Она забыла о Сергее сразу, как только вернулась в город. Учеба, клубы, диплом, поиски работы, и Пётр.

Пётр, Пётр, Пётр… Богатый, умный, и, как оказалось, лживый.

Она кружилась в этом обмане, а настоящее оставалось далеко в деревушке, в которой она проводила каждое лето, начиная с восьми лет, и в которой соседский мальчик Серёжа каждое лето ждал её приезда.

«Я буду ждать тебя столько, сколько нужно», – сказал он. А Даше и не нужно было, чтобы он её ждал, и она не вспоминала об этих словах, и Серёжу забыла. Перестала ездить в деревню, пропустила три лета. Была с Петром в Турции, с Владимиром Александровичем, руководителем её диплома, в Болгарии – но это ещё до Петра, а Сергей тем временем ждал её.

Она как-то принялась рассказывать Аньке о своем деревенском поклоннике, но та презрительно фыркнула: «Ой, ржу, не могу. Кто он там – "трахторист" али пастух? И что ты с ним делать будешь – огурцы солить ему на опохмел?"

Так всё и забылось. И не вспоминалось до той пошлой новогодней ночи.

Остаток зимы, всю весну, и начало лета Даша подсчитывала дни до заветного отпуска, и мечтала.

И вот, пятнадцатое июля, два дня поездной маеты, потом три часа на автобусе до райцентра, и, наконец, Даша стоит в самом начале жёлтой пыльной дороги, вьющейся среди полей, перелесков, мимо березовой рощи, вдоль ручья, заросшего огромными лопухами.

Фильдеперсовый чемодан на колесиках, каблуки высоченные… Вырядилась дурища! О чём думала? Придется ждать попутку. А хорошо было бы пройтись немного – подышать воздухом, от которого даже голова кругом! Разве может какая-то Турция сравниться с этим воздухом, с этим лесом, с этими золотыми тихими полями?

А вот и попутка! Не прошло и часа!

Какой-то допотопный грузовик. Ну и ладно, мерседесы здесь явно не в ходу, а следующая машина может и вовсе не прийти. Сойдет, главное – не вымазаться.

– Привет, соседка! Какими судьбами?

– Серёжа! Вот уж не ожидала!

С трудом вскарабкалась в кабину, потряслись с ветерком по ухабам. И сердце в груди – бух-бух, бух -бух…

Он изменился. Стал как-то простоват, что ли. Вон штаны в каких-то пятнах, и ногти… не очень чистые.

"А чего ты хотела? – смущенно спросила она себя, – он ведь в деревне живёт и работает…"

– Ты шофером работаешь?

– Ну да, шофером. У фермера.

– А-а -а… – протянула она, – у фермера…

– Ну да, у фермера, другой работы в деревне-то нет. А у меня семья, сама понимаешь, и ребенок родился недавно, – сказал Серёжа.

Семья, ребенок?

– Ты что – женился?

– Женился. Ещё в прошлом году. На Лене Николаевой. Помнишь её? И дочке нашей уже три месяца!

– М-м-м-м… – сказала Даша, дура набитая, и слов больше не было.

– Дочка у меня просто прелесть! Посмотри, что я ей купил! Ну-ка, оцени своим женским взглядом!

И достает какие-то распашонки, ползунки. Дешевые, простенькие. Из сельмага какого-нибудь затрапезного, за пять рублей. Разве в такое ребёнка одевать можно? Уж чём в чём, а в этом Даша разбиралась. Две недели ходила по детским магазинам. Приценивалась. Самое дорогое выбирала. Для будущего маленького Петровича или Петровны. Оказалось, ложная тревога. Напрасно Пётр так напрягался, каменел лицом в ответ на её воркованье о крошечных одежках.

– Очень красивые вещички, – сказала она Серёже тусклым севшим голосочком.

А он и не заметил, что она загрустила. Встрепенулся от похвалы.

– Правда?! Вот уж Ленка обрадуется. Мы нашу лапулю балуем. Всё самое лучшее покупаем.

Да уж… Что тут скажешь? Помнит она эту Ленку. Так себе, ничего особенного. Где у Серёги глаза были?

Как же так? Ведь он обещал ждать её.

– Серёжа, – сказала она. – Поцелуй меня…

Он остановил машину.

Посидели. Помолчали.

– Я ждал тебя, – сказал он. – Долго ждал. А теперь я Лену люблю. И дочку.

Она вышла из машины, выволокла чемодан. С силой захлопнула дверь, так что стекла задрожали.

Оттащила чемодан к обочине. Вот чёрт! Все-таки измазала свою дорогущую белоснежную юбку. Что теперь с ней делать – выбрасывать? Только бы не разреветься! Только бы не разреветься!

– Даша, давай хоть чемодан довезу. До деревни ещё три километра. Как ты добираться с ним будешь?

– Езжай, Серёжа. Только не говори моим, что я приехала. Сюрприз хочу сделать.

– Может, всё-таки поедем?

– Нет, езжай. Я сама.

Уехал. Только пыль следом… Понёсся как угорелый. Еле в поворот вписался. Торопится к любимой жене. А может от Даши убегает? Правильно делает. От неё идиотки подальше надо держаться. Иначе дуростью заразиться можно.

Куда теперь? Назад к Аньке и Светке? В Турцию? В Эмираты с каким-нибудь папиком? К маме с новым отчимом в однокомнатную?

А может всё-таки в деревню? Вон она за этим поворотом – маленькая, светлая, родная. С тихими дворами, белыми березками. С петушиным криком по утрам, с бабушкиными блинами, дедушкиными прибаутками. С соседом Серёжей, дураком женатым…

Ну их, эти каблучища, где-то там на дне чемодана – зеленые стоптанные балетки, удобнейшие и тайно любимые.

Вот так, поехали. Главное, чтобы колёса у чемодана не отвалились. Интересно, заставят её в этом году полоть картошку? Может быть, сразу предупредить – спина мол, побаливает. Бабуля поверит. А вот дед, пожалуй, нет. Ухмыльнется в бороду, головой покачает. Нужно его сразу сигаретами задобрить, она целый блок привезла. Кушать как хочется! Сейчас бы бабушкиного борща!

Хорошо-то как! Здравствуй, Лето! Здравствуй, Солнце! Вот я и вернулась!

Пока идёт дождь

Ну и ливень! Вот уж действительно – небеса разверзлись!

Хорошо, что неподалеку оказалось это кафе. Иначе голубому замшевому костюму пришёл бы конец. И новым туфлям тоже.

Молоденький официант посадил её за двухместный столик у окна. Как здесь уютно. Лампы на столиках. Тихая музыка. В сумочке есть немного денег, можно заказать кофе и пирожное. И посидеть, пока идёт дождь. Дома всё равно никого нет. Дочь где-нибудь с друзьями. Павел, скорее всего, задержится. А может, и вовсе ночевать не придет. Наверное, это начало конца. И к лучшему. Бог с ним, пусть уходит. Надоело всё это. Непонимание, раздражение. Все двадцать лет. И она знала, с самого начала знала, что так и будет. Не нужно было ей за него выходить. Не нужно было… Но такая тоска охватила её в те дни, такое отчаяние. Вадим уехал, а она осталась одна. Тогда и появился Павел.

Пусть уходит – лучше одной… чем жить всё время, оправдываясь… за то, что не любишь.

Ладно, не нужно о плохом. Весна всё-таки. А весной всегда появляются новые надежды, новые планы.

Очень вкусное пирожное. И кофе такой ароматный. Как давно она никуда не выбиралась. Всё дом и работа. Работа и дом. И одиночество. Бесконечное… как этот дождь.

На улице настоящий потоп. И, спасаясь от дождя, в кафе заходят и заходят прохожие. Хоть бы никто не садился на этот второй стул. А то ведь обязательно будут приставать с разговорами, придется отвечать.

– Скажите, а это место свободно?

Ну вот, начинается! Она вздыхает, пожимает плечами: – Ну что ж, если больше нет мест…

– Здравствуй, Лера.

От неожиданности она встает, сумочка падает на пол.

– Здравствуй, Вадим, вот уж не ожидала тебя здесь увидеть.

– Я тоже не ожидал… честно говоря. Случайно зашел. Такой ливень! Решил переждать.

Они смотрят друг на друга. Первой не выдерживает Лера, опускает глаза.

– Я здесь ненадолго… пока идёт дождь…

– Я тоже… У меня самолет через два часа. Я у друга был на свадьбе. Он сына женил. Я уже в аэропорт собирался. Такси хотел поймать. А тут просто конец света. Ты кофе пьешь? Тоже закажу себе. Надеюсь, дождь скоро кончится.

– Да, и я надеюсь, мне очень нужно домой.

Она садится. Кофе остыл. И пирожное есть расхотелось.

– А ты совсем не изменилась, – говорит он.

– А ты изменился, – говорит она.

И они замолкают, исподволь наблюдая друг за другом.

Он постарел, думает она, виски седые, и располнел немного.