— Прекрасно.

Хью Ройстоун сам услышал, как напряженно прозвучал его голос, но сумел ответить жене улыбкой. Руки он спрятал под столом. Кулаки сжались так, что побелели косточки пальцев. Он был рад, что не мог бы дотянуться до Пирсона, — иначе он ударил бы его. Дверь затворилась. Сильвия ушла.

Легкомысленных слов Пирсона было уже не вернуть, и никак невозможно было исправить то, что он, вовсе того не желая, сотворил сам. Тони стоял и молча слушал директора.

— Я поставлю вопрос о немедленном исключении вас обоих из Корстона. Я позвоню вашему отцу, Пирсон, и поставлю его в известность. Что касается вас, Грей, то, поскольку на время пребывания ваших родителей за границей вас опекает бригадир Пирсон, он возьмет на себя ответственность и за вас в этой кризисной ситуации… Впрочем я, разумеется, незамедлительно напишу вашим родителям. Вы оба останетесь в изоляторе до тех пор, как будут выполнены все формальности и вы сможете покинуть школу. Мистер Джойнер ожидает вас в коридоре и сейчас же проводит вас к миссис Коул. Он также проследит, чтобы упаковали ваши вещи.

— Но… но как же с нашими выпускными экзаменами, сэр? — выпалил Грей, взглянув сперва на своего помрачневшего друга, который стоял столбом, набрав в рот воды. — У нас уже не будет времени, чтобы сдать их где-то еще. И я думаю, меня не примут в Оксфорд без этого — да еще после исключения. И потом, я не знаю, как с Тони. Ведь он шел на стипендию, но…

— Я напишу ректору колледжа, в который вы оба надеетесь поступить, — туманно ответил Ройстоун. — Это все. — Он нажал кнопку внутреннего телефона. — Мисс Белл, попросите, пожалуйста, мистера Джойнера войти.

Хелен Кворри и Сильвия Ройстоун приятно провели день в Оксфорде. Они купили все, что им было нужно, отлично пообедали и погуляли по лужайкам Крайст-Черч-колледжа. Само собой разумеется, они обсудили и печально окончившуюся попытку Эвелона курить марихуану, а также роль, которую, судя по всему, сыграли в этой истории Пирсон и Грей.

Хелен к обоим юношам симпатии не испытывала.

— Как это низко с их стороны — дать Ральфу наркотик, — заявила она. — Мальчугану было ужасно плохо. — Внезапно Хелен расхохоталась. — Бедняга Марк Джойнер! Я вам говорила, я встретила его, когда он шел к Хью сказать, что обнаружил еще сигареты в комнате Пирсона и Грея. Он был совершенно подавлен. Марк чувствует себя ответственным за случившееся, да так оно и есть: вся троица из его дома.

— Что с ними будет? Я про Пирсона и Грея… — спросила Сильвия, когда они шли по широкой тенистой аллее к реке.

— Не знаю. Тут не все так просто. Наказать их необходимо, но через несколько недель они покидают Корстон и в следующем триместре будут учиться здесь, в Оксфорде, словом, они уже не школьники.

— Хью не исключит их?

— О нет, — уверенно сказала Хелен. — У них же на следующей неделе выпускные экзамены.

Было чуть больше шести, когда обе женщины вернулись в Корстон и Хелен предложила Сильвии зайти к ним на рюмку хереса. С грудой пакетов в руках Сильвия последовала за Хелен по коридору. Хелен толчком распахнула обитую зеленым сукном дверь, что вела в гостиную. Они услышали громкие голоса и тут же, над всеми, голос Джона Кворри:

— Бесполезно, говорю вам. Этот упрямый чертяка принял решение, и теперь его не свернешь.

Возникла короткая неловкая пауза. Наконец Хелен справилась с замешательством и чересчур радостным голосом спросила:

— Что здесь происходит? Мы попали на митинг?

— Приблизительно, — сухо усмехнулся Кворри. — Нечто вроде дворцового заговора. Но, увы, ему суждено потерпеть поражение.

Хелен рассмеялась.

— О Господи, о чем ты, Джон?

Трое мужчин в гостиной — Марк Джойнер, Саймон Форд и Стив Лейтон — поднялись с кресел.

— Сидите, ради всего святого, не вставайте. — И Хелен жестом показала Сильвии, куда бросить покупки, которые она держала в руках.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — неуверенно проговорила Сильвия.

— Ни в коем случае. Входите, садитесь и позвольте мне налить вам что-нибудь, — сказал Кворри. — У меня идея. Вы, пожалуй, могли бы нам помочь, Сильвия. Видите ли, ваш муж решил исключить Пирсона и Грея из-за этой истории с марихуаной, хотя пока вовсе не ясно, в чем они виноваты еще, кроме того, что сами выкурили несколько сигарет. Как бы то ни было, мы старались уговорить Хью отказаться от своего решения, но он непреклонен.

— Это слишком вежливо сказано, — резко вставил Саймон Форд.

Хелен взглянула на него, сдвинув брови.

— Исключить? Когда? И как же с экзаменами? — Она не верила своим ушам.

— В том-то и дело. Они должны покинуть Корстон завтра. Никаких экзаменов. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. И возможно — никакого университета, — горько сказал Джойнер. — Да еще темное пятно на всю жизнь, ходи потом да объясняй… Это в самом деле перебор… И ведь никаких доказательств, что они давали наркотик малышу Эвелону или кому-то еще. Они чертовски шалопайничали в Корстоне, просто житья не давали, но такого они все-таки не заслуживают. — Кворри улыбнулся Сильвии как можно убедительнее. — Наказание должно все же больше соответствовать преступлению, как говорится. Если вы можете помочь, дорогая… используйте ваше влияние на Хью.

Как только дверь квартиры закрылась за мужем, Сильвия села на постели. Ее глаза были красны от слез, голова раскалывалась. Почти всю ночь напролет она смотрела на сумеречный свет, пробивавшийся сквозь гардины, и старалась заглушить рвавшиеся из груди рыдания, в то время как Хью мирно похрапывал, повернувшись к ней спиной.

Это была их первая серьезная ссора. Накануне вечером она, следуя совету Джона Кворри, всеми силами старалась уговорить Хью не исключать Пирсона и Грея. Ройстоун совершенно рассвирепел и категорически отказался изменить свое решение. Он обвинил жену в том, что она вмешивается в дела, которые ее не касаются. Сильвия сделала промах, упомянув о переживаниях Кворри, и Хью обвинил ее в том, что она вступает в сговор против него с его сотрудниками.

— До сих пор ты никогда не интересовалась делами колледжа, — сказал он едко. — Почему же сейчас и по поводу, в котором ты совершенно ничего не понимаешь?..

Сильвия вынуждена была защищаться.

— Во всяком случае, я-то знаю, отчего ты так жесток с этими ребятами. Все это из-за слов Пирсона о том, что курить травку не столь серьезное преступление, как насмерть задавить человека. Беда, разумеется, в том, что он прав.

— Не это главное. Он полагал, что ты была пьяна. Я уверен, что даже ты поняла это.

— О Хью! Он только повторил старую сплетню. Ты не можешь наказывать его за это. Это несправедливо. Все говорят, какой ты был всегда беспристрастный. И не могут понять, отчего вдруг…

— Полагаю, ты выложила им все свои гениальные догадки относительно моих мотивов.

— Нет, конечно же нет. Я…

— Вот и прекрасно! Потому что я не нуждаюсь ни в чьей защите, Сильвия, — ни перед моими коллегами, ни перед попечителями в День учредителя. Я вполне способен объяснить мои решения и их мотивы.

Хью замолчал, потом, коротко объявив, что ему нужно уйти и вернется он поздно, вышел. Сильвия слышала, как он звонит в кабинете по телефону, и ей показалось, что он назначает с кем-то свидание, но гордость не позволила ей подслушивать. Когда он вернулся уже далеко за полночь, она сделала вид, что спит, так же поступила и утром.

Как все это глупо, думала Сильвия, медленно встав с кровати и подходя к окну, чтобы отдернуть шторы. Серый день в дымке летнего дождика очень соответствовал ее настроению. Она печально смотрела на стайку девочек, которые, набросив на головы плащи и весело смеясь, бежали в Колледж-хаус, и вдруг вспомнила тех двух юношей, что сидят сейчас в изоляторе, — им, должно быть, так же грустно, как и ей.

Отвернувшись от окна, Сильвия увидела на своем ночном столике чашку чая с молоком, уже остывшего, подернувшегося пленкой, и два бисквита на блюдце. Встав, она этого не заметила, но сейчас была тронута тем, что Хью утром, как обычно, принес ей чай несмотря на их ссору. Ее глаза налились слезами, и она поспешила одеться, надеясь поймать его после ассамблеи, до того как он с головой уйдет в школьные дела.