— Лот девятнадцать, марды колаксайские, деревенские воины. Продаются только на вывоз и только всей группой. Первоначальная цена — три платиновых куба за группу.

— Так дешево?! — удивился Василий.

— Бунтовщики, — пояснил Цеба, — их лишь бы сослать, можно и без навара.

В задних рядах амфитеатра поднялся толстый седой сатир и два раза пальнул в воздух из пистолета.

— Шесть кубов, — объявил распорядитель, — другие предложения?

С первого ряда, не вставая, лениво махнул рукой молодой треух в белом тюрбане.

— Мехра-боц, группу необходимо вывезти немедленно, вы не успеете перепродать ее на следующих торгах, — предупредил распорядитель. Молодой треух энергично кивнул и повторил свой жест.

— Двенадцать кубов! Двенадцать кубов! — повторил распорядитель и прищурился в сторону сатира с заднего ряда. Но сатир молчал. Тогда распорядитель обернулся туда, где неподвижно сидели блиды. Блиды тоже молчали.

— Двенадцать кубов за группу деревенских воинов-мардов с Колаксая, продаются с условием немедленного вывоза.

Неожиданно один блид поднялся с места и взмахнул четыре раза растопыренной пятерней.

— Двадцать кубов! — обрадовался распорядитель, — есть другие предложения? Нет других предложений. Марды проданы неизвестному покупателю из четвертого сектора за двадцать платиновых кубов. Увести!

— Неизвестный покупатель!.. — злобно проворчал Цеба, — какой наш Серела-боц трепетный и стыдливый! Сказал бы просто: бунтовщики проданы в Блидинг.

Охрана аукциона увела мардов с арены, чтобы где-то за ее пределами передать их конвою блидов. А на помосте появились женщины.

Это были явно не местные женщины: очень высокие, не слишком мускулистые, но по их походке и по спокойным расслабленным лицам Василий угадал, что это — не простые девчонки. Не исключено, что они раньше проходили службу в каком-нибудь имперском корпусе амазонок.

— Лот двадцатый. Группа из трех молодых женщин неизвестного происхождения, родные языки — русский и греческий, — объявил распорядитель.

— С какого-нибудь корабля взяли, значит — военные, — пояснил Цеба, — ты ее в койку, а она тебя — тюк!..

Распорядитель продолжал:

— Изначально владеют боевыми искусствами, знаниями по истории своего космоса и экзотическими видами сексуальной техники с людьми и треухами. За год обучения в нашем Институте Прислуги освоили необходимый набор сексуальных техник с прочими разумными видами космоса, а также языки английский, турецкий, устергодольский, Ради, Пхау и Рджалсан. Телохранительницы, жены, собеседницы, отличные товарищи — при соответствующем обращении.

Только услышав последние слова распорядителя, Василий понял, что женщины вышли на помост не связанными. И еще он подумал, что едва ли это имперские амазонки: даже в Конфедерации всем известно, что с сексом у амазонок туго.

— Сто кубов за каждую в отдельности, двести пятьдесят кубов за всю группу.

Сатир с заднего ряда снова пальнул два раза в воздух.

— Пятьсот кубов за группу! — откликнулся распорядитель.

Трибуны заволновались, к распорядителю потянулись руки, флажки, набалдашники тростей и рукоятки мечей — каждый участник подавал знаки в своей собственной манере. Распорядитель еле успевал реагировать:

— Шестьсот за группу! Семьсот! Тысяча! Тысяча двести! Тысяча триста! Ого!.. Тысяча пятьсот от Гина Мехры! Тысяча пятьсот! Есть другие предложения?

Трибуны затихли. Женщины повернулись к молодому треуху в белоснежном тюрбане и стояли, приобняв друг дружку за плечи. На спокойных лицах чуть играла довольная улыбка — «отличные товарищи при соответствующем обращении» предвкушали веселую жизнь в гареме у молодого местного аристократа.

— Ну что ж, девочки, — развел руками распорядитель. Он тоже был доволен.

И тут со своего места поднялся блид. Трибуны ахнули. Женщины настороженно огляделись по сторонам и нервно вздрогнули, увидев вставшего блида. Невольно все трое приняли боевые стойки. Распорядитель, поняв, что произошло, втянул голову в плечи.

— Девушки проданы, — попытался он возразить, но блид поднял руку и отчеканил без выражения, но громко и четко:

— Вы не произнесли слова «продано». Согласно пункту Четыре Правил проведения торгов на аукционе Хора-дхир торг еще не закончен. Я предлагаю две тысячи кубов.

Распорядитель пристально уставился прямо в глаза Мехре. Даже белый тюрбан не мог скрыть, как трепещет верхнее ухо аристократа. Мехра на секунду зажмурился, потом широко раскрыл глаза и, откинувшись на сидении, вдруг спокойно произнес:

— Три тысячи.

Распорядитель обернулся к блиду. Блид не шевелился. Он напоминал компьютер, в котором «крутится» сложная программа. Казалось даже, что внутри блида что-то щелкает, что-то ужасное и абсолютно безошибочное. Но на пустом лице этот процесс никак не отражался. Наконец, «программа» завершила работу и блид произнес:

— Шесть тысяч четыреста пятьдесят один.

Трибуны ахнули. Распорядитель с надеждой обернулся к аристократу, но Мехра удивленно развел руками:

— Это ровно на пятьдесят кубов превышает мой сегодняшний предел. Разве что… Может, кто-то войдет в долю?

— Как же, — грустно прошептал Цеба, — пункт Семь. Крыса не забудет об этом напомнить…

Но Мин-хан уже вскочил на ноги:

— Я! Я войду!

Блид снова поднял руку — и снова над трибунами зазвучал его пронзительный бесцветный голос:

— Согласно пункту Семь правил проведения торгов на аукционе Хора-дхир все альянсы должны заключаться до входа на амфитеатр и фиксироваться в объединенной дирекции. Вы можете представить соответствующий документ?

Мин-хан хитро прищурился:

— Дирекция мне готова подмышки лизать, — прошептал он и уже хотел громко ответить «Да», но Василий дернул его за рукав:

— Молчать! — прохрипел он на ухо пирату и добавил, спокойно глядя ему в глаза:

— Мы свое возьмем.

Мин-хан, кряхтя, сел на место. Надежда погасла в глазах распорядителя. Он подал условный знак рукой, и женщин мгновенно обступила вооруженная охрана. Убедившись, что женщины не смогут натворить глупостей, распорядитель объявил:

— Продано неизвестному… Эх… — он повернулся к женщинам, — простите.

Затем кивнул охране. Женщин увели.

А торги продолжились.

— Лот двадцать первый. Воины различного происхождения, боевой опыт не менее двух лет, сто человек и три сатира. Все мужчины. Продаются только группой и только на вывоз.

— Наши, — одними губами прошептал Мин-хан.

Василий и сам уже видел, что на помост выводят бедуинов во главе с Пурдзаном. Трибуны оживились: слух о том, что сегодня будут продавать людей Шабеля, включая самого Черта, оказался правдой. К распорядителю потянулись руки, но он только покачал головой:

— Подождите, это вам не марды. Начальная цена — тысяча кубов за группу.

Лес рук мгновенно поредел. Василий глянул на самый верх, где сидел седой сатир с пистолетом. Но сатир не торопился стрелять в воздух.

— Что, — усмехнулся Мин-хан, — ждешь, когда Равиль пальнет? Это мой парень, ему еще рано. Сейчас дядя Дун начнет, потом этот молодой дурень нагреется, и тогда уже — Равиль пальнет. Потом снова дядя Дун, потом — опять дурень, а после него уже — наши друзья.

Мин-хан, конечно, был профессионалом в своем деле: все произошло именно так, как он предсказывал. Сначала старичок в черной островерхой шляпе резко поднял цену до двух тысяч, Мехра предложил две с половиной, сатир выстрелил, как обычно, два раза, подняв цену до пяти. Дядя Дун объявил пять двести, намекнув тем самым, что его предел не за горами. Мехра торжествующе предложил шесть. И тут, конечно же, поднялся блид и предложил шесть тысяч четыреста пятьдесят один.

— Продано! — выкрикнул распорядитель.

Мин-хан пожал руку Цебе и стал пробираться между подвод к помосту. Василий махнул Хафизулле с Георгием и двинулся следом. Мин-хан взобрался на помост и положил лапу на плечо распорядителя:

— Серела-боц, позволь мне проследить, чтобы товар отправился прямиком к покупателю. В ад.