— Про джин? Да, хотя Хью скажет, что надо следить за дисциплиной в доме, и препоручит это мне. Но вот слух о Сильвии — дело иное. Нет и снова нет. Не наше дело распространять слухи. Мы этого не слышали. Пусть кто-нибудь посмелее меня принесет ему эту дурную весть.

— Джон! — протестующе воскликнула Хелен.

Стук в дверь помешал ей продолжить. Пришли Ройстоуны — пришли оба, несмотря на предсказания Джона. Вечер получился приятный. Разговор был общим — погода, кулинарное искусство Хелен, угрозы правительства внести новые изменения в экзаменационную систему, перспективы школы на различных летних спортивных состязаниях. Сильвия была спокойна, но как будто погружена в себя.

Историю об украденном джине Джон Кворри приберег к тому времени, когда они пили кофе. Он дошел до середины рассказа, как вдруг зазвонил телефон. Хелен сняла трубку.

— Хью, это вас. Сержант Корт из полиции Коламбери.

Ройстоун взял у нее трубку.

— Спасибо.

Он назвал себя, выслушал сообщение, опять сказал «спасибо» и медленно опустил трубку. Остальные разом замолчали. Ройстоун повернулся к ним.

— Дурные новости, — сказал он мрачно. — Маленький Билли Мортон скончался час назад. Будет следствие.

— «…поступление, как вы знаете, зависит от результатов экзаменов, но у нас есть все основания полагать, что Питер сдаст выпускные экзамены достойно. С наилучшими пожеланиями, и т. д. и т. п.».

Хью Ройстоун прервал диктовку. Отодвинув стул, он встал и подошел к окну. Погода была чудесная, он чувствовал на лице тепло утреннего солнца. Днем, вероятно, будет просто жарко. Ройстоун сунул палец за воротник и провел им вокруг шеи, досадуя, что пришлось надеть темный костюм и мрачный галстук. Все его мысли были о жене, на лице застыла угрюмая гримаса.

Издали до него донесся хор голосов. В утренней тишине он различал каждое слово. Это был один из гимнов, который всем нравился, и питомцы школы пели его с особенным удовольствием:

В Корстоне не было своей часовни, но каждое утро на общем сборе — ассамблее — в актовом зале читалась молитва и звучал гимн; лишь после того приступали к обсуждению важных вопросов и делали необходимые сообщения и распоряжения. Обычно на этом действе присутствовал директор. Но на этот раз было иначе. На этот раз ассамблею вел Джон Кворри.

Фрэнсис Белл тихонько кашлянула за спиной Ройстоуна, и он обернулся к своей секретарше.

— Простите, — проговорил он хмуро. — Что там у нас еще?

Фрэнсис перебирала бумаги на столе, давая директору время собраться с мыслями.

— Жалоба от миссис Эвелон. Ральф забыл взять с собой в школу свои таблетки, и почему никто не обратил внимания, что он их не принимает. Вчера они прислали таблетки с шофером, и я тут же передала их Лин Джойнер, так что все в порядке, но миссис Эвелон, вероятно, желала бы получить от вас извинения.

— Напишите ей сами, Фрэнсис. Я потом подпишу. — Ройстоун посмотрел на часы. Это пение действовало ему на нервы. Пора бы уже ассамблее кончиться. — А что слышно нового об украденном джине? — спросил он.

— Ничего. Никто не признался. — Фрэнсис Белл опустила глаза. Она не собиралась сообщать Хью Ройстоуну об этих ужасных слухах, которые ходят среди учителей, обслуги и, конечно же, среди учащихся. Она поспешила сменить тему: — Ничего такого, что не терпит отлагательства, нет, но Паула Дарби просила меня напомнить вам о рекомендации, которую вы ей обещали.

— Я не забыл.

— Совершенно не понимаю, с чего вдруг она решила покинуть Корстон и едет преподавать в Австралию. Вы же знаете, с тех пор как Паула стала здесь работать, мы с ней дружим, но она какая-то очень уж скрытная и, в сущности, никогда не была со мной по-настоящему откровенной. — В голосе Фрэнсис слышался оттенок горечи.

Ройстоун быстро покончил с этим вопросом.

— Она уже довольно долго здесь проработала. Вакансий на должность наставницы не предвидится, а в Сиднее у нее родственники — брат, кажется, не так ли? Не все преданы Корстону, как… как вы, Фрэнсис.

Фрэнсис Белл никак не откликнулась на комплимент. Сказала только:

— Что касается меня, то мне все здесь подходит. Я вполне довольна.

— Вот и прекрасно. Мы все вам признательны, — сказал Ройстоун. Он опять взглянул на часы. — Мне пора. Полагаю, что к следователю принято являться вовремя. Взгляните на карточку Паулы, Фрэнсис, и набросайте для меня черновик, хорошо? Расхвалите ее как только можете.

— Хорошо. — Фрэнсис, поколебавшись, пожелала ему удачи.

— Спасибо, — сказал Ройстоун. — Они так говорят, что никаких сложностей уже не возникнет, но ведь как знать… — Махнув рукой в знак покорности судьбе, он вышел из кабинета к себе.

Фрэнсис разбирала бумаги. В ее комнате зазвонил телефон, она поспешила туда. Директор колледжа из Йоркшира желал говорить с мистером Ройстоуном — это, пояснил его секретарь, в связи с заявлением мистера Саймона Форда, который желает в следующем учебном году получить у них должность старшего преподавателя математики. Фрэнсис сказала, что мистера Ройстоуна в настоящее время нет в колледже, когда он вернется, то позвонит сам.

Еще один уход, подумала Фрэнсис, хотя случай не столь прискорбный, как уход Паулы Дарби, и к тому же вполне объяснимый. Форд не любил упреков по поводу своей работы, а Ройстоун вынужден был сделать ему замечание в начале года. Замечание было вполне заслуженно, так как Форд, хотя педагог и математик он был первоклассный, отличался безнадежной ленью. Он обожал заниматься со способными учениками и легко с ними сходился, но до менее одаренных ему просто не было дела. В целом его уход — не слишком большая потеря.

Занятая этими мыслями, Фрэнсис Белл возвратилась в кабинет директора и взяла со стола вазу с увядшими цветами. В начале этого триместра она перестала, как раньше, менять их, ожидая, что эту заботу примет на себя миссис Ройстоун. Но, убедившись, что Сильвия не проявила никакого интереса и директору раз-другой пришлось самому выкинуть увядший букет в мусорную корзину, Фрэнсис снова вернулась к ежедневному утреннему ритуалу. Она даже любила заниматься столь домашним делом, хотя теперь это приносило ей меньше удовольствия, чем прежде.

— Ну, вот видите, мистер Ройстоун, все обошлось и в самом деле без каких-либо осложнений, — сказал адвокат. — Я, пожалуй, и не заслужил своего гонорара.

Ройстоун не без облегчения рассмеялся.

— Какие-то непредвиденные трудности могли же возникнуть, — сказал он. — Но все прошло вполне удовлетворительно.

— В самом деле. «Смерть, наступившая вследствие несчастного случая». Никаких обвинений. Словом, именно то, чего мы и ожидали.

Сильвия резко прервала их взаимные поздравления.

— Зачем Мортоны привели с собой другого мальчика? — спросила она внезапно. — Ему ведь следовало быть в школе… Его зовут Грег… Я все думаю про Билли. Он, когда вырос бы, стал бы таким, как Грег… если бы я… если бы он не погиб. — В ее голосе слышались слезы.

Адвокат открыл было рот, но, увидев лицо Ройстоуна, отступил и поспешно распрощался. Хью обхватил рукой Сильвию за плечи и повел прочь из помещения, занимаемого коронером.

— Дорогая, — сказал он нежно, — ты же знаешь, ничто не поможет вернуть Билли, но теперь, когда все это кончилось, обещаю тебе, я поеду к Мортонам, и, если смогу в чем бы то ни было помочь им, я это сделаю. Я не мог вступать с ними в какие-либо отношения раньше, пока шло следствие, но теперь это вполне возможно.

— Спасибо тебе.

— Послушай, Сильвия, милая, я понимаю, забыть такое нелегко. Положимся на время. Но все это окончено, действительно окончено, и ты должна постараться не думать об этом постоянно. Прошу тебя, дорогая, ради меня.

— Хорошо, Хью. Я постараюсь.

— Вот и прекрасно. А теперь пойдем. Мы устроим себе отличный ланч по дороге домой. Но сперва выпьем что-нибудь у «Рендольфа». Это всегда напоминает мне беззаботные студенческие годы — ты тогда еще ходила под стол пешком, дорогая.