старался не посвящать Рашиди в происходящее. Он хотел, чтобы юноша обжился в порту, понял, на чьей стороне правда, и сам сделал выбор.

Однажды, возвратившись с занятий домой, Рашиди решил разыскать Факи. Обычно в этот час его друг сидел за картами в кофейне. Сегодняшний вечер не был исключением: протиснувшись через шумную толпу людей, наблюдавших за карточной игрой, Рашиди увидел за столиком Факи. Игроки заканчивали последний кон.

— Хорошо, что я тебя нашел, — сказал Рашиди, дождавшись, пока игра закончилась и Факи встал из-за стола. — Мне нужна твоя помощь.

— В чем?

— Ты знаешь, я начал учиться и прошу, чтобы ты немного помог мне с занятиями.

— Начал учиться? — удивился Факи. — И когда ты успеваешь? Ведь ты работаешь от зари до зари. Когда же ты ходишь в школу?

— После работы.

— А во сколько ты возвращаешься домой из школы?

— Когда в девять, а когда — в десять.

Факи был поражен. Рашиди с утра до вечера работает в порту, потом идет в школу, а теперь еще и хочет брать дополнительные уроки.

— И как же ты хочешь заниматься?

— Я буду тебе рассказывать, что мы проходили на уроке, а ты будешь давать мне письменные упражнения на пройденный материал.

— Ладно, согласен, — сказал Факи, и они попрощались.

На следующий день после игры Факи пришел к Рашиди.

— Ты готов?

— Да.

В комнате Рашиди горела не обычная чадящая самоделка, а настоящая керосиновая лампа. Рашиди усадил Факи на кровать, сам сел на пустой ящик, и урок начался. Рашиди пересказывал то, что они прошли в классе, и, если он ошибался, Факи поправлял его. Потом они вместе писали буквы. Перед уходом Факи дал Рашиди задание и посоветовал, какие учебники купить.

— Если завтра я опоздаю, зайди за мной в кофейню, — сказал он на прощание.

Когда Факи ушел, Рашиди погасил лампу и без сил упал на кровать. Он попробовал было еще раз повторить про себя то, что узнал за сегодняшний день, но не заметил, как заснул.

С учителем Рашиди повезло: он всю душу вкладывал в своих учеников, был терпелив и не сердился, когда кто-нибудь из них чего-то не понимал или делал ошибки. Он хвалил успевающих, а для отстающих устраивал дополнительные занятия.

Машаву не могла узнать сына. Придя с работы, он спешил в школу, а потом до двенадцати или даже до часу ночи занимался с Факи. Изменилась и его комната: посередине стоял ящик, заменявший ему письменный стол; появились незнакомые вещи: тетради, учебники, карандаши. Машаву не понимала этой страсти сына, но относилась к ней снисходительно.

Было раннее утро. Дул сильный ветер. Из-за ночного шторма рыбаки возвращались домой без улова. Все небо заволокло темными грозовыми тучами. Под порывами ветра стаи ворон с тревожным карканьем срывались с манговых деревьев, стремясь найти убежище под крышами домов. Рашиди думал о предстоящем дне: неужели в такую качку придется работать на корабле? Да, жизнь кули нелегка, но ведь надо как-то зарабатывать на жизнь. Денег не хватало: расходы увеличивались, долги росли. Мало того, что нужно было платить за заложенное ожерелье, они с матерью задолжали к тому же всем лавочникам в округе. А ведь он не позволял себе никаких развлечений — даже в кино, мимо которого он проходил каждый день, ему удавалось побывать разве что в мечтах.