В заключительный период своей семинарской жизни Сосо уже читал произведения Маркса, Плеханова и, в конце концов, Ленина. Литература, история и политика становились его страстью. Книги именно такого рода он теперь и читал.

В 1898 году Сосо решил уйти из семинарии и заняться агитационной деятельностью среди рабочих. Он наконец-таки, двигаясь на ощупь, вроде бы нашел свой путь в жизни. В том же году он вступил в подпольную организацию «Месаме-даси»[24] («Третья группа»), представлявшую собой одну из первых социал-демократических структур Тифлиса. Его вдохновлял прежде всего пример Ладо Кецховели, которым он восхищался и который, будучи исключенным из семинарии, всецело посвятил себя революционной борьбе. После пребывания в течение некоторого времени в Киеве, где он попытался продолжить свою учебу, Кецховели нелегально приехал в 1897 году в Тифлис и начал вести там классическую жизнь профессионального революционера. Ладо работал печатником – обычное фиктивное занятие революционеров различных эпох – и постепенно организовал в Закавказье подпольные типографии. В 1900 году – то есть тогда, когда Сосо делал свои первые шаги на революционном поприще, – Кецховели обосновался в Баку и создал там типографию, в которой печатались нелегальные марксистские газеты – «Искра» и «Брдзола» («Борьба»). Сосо, будучи другом его брата Вадо, познакомился с ним в Тифлисе и затем частенько встречался с ним, пока их дружба не закончилась трагически. Кецховели в 1902 году арестовали, и затем его – в августе 1903 года – убил в тюрьме стражник, после того как он начал кричать в окошко своей камеры: «Долой самодержавие! Да здравствует свобода! Да здравствует социализм!»

Сосо ушел из семинарии 29 мая 1899 года, не сдав годовые экзамены и не закончив свою учебу. Поэтому он не получил никакого диплома и не мог стать – вопреки чаяниям своей матери – священником. Был ли он действительно исключен из семинарии, как указано в ее архивных документах, «за неявку на экзамены по неизвестной причине», или же, как утверждала много лет спустя его мать, его забрала оттуда она сама, потому что, живя в этом учебном заведении в слишком суровых условиях, он мог заболеть туберкулезом? Как бы там ни было, двойная жизнь – молодого подпольщика и недисциплинированного семинариста – отрицательно сказывалась на здоровье Сосо. Он становился все более бледным, его то и дело мучил кашель, он чувствовал себя изможденным. Впоследствии он скажет, что его выставили за дверь семинарии из-за марксистской деятельности. В течение всего периода обучения в семинарии он регулярно приезжал на каникулы в Гори. Он вернулся туда и после своего исключения из семинарии и находился там в течение всего лета 1899 года.

Двадцать восьмого декабря 1899 года бывший семинарист Джугашвили поступил на работу в Тифлисскую физическую обсерваторию[25] – не столько для того, чтобы там работать, сколько для того, чтобы у него, как у человека, занимающегося незаконной деятельностью, имелось легальное прикрытие. В обсерватории в его распоряжение была предоставлена рабочая комната (его первый «рабочий кабинет»), и это стало началом его личной жизни. В этой комнате он иногда принимал своих друзей, а иногда – рабочих, которых ему хотелось приобщить к революционной деятельности. Время от времени в ней проходили небольшие собрания. Иосиф становился настоящим революционером-подпольщиком. Вместе с несколькими товарищами он организовал рабочую маевку. Это скромное по своим масштабам мероприятие было похоже скорее на православный крестный ход, чем на массовое выступление пролетариата, однако на нем Джугашвили обратился ко всем собравшимся, и это стало его первой публичной речью[26].

Его в конце концов разоблачили. В донесении, полученном жандармским управлением Тифлиса и датированном 23 марта 1901 года, указывалось, что Джугашвили, работая в обсерватории, регулярно общался с рабочими и состоял в социал-демократической партии. Во время одного из обысков у него нашли книгу Прокоповича «Рабочее движение на Западе», в которой имелись сделанные рукой Джугашвили пометки и ссылки на запрещенные произведения. Было принято решение присвоить Иосифу Джугашвили статус неблагонадежного[27].

После этого обыска Сосо пришлось уйти из обсерватории и начать вести уже по-настоящему нелегальную и полную различных превратностей жизнь. За ним и за его ближайшими соратниками велась постоянная слежка. В одном из полицейских донесений того периода делается вывод: «Джугашвили – социал-демократ и ведет сношения с рабочими. Наблюдение показало, что он держит себя весьма осторожно, на ходу постоянно оглядывается»[28]. Сосо осознанно выбрал для себя такую нелегкую жизнь по нескольким причинам. Многими годами позже он даст по этому поводу разъяснения: «Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем неплохо. Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из чувства протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые практиковались в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения»[29]. Таким образом, он хотел бороться с репрессивным и анахроническим режимом и своей главной задачей считал борьбу за свободу. Молитвы и религиозные ритуалы он сменил на марксистские кружки и пропагандистскую деятельность среди рабочих. «Месаме-даси» поручила ему проводить занятия в кружке, состоящем из рабочих железнодорожных мастерских. Его главными «духовными лидерами» были в то время три бывших семинариста: Сильвестр Джибладзе, Александр Цулукидзе и Ладо Кецховели. С ними он иногда заходил в редакцию газеты «Квали» («Борозда»), которая представляла собой издание либерального толка, но при этом еще и служила своего рода трибуной для руководителей «Месаме-даси». Именно они и надоумили его создавать кружки, в которых проводилось бы обучение рабочих. Сосо стал захаживать в перенаселенные рабочие трущобы в пригородах Тифлиса, в которых к сильному запаху дыма и копоти примешивался запах пота и нечистот. Он обучал рабочих марксизму в небольших группах по десять-двенадцать человек. Собрания обычно организовывались накануне праздников и выходных дней на квартирах рабочих в пригороде. Сосо на этих собраниях вел пропагандистские беседы, и очень быстро выяснилось, что он обладает способностью объяснять все коротко и доходчиво и имеет природный дар к обучению других людей. Даже не будучи выдающимся оратором, он умел вести разговор с рабочими и завоевывать их внимание. Предельная ясность его аналитических высказываний и его грубоватое красноречие оказались эффективными пропагандистскими средствами. В сравнении с затхлым психологическим климатом семинарии обстановка подпольной политической борьбы вызывала у него настоящий восторг. Он вскоре стал одним из самых активных членов небольшой группы, занимавшейся агитацией среди рабочих Тифлиса[30].

В возрасте двадцати одного года он уже всерьез занялся деятельностью профессионального революционера-подпольщика.

Итак, в 1899 году молодой Иосиф начал вести жизнь подпольщика, жизнь революционера, жизнь заговорщика, пребывающего в постоянной настороженности. В кругу своих товарищей по политической борьбе – на уровне подпольного кружка, фракции, партии в целом – он столкнулся с обстановкой постоянного нервного напряжения, внутренних распрей, сильной личной неприязни к отдельным соратникам… Он столкнулся с предательствами, которые усилили его подозрительность в условиях постоянной угрозы проникновения в ряды партии агентов тайной полиции. Он столкнулся с теоретическими спорами, различными «уклонами» и всевозможными толкованиями тех или иных основополагающих идей. Сосо очень быстро усвоил правила жизни революционера-подпольщика: как прятаться, как уходить от слежки, как избегать обыска. Иосиф Джугашвили, ходивший по улицам ночью, прикрывая лицо воротником пальто и постоянно оглядываясь, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, стал известен полиции царской России под кличкой «Кавказец».