Сосо регулярно ставил себе цели, которых затем непременно достигал. По воспоминаниям его друга детства Петра Капанадзе, если Сосо был очень доволен собой, он выражал свою радость тем, что крутился вокруг своей оси на одной ноге[10]. Вел себя Сосо очень активно. Он стал заправилой на внутреннем дворике духовного училища во время перерывов между занятиями, а также первым тенором в хоре училища и в церковном хоре.

Этому блестящему ученику жилось, однако, не очень легко, потому что его мать была бедной. Чтобы заработать на жизнь, она занималась уборкой в домах преподавателей духовного училища, стирала белье и шила одежду городским богатеям. Отец Сосо был против того, чтобы его сын учился в духовном училище. Когда Сосо исполнилось десять лет, Бесо силой увез сына из Гори в Тифлис и устроил его там рабочим на фабрику Адельханова. Непоколебимой Кеке удалось, однако, – хотя и не без трудностей (после недели скандалов и потасовок), – вернуть сына в Гори и снова устроить его в духовное училище.

В конце XX столетия грузинское общество волновали две серьезные проблемы: русско-грузинские отношения и последствия отмены крепостного права на Кавказе. Именно в эту эпоху юный Сосо осознал, какое социальное и национальное неравенство существует в обществе: у него вызывала раздражение надменность богатеньких сынков торговцев вином и зерном и отпрысков древних аристократических родов. Его стремление любой ценой добиться уважения сверстников при помощи смелых выходок в училище и активности на игровой площадке, чтобы тем самым приобрести статус лидера, было, возможно, первой попыткой сына сапожника подняться над своим скромным социальным происхождением.

Несмотря на достижения Сосо в учебе и спорте, здоровье его было достаточно слабым. В шесть лет он заболел оспой, которая оставила след на его лице на всю жизнь. В возрасте десяти лет на него во время народных гуляний наехала повозка. Его отнесли домой почти без сознания, что привело в крайнее отчаяние его мать. Он нашел в себе силы сказать ей: «Не переживай. Все в порядке!» После нескольких недель мучений он поправился, однако и на этот раз последствия сказывались всю оставшуюся жизнь: его левая рука стала плохо сгибаться и разгибаться в локтевом суставе. Впоследствии из-за этого физического недостатка его признали негодным к военной службе. Сосо мужественно переносил физические страдания: его друзья того периода заявляли, что никогда не видели, чтобы он плакал[11].

Удары судьбы он принимал со стоицизмом и – по крайней мере внешне – с определенным равнодушием. Его повседневная жизнь отнюдь не была радужной: обстановка в доме его родителей не отличалась уютом и душевным теплом. Ему приходилось уворачиваться от ударов пьяного отца и – в силу своего юного возраста – быть беспомощным свидетелем насилия, которое отец чинил над матерью, работавшей в поте лица ради того, чтобы вырастить сына в соответствии со своими представлениями о хорошем воспитании. Сосо любил свою заботливую мать (у которой не было на белом свете никого, кроме единственного сына), пусть даже она тоже иногда его била и в целом относилась к нему порой очень сурово. Он уважал ее, хотя она не имела никакого образования и умела разговаривать только на грузинском языке. Как-то раз, защищая ее, он кинул в своего отца нож. Бесо тут же набросился на него, и спасти мальчика от жестокого избиения удалось лишь подоспевшим соседям, которые затем тайком приютили его у себя на несколько дней[12]. Подобное «общение» с отцом выработало у него недоверчивость, настороженность и скрытность, которые станут неизменными чертами его характера на всю оставшуюся жизнь.

Чтобы как-то отвлечься от тяжких событий повседневной жизни, юный Сосо углублялся в чтение книг. Несмотря на присущую ему тягу к реальному и конкретному, он очень любил мечтать. Представляя себя в роли какого-нибудь героического персонажа, он пытался хотя бы на время вырваться из нелегких условий, в которых жил. Поначалу он ограничивался лишь тем, что читал написанные на грузинском языке приключенческие романы, в которых не только описывались социальные драмы и несчастная любовь, но и изображалось в романтической манере сопротивление кавказских народов исполинской России. Сосо особенно запомнилась повесть Александра Казбеги «Отцеубийца». События, описываемые в данном произведении, относятся к эпохе легендарного имама Шамиля, когда кавказские горцы вели борьбу с русскими. В этой повести прославляется мужество и упорство мужчины, которого звали Коба (что означает «неукротимый»); он был объявлен вне закона. Коба был образцовым мстителем за порабощенный народ. Данная романтическая аллегория, воспевающая кавказский патриотизм, по-видимому, очень сильно поразила воображение юного Сосо, и тот, затаив дыхание, читал о боевых подвигах Кобы. Многими годами позднее, начав работать в революционном подполье и оказавшись в 1901 году в городе Батум, он присвоит себе это имя в качестве партийной клички и будет носить его до тех пор, пока – десять лет спустя – не возьмет псевдоним «Сталин».

По окончании обучения в Горийском духовном училище Сосо как лучшего ученика класса рекомендовали для поступления в Тифлисскую духовную семинарию[13]. Он получил аттестат с отличием. Сосо в это время был худощавым весельчаком спортивного вида, с жгучими черными глазами и длинным носом, и вел себя так, что в нем сразу угадывался независимый и решительный характер. В 1894 году он переехал с матерью в Тифлис, чтобы поступить в семинарию и, претворяя мечту матери в жизнь, стать священником. Он блестяще сдал вступительный экзамен, и в сентябре того же года его зачислили в семинарию в качестве «полупансионера»[14], без оплаты за обучение. Это было тем более похвально, что в годы своего обучения в Гори Сосо пришлось сменить язык обучения. Когда он поступил в духовное училище, обучение там велось на грузинском языке. Двумя годами позже общенациональным языком стал русский. Переход от одного языка к другому стал для большинства учеников болезненным: тех, кто этому противился, сурово наказывали. Юный Джугашвили, по всей видимости, никак не пострадал в ходе данного испытания одновременно и на лингвистические способности, и на патриотизм. Он проникся теми амбициями, которые пыталась привить ему мать.

В Тифлисской духовной семинарии – самой престижной высшей школе Грузии, в которой преподавалась православная теология, – юного Сосо ждала совсем не такая жизнь, к какой он привык в Гори. Хотя задача данного учебного заведения состояла в подготовке священников, оно стало и своего рода рассадником революционной идеологии в силу царивший в нем репрессивной атмосферы и проводившейся здесь оголтелой русификации. В 60-е и 70-е годы XIX века в семинарии не раз вспыхивали бунты и возникали различные подпольные группы. В воздухе витали политические идеи, подрывавшие феодальные порядки, которые все еще существовали в этом учебном заведении. Великие национальные герои Грузии стали первым «оружием» борьбы за толстыми стенами семинарии. Джугашвили поступил в нее всего лишь через несколько месяцев после последней большой забастовки, парализовавшей деятельность данного учреждения. Он тут же проникся неприязнью к удушливой семинарской атмосфере и вскоре выступил против существующих порядков. В первый год своей учебы в Тифлисе он уже больше не был тем прилежным учеником, который вызывал восхищение у учителей в Гори, и в кондуитном журнале семинарии фигурируют записи о его недисциплинированности и дурном характере – как будто избавление от любящей, но, безусловно, и сдерживающей опеки со стороны матери позволило ему проявить свою истинную сущность. В частности, 21 октября 1894 года надзиратель сделал запись о том, что Иосиф Джугашвили, громко разговаривая и смеясь, мешал своим товарищам спать. Начиная с декабря наказания сыплются на него одно за другим: его то изолируют во время обеда от всех остальных, то заставляют есть в столовой стоя, то помещают на несколько часов в карцер…