Хотя Сосо постоянно выслеживали, он отнюдь не терял мужества и решительности: он без устали организовывал забастовки, уличные манифестации, тайные собрания, митинги. Его жизнь была отныне посвящена политической борьбе, отодвинувшей все остальное на второй план. Отдых, уют, благосостояние – эти понятия стали для него чуждыми, и когда он много лет спустя достигнет вершин власти и получит полный доступ ко всему этому, он не будет знать, как этим воспользоваться. Сомнения, подозрения, боязнь предательства станут для него своего рода наваждением, которое помешает ему и в зрелом возрасте, и затем в старости в полной мере наслаждаться отдыхом.
Уйдя из Тифлисской физической обсерватории, Сосо в материальном плане оказался предоставленным самому себе. Он не мог рассчитывать на финансовую помощь ни со стороны матери, ни со стороны какого-либо другого родственника или друга. Ему не хотелось быть обузой для Кеке: он предпочел бы, наоборот, ей помогать. Пришлось искать себе какой-нибудь заработок – хотя бы и очень скромный. Поначалу он занимался репетиторством, а также работал бухгалтером. Однако бо́льшую часть своего времени он посвящал пропагандистской деятельности в кружках, состоящих из железнодорожных рабочих. При этом он постепенно скатился до полной нищеты. Ему приходилось жить на «пожертвования» некоторых своих товарищей, материальное положение которых было чуть-чуть получше, чем у него.
Он стал сотрудничать с Ладо Кецховели и Александром Цулукидзе[31] и помог им организовать издание газеты «Брдзола» («Борьба») – первой грузинской марксистской газеты. Первые политические статьи, напечатанные в этой газете, были написаны им[32]. Приобретая все больший и больший авторитет, он в ноябре 1901 года стал членом Тифлисского комитета Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП)[33]. Данный комитет, состоявший из девяти человек, занимался координацией действий социал-демократических групп Тифлиса (а ранее – и вообще всего Кавказа).
Молодой Джугашвили, решительно включившийся в революционную борьбу, был мужчиной невысокого роста (167 сантиметров), со слабым здоровьем, обладавшим стройной фигурой и характерными чертами внешности, включая длинный нос, мощный подбородок и густую черную шевелюру. Его усы и короткая борода придавали ему вид человека необузданного. Примкнув к большевикам сразу же после возникновения большевизма, он начал приобретать репутацию весьма энергичного и активного деятеля, на которого можно положиться, но при этом еще и отличающегося тяжелым характером и склонного к индивидуализму и авторитаризму.
Второго декабря 1901 года Тифлисский комитет отправил его заниматься пропагандистской работой в Батум[34]. Этот черноморский порт, расположенный неподалеку от границы с Турцией и связанный нефтепроводом с Баку, стал в 1900 году новым центром нефтяной промышленности. Рабочий класс Батума нуждался в очень энергичном организаторе, и Сосо активно взялся за пробуждение самосознания батумских рабочих, которые сильно отставали в своем политическом развитии от рабочих Тифлиса. Прибыв в Батум, он занялся агитацией и пропагандой. Начал он с того, что собрал семерых рабочих дома у одного из активистов партии. Однако прежде чем все они встретились, Сосо переговорил с каждым из них отдельно. Он вел себя очень осторожно. Никто не знал его настоящего имени, никто не знал, где он живет, где спит. Он сразу же нашел надлежащую манеру общения с рабочими: простые слова, несложные и недвусмысленные фразы. У него имелись ответы на все вопросы. В конце собрания он потребовал от каждого из присутствующих собрать, в свою очередь, по семь рабочих, изложить им содержание состоявшегося только что разговора и тоже потребовать от них собрать по семь рабочих. Благодаря такому подходу в течение двух недель проводимая Сосо пропаганда в той или иной степени охватила рабочих всех фабрик города[35].
В сохранившихся до наших дней полицейских донесениях указывается, что Иосиф беспрестанно требовал от своих товарищей, оставшихся в Тифлисе, присылать ему запрещенную литературу. Поскольку полиции удалось внедрить своих агентов в ряды социал-демократов, она имела возможность постоянно следить за ними и быть в курсе практически всех их замыслов и действий. Судя по полицейским донесениям, Джугашвили был одним из главных руководителей революционного движения[36]. Во время своего пребывания в Батуме он начал использовать псевдоним «Коба». Будучи худощавым и стройным, он обычно носил русскую синюю сатиновую рубаху-косоворотку, поверх которой надевал приталенный пиджак. Головным убором ему служила черная турецкая феска. Именно таким он остался в памяти тех, кто был знаком с ним во время его пребывания в Батуме[37].
Начиная с 1901 года в городе Батум разворачивается беспрецедентная рабочая агитация. В феврале 1902 года вспыхивают забастовки на нефтеперерабатывающем предприятии Ротшильда и на заводе Манташева. Арест бастующих рабочих спровоцировал 9 мая массовые волнения, закончившиеся стычками с полицией, в результате которых множество манифестантов было убито и ранено.
В секретном донесении полиции Батума от 13 февраля 1902 года было написано, что в собрании на квартире одного из рабочих завода Манташева участвовал «уволенный из духовной семинарии, проживающий в Батуме без письменного вида и определенных занятий, а также и квартиры, горийский житель Иосиф Джугашвили»[38].
Спасаясь от полиции, Коба отправился в одно из абхазских сел, расположенное недалеко от Батума. Там он поселился в доме старого мусульманина по имени Хашим. В этом доме он организовал маленькую типографию. Его товарищи по партии, чтобы прийти к нему за листовками, переодевались в женское платье и прятали лицо под чадрой, которую обычно носят кавказские мусульманки. Бесконечный поток людей начал вызывать беспокойство у соседей, и по округе распространился слух, что этот грузин печатает фальшивые деньги. Жители села потребовали поделиться с ними прибылью. Коба тогда объяснил им смысл своей деятельности и сумел завоевать их доверие. При этом, насколько известно, ему вроде бы пришлось пообещать Хашиму принять ислам[39].
В ночь на 6 апреля члены Батумского комитета РСДРП – в том числе и Джугашвили – были арестованы. Коба пробыл в Батуме всего лишь четыре с половиной месяца, однако это были месяцы весьма напряженной деятельности. В ходе этого ареста ему впервые пришлось непосредственно столкнуться с полицией.
За членами Российской социал-демократической рабочей партии, проживающими в Тифлисе, велась, начиная с 1901 года, тщательная слежка, и Иосиф Джугашвили входил в число тех партийных активистов, которые вызывали у тайной полиции особый интерес. В донесениях, получаемых жандармским управлением Тифлиса, о нем начали писать как об интеллектуале и одном из главных руководителей социал-демократов. Он стал указывать в документах другие дату и место своего рождения, и поэтому в полицейских досье начал фигурировать как двадцатитрехлетний «крестьянин из села Диди-Лило». Зачем он перестал указывать Гори как место своего рождения? Может, чтобы уберечь от лишних беспокойств свою мать? Вполне возможно. Но зачем же тогда он уменьшил свой возраст на один год? Он, конечно же, руководствовался при этом какими-то текущими практическими соображениями, однако что это были за соображения – доподлинно не известно…
Во время волнений в Батуме его вместе с Константином Канделаки[40] охарактеризовали как одного из главных руководителей и вожаков рабочих Батума. Их обвинили в том, что они призывали к бунту и к свержению царского правительства[41]. Тем самым они, согласно статье 251, совершили преступление.
