– Да врёт она! – сказала Толмачёва. – Сама сочинила, как же! Эту песню вчера по радио передавали.
Таня от возмущения не знала, что сказать.
– Это ты врёшь, Зойка! – вдруг сказал Гарик Оганесян. – Она сама песни сочиняет. Мамина подруга тётя Лиза говорила моей маме, что Танька сочиняет песни, и что она – талант.
Таня удивилась, потом поняла: тётя Лиза – это Елизавета Петровна, а мама Гарика – это полная женщина с усиками, тётя Маргарита, которая тогда приходила к ним домой слушать, как поёт Таня.
– Замечательная песня! – Мария Николаевна в волнении заходила по
классу, стуча каблуками. – Нужно обязательно отправить её в комитет советских женщин. Валентина Терешкова – председатель этого комитета, думаю, ей очень понравится песня, которую написала наша Таня.
Мария Николаевна приобняла за плечи девочку, которая вдруг из просто Тани – тихони с последней парты – стала нашей, совсем как в детском стишке.
– Итак, Таня, на сегодня ты освобождена от уроков. Сейчас мы пойдем с тобой к Петру Кузьмичу. Он подберёт нам музыку. И на празднике ты сама споёшь эту чудесную песню. Остальные все на математику! Резникова, Толмачёва, вы сегодня дежурные! Вымоете полы в классе! И не забудьте полить все цветы!
Растерянные девчонки уныло переглянулись. А Таня вспомнила, как однажды Елизавета Петровна, поругавшись с соседкой бабой Аней, ехидной старушкой с первого этажа, вечно сующей нос не в свои дела, сказала, подняв вверх палец: «Справедливость когда-нибудь восторжествует!»
Пётр Кузьмич – аккордеонист, аккомпанирующий на всех школьных праздниках, – быстро подобрал музыку к Таниной песне, похвалил её за хороший слух.
Таня репетировала два дня. Это были самые счастливые дни за всю её двенадцатилетнюю жизнь.
И вот этот день – день её триумфа – настанет завтра.
Таня очень волновалась. Но была уверенна – всё будет хорошо. Голос звучал как никогда чисто, подружка Маринка Скворцова, к которой она съездила вчера вечером, одолжила ей свою белоснежную кружевную блузку, а Екатерина Петровна, у которой был очень маленький размер обуви, чёрные лакированные туфельки на невысоком каблуке. Шел последний урок. Таня сидела как на иголках. Сейчас она сбегает за Катюшкой в сад, покормит её, уложит спать, и будет готовиться к празднику. Нужно помыть голову, погладить юбку и пионерский галстук. В Танюшином сердечке прочно поселилась радость, которая тоненько звенела и лопалась маленькими пузырьками как малиновая газировка. Несмотря на неодобрительные взгляды и насмешки Алёны Резниковой и Зойки Толмачёвой.
Катюшка как будто нарочно никак не хотела уходить из группы.
– Танечка, можно я ещё чуть-чуть поиграю?! Пожалуйста! Мы с Наташкой кукол кормим. Ну, пожалуйста, посиди в коридорчике! Ну, пять минут!
Таня посидела пять минут, потом ещё пять, потом ещё…
Если бы не это её получасовое сидение – в душноватом детсадовском коридоре, пахнущем тушёной капустой, на маленьком детском стульчике с нарисованными на спинке вишенками, – возможно, всё сложилось бы по-другому. Лучше для Тани, но хуже для того мальчика…
По дороге домой сёстры обогнали Алёну с Зойкой, которые шли из школы. Таня услышала за спиной смех и что-то о старых калошах. Наверное, смеются над Таниными резиновыми сапогами, слишком широкими в голенищах и, действительно, не очень новыми – их дала Ольга Сергеевна, бухгалтер с маминой работы, часто приносившая маме вещи, из которых выросла её дочь-студентка.
Таня встряхнула головой и прибавила шаг. Пусть смеются. Завтра всё изменится.
Она ещё издалека услышала крики. Кто-то звал на помощь. Крики доносились со стороны пруда.
Таня крепко схватила Катюшку за руку и побежала. Бедная Катюшка не успевала за Таней, несколько раз упала в грязный снег, испачкала колготки.
Трое мальчишек, совсем ещё малыши, наверное, первоклассники, стояли у самой воды. Кричали, плакали, звали какого-то Кольку. Тут Таня увидела этого самого Кольку. Он барахтался в воде у берега, отчаянно хватаясь за лёд, хрустко обламывающийся под его руками. Несколько раз мальчик уже исчезал под водой, вязаная мокрая шапочка выныривала и снова пропадала.
– Стой здесь! – крикнула Таня Катюшке. – Стой и не сходи с места! Если уйдёшь – прибью! Слышишь меня?! – затрясла Таня сестренку. – Слышишь?!
– Слышу, – заревела перепуганная Катюшка, – не уйду– у…
Таня побежала к берегу.
Бежать было трудно. Снег совсем раскис, смешался с грязью. Она падала и снова вставала. Только бы успеть, – думала она, – только бы успеть.
Она оттолкнула мальчишек, скинула пальто, легла животом на землю.
Мальчик в этот момент как раз вынырнул. Она увидела его совсем уже белое лицо, огромные глаза.
Она протянула руку.
– Держись! Держись за меня!
Но он уже ничего не понимал, ещё несколько секунд и он утонет.
Таня разбила ногой лёд у берега. Он легко поддался. Сняла сапоги. Спустилась в воду, которая обожгла её ледяным холодом. Она знала это место. Летом они здесь купались. У самого берега на дне есть небольшой земляной выступ. Потом сразу провал в глубину – яма. Если встать на этот выступ, и зацепиться рукой за эту корягу, то можно успеть схватить мальчишку за пальто и вытянуть его.
Таня подождала, когда в очередной раз Коля вынырнет, и крепко ухватила его за воротник. Мальчик оказался тяжелее, чем она думала. Она не сможет его вытянуть, он сейчас сорвётся. Она сама сейчас упадет и утонет. Катька кричит на берегу, плачет. Коряга трещит под рукой, выдержит ли? Какой он тяжёлый этот Коля. И какая холодная вода! Не могу больше, сейчас отпущу. Рука онемела. Ну же, Коля, помогай, держись!
Вдруг Таня почувствовала, что кто-то схватил её за руку. Она с трудом повернула голову. Алёна Резникова лежала в своем красивом голубом плащике на грязном снегу и держала её за рукав. Тянула изо всех сил.
– Держись, Танька! – кричала она. – Я тебе помогу! Зойка, на помощь!
Подбежала Толмачёва, перепуганная, плачущая. – Тише ты! – крикнула Алёна. – Хватайся за меня! Потащили! Быстрей, быстрей!
Втроём они вытащили мальчишку из воды. Он стучал зубами, кашлял. Но был жив, жив!
– Девочки, – сказала Таня, – отведите его домой!
– А как же ты? – спросила Алёна.
– Я сама дойду…
Тане было нестерпимо холодно. Но нужно было идти. Скоро придёт мама.
Ночью у неё поднялась температура. Она бредила, металась по постели. Ей казалось, что она вышла на сцену. На неё смотрит зал. И Серёжа Беляев смотрит своими синими глазами. Она открывает рот, чтобы запеть. Но не может. Голоса нет… И воздуха нет… Нет воздуха… Дышать трудно… И больно… Больно дышать… Мама!
Скорая увезла её в больницу с тяжёлым воспалением лёгких.
– Здравствуй, Танечка!
– Здравствуйте, Мария Николаевна!
– Как твоё здоровье? Может быть, тебе ещё не нужно было приходить!
– Нет, уже всё хорошо! Я себя отлично чувствую! Мама сказала, что я могу сходить в школу. Ведь через три дня каникулы. И мы не увидимся целое лето!
– Привет, Таня!
– Привет, Алёна! Привет, Зойка!
– Приходи ко мне сегодня, Таня! Папа пластинки новые принёс, послушаем.
– Конечно, Алёна, приду обязательно!
– Здравствуй, Васильева!
– Здравствуйте, Пётр Кузьмич!
– Ну как продвигается подготовка к поступлению в музыкальную школу?
– Всё в порядке, Пётр Кузьмич. Готовлюсь!
– Если будет нужна помощь, заходи. Мы с тобой ещё споём!
– Хорошо!
– Здравствуй, Таня!
– Привет, Коля! Как ты? Не болеешь больше?
– Нет… не болею… А ты тоже выздоровела?
– Тоже! На пруд не ходишь больше?
– Нет!.. Мама сказала, чтобы ты к нам ещё приходила.
– Ладно! И ты к нам приходи. С Катюшкой поиграешь. Ну, беги – звонок скоро.
– Привет, Васильева!
– Привет…
– Ты – молодец! Смелая! И песня про Терешкову мне понравилась! Приходи к нам в ансамбль – споёшь.
– Спасибо, Серёжа. Обязательно приду!