– Давай помогу? – предложила я, протягивая руку.

– Не трогай, – прорычал он. Я отступила. Одно то, что он согласился выйти, было победой. И я решила не торопить его. Однажды он позволит себе помочь. «Однажды». Собственные мысли напугали меня. Это «Однажды» не было похоже на такое короткое «Однажды», которое уместилось бы в год моего здесь пребывания, оно больше походило на «однаааааждыыы», протяжное, длинное, имеющее будущее и зачем-то планирующее на годы и годы вперед.

Мы преодолели спуск по лестнице. Самое сложное было позади! Денис держался очень мужественно и уверенно.

А я болтала о всякой ерунде, чтобы отвлечь его от мысли, что мы двигаемся слишком медленно.

– А почему Лис? – спросила я. – Теперь-то можешь сказать?

– Лисицын, – коротко пояснил он.

Мы вышли из парадной, и Денис замер на крыльце, прищурив глаза. Постояв так с минуту, он добрался до скамейки.

Мы уселись, он дернул плечом.

– Довольна?

– Ага. – Я развернула бутерброды и подала ему.

Он нехотя взял. Но есть не стал. А я, не стесняясь, принялась за бутерброд. Сливочное масло и сыр, мягкая булка, я просто наслаждалась, подставив лицо ветерку.

Посмотрев на меня, Денис тоже откусил от своего бутерброда.

– Я бы сейчас маминой тушеной картошки с мясом навернула, – призналась я.

Он хмыкнул.

– Такая вкусная?

– Не то слово – божественная!

– И часто твоя мама ее готовила?

– Не-е, мясо же дорогое.

Денис помолчал, а потом протянул:

– А папаша у тебя при деньгах… Круто тебе с ним жить?

– Нет, вовсе не круто. Мне с мамой лучше, даже без денег. Она любит меня, а я ее. А отцу я никогда не была нужна, ни тогда, ни сейчас.

После некоторых раздумий Денис дожевал бутерброд и сказал:

– А может, нужна, только он сам еще не понял. И раньше не понимал, потому что не знал тебя.

Я всучила ему второй бутерброд.

– Чушь это все! Мне он даже не нравится. Такой напыщенный, вечно снисходительный умник. Я не нужна ему, а он не нужен мне – вот и все! Ну а твой отец, чем он занимается?

– Он журналист, всегда в командировках.

– А мама?

– Партнер в юридической конторе.

– Ты поэтому хотел поступить на юрфак?

– Нет, я собирался поступать в Лесгафт, как и Даня, мы хотели учиться вместе. Родители не одобряли, отец рассчитывал, что я пойду на журфак, а мать ждала, что я пойду по ее стопам.

– Ты выбрал мамин путь, – поняла я.

– Ничего я не выбирал. Просто соврал тебе.

– Любая ложь имеет под собой правду. Ты мог бы соврать, что учишься на журфаке, разве нет?

– Нет, после того как отец отказался от меня.

– Как это отказался?

– Когда выяснилось, что нормальным я уже не стану, он все реже появлялся дома, последний раз я видел его четыре месяца назад. – Он вздохнул и, выдавив улыбку, сказал: – А, к черту его. Он неудачник, который просто не умеет смотреть в лицо трудностям. Не смог смириться, что его сын калека, а жена – успешная женщина, которая содержит семью и в нем, в общем-то, не нуждается.

– Я и не знала, что у тебя…

– Все так сложно? – Он рассмеялся. – Да, Теф, как ты понимаешь, весить больше, чем хотелось, не самое страшное в жизни!

Я рассмеялась.

Мы ели наши бутерброды, беззаботно болтая, как прежде в Интернете. Только о дневнике, Лие и его брате мы не говорили, старательно избегая этих тем.

Так мы просидели до обеда и опомнились, лишь когда Дениса окликнули:

– Сынок! – Его мама стояла у парадной, потрясенно глядя на нас. Она подбежала к нам и так счастливо и растерянно посмотрела сперва на Дениса, потом на меня, что я не удержалась от улыбки.

– Вы не замерзли? А обедать не хотите? Может, сюда вынести что-нибудь покушать? Или плед? – тараторила женщина.

Похоже, она была так счастлива видеть сына на улице, что была готова, если он пожелает, вынести ему сюда даже тарелку с борщом.

– Мам, – засмеялся Денис, – ну не надо ничего.

– Знаете, я приглашу его обедать к себе, – успокоила я его маму. – Я вчера приготовила суп-пюре.

Я еще никогда не видела таких благодарных глаз, обращенных ко мне. Представляю, чего ей стоило больше года уговаривать этого упрямца жить дальше.

– Ну я пойду? – спросила мама у Дениса. Он кивнул, а когда она скрылась за дверью парадной, спросил у меня:

– Ты правда думаешь, что я пойду к тебе обедать?

– Конечно, я ведь завтракала у тебя!

– Ты сумасшедшая, Теф. Суп-пюре, серьезно?

Я повела плечом.

– У меня есть еще торт. Но если честно, отношения с тортами у меня сложные!

– Это еще почему?

– Пошли ко мне? Расскажу!

Он взял костыли и пообещал:

– Ну смотри, если твой рассказ окажется фигней, я раскритикую суп!

Я поднялась со скамейки.

– Ты раскритиковал меня… критику в адрес супа я точно переживу!

Он двигался на костылях, чуть позади меня, тяжело сопя. Но мою помощь, предложенную ему, категорично отверг. Чертов гордец.

Подъем по лестнице на четвертый этаж был еще одним испытанием для него, но даже когда ему было очень тяжело, на мое: «Держись за меня» – он процедил:

– Пробегись пока туда-сюда, может, скинешь парочку кэгэ!

– Ты скотина, – без эмоций сказала я.

– Это синоним к слову «инвалид», – проворчал он.

– Хочешь сказать, все инвалиды такие же злые? Чушь! Ты и до травмы был…

Он остановился, опершись на костыли и переводя дух.

– Каким?

– Ну как бы тебе помягче сказать… Не очень!

– А тебе-то откуда знать? Дневник?

Я взглянула на него.

– А почему ты скрывал свои отношения с Лией?

Думала, он разозлится и уйдет, но он, помолчав, нехотя ответил:

– Из-за Дани. Она ему нравилась. И я знал, в день, когда он все узнает, мы с ним серьезно поссоримся. Мы были не просто братьями, мы были лучшими друзьями.

– Она того не стоила! Не стоила вашей дружбы! – досадливо цокнула я языком.

– А она тебя неплохо достала, да? – кривовато улыбнулся он.

– Точно. Можно, я спрошу тебя?

Он пожал плечами.

– Ну спроси.

– Когда ты читал этот дневник, ты… узнал ее?

Я хотела попытаться сформулировать вопрос конкретнее, но, кажется, Денис понял, он покачал головой.

– Я не знал ее. Как оказалось.

– Да, если подумать, – с жаром воскликнула я, – все было не по-настоящему, ведь все, абсолютно все в ваших отношениях она подстроила!

Он опустил голову и, вздохнув, сказал:

– Поползли дальше! А то суп твой скиснет!

Мы добрались до квартиры через десять минут, в моей комнате Денис упал на диван. Я подала гостю воды. Он попил и с любопытством оглядел мою комнату.

– Я смотрю, ты серьезно настроилась!

– Это тренажеры отца, я на них не занимаюсь.

– Почему?

Я застонала.

– Да потому что не хочу. Я никогда не была худенькой, я такая. – Я движением руки махнула от груди до низа живота. – Ну скажи ты мне, в чем преступление быть такой?

Он улыбнулся.

– Не знаю, упитыш, но дразнить тебя прикольно. Ты всегда так мило краснеешь!

Я бросила в него подушкой.

– Дразни сколько влезет! Я найду себе упитанного и высоченного парня. Так-то! И он полюбит меня такую.

– Угу. А пока не нашла, потренируйся со шкафом!

– И вообще, у меня парень есть!

– Воображаемый?

– Нет. Дома. Максим зовут. Он один из самых красивых парней в нашей школе. Я ему нравлюсь. Когда я вернусь, мы будем встречаться.

– Серьезно?

Я видела, он не верит. Уж не знаю, какой черт в меня вселился, я подскочила к чемодану, достала записную книжку и, найдя нужный номер, вынула мобильник из кармана. Набрала номер Максима и затаила дыхание, ожидая, когда соединят.

– Максим, привет! Это Стефания. – Я включила на громкую связь.

– Теф, ого, какой сюрприз. Ты уже вернулась?

– Нет. Я еще в Питере.

– А-а… жаль. Как ты там поживаешь?

Я характерно взглянула на Дениса, мол, смотри, ему жаль.

– Скучаю по дому, – созналась я, видя, что мой гость закатил глаза, без обиняков спросила: – Максим, я спросить у тебя хотела… я ведь тебе нравлюсь?