Мое внимание привлекает заголовок в «Джамбо блог». Я открываю сайт, и на планшете вспыхивает цветное изображение трехколесного такси моего детства. Я часто захожу сюда. Здесь спокойно.

«Друг Лао» пишет, что некоторые люди, может, даже целая семья, переплыли Меконг и добрались до Таиланда. Он не уверен, приняли ли их как беженцев или отправили обратно.

Это неофициальная новость. Скорее идея новости. «СомПаБой» не верит, но «Кхамчанх» возражает, что это правда, что он слышал это от человека, чья сестра замужем за исанским пограничником из тайской армии. Поэтому мы цепляемся за соломинку. Надеемся. Строим предположения, откуда эти люди, гадаем, не могли ли, вопреки всему, среди них быть наши родственники: брат, сестра, кузина, отец…

Час спустя я закрываю планшет. Нет смысла читать дальше. Это лишь бередит воспоминания. Глупо тревожиться о прошлом. Лаосской ПДР больше нет. Мечтать о том, чтобы все было иначе, – только растравлять рану.

Портье за регистрационной стойкой «Новотела» ждет меня. Служащий отеля с ключом провожает меня до частного лифта, и тот возносит нас в затянутые смогом небеса. Двери открываются в маленькую переднюю с крепкой дверью из красного дерева. Служащий заходит обратно в лифт и уезжает, а я остаюсь в этом странном шлюзе. По-видимому, охрана Кулаап изучает меня.

Дверь из красного дерева открывается, и улыбающийся чернокожий мужчина – на сорок сантиметров выше меня, с мускулами, которые извиваются, словно змеи, – жестом приглашает меня внутрь. Мужчина ведет меня в святая святых Кулаап. Здесь жарко и влажно, почти как в тропиках, повсюду журчат фонтаны. Квартира наполнена музыкой воды. Я расстегиваю воротничок. Я думал, тут будет кондиционер, и теперь задыхаюсь. Почти как дома. А потом я вижу ее – и теряю дар речи. Она очень, очень красива. Жутковато стоять перед человеком, который живет в фильмах и музыке – и которого ты ни разу не встречал во плоти. Она не столь великолепна, как в кино, но в ней больше жизни, больше присутствия – фильмы не могут этого передать. Я складываю руки и подношу ко лбу, приветствуя ее.

Она смеется, берет меня за руку и пожимает по-американски.

– Вам повезло, что вы так сильно нравитесь Марти, – говорит она. – Я не люблю интервью.

Я едва могу лепетать.

– Да. У меня всего несколько вопросов.

– Нет-нет, не стесняйтесь! – Она снова смеется и, не выпуская моей руки, тянет меня в гостиную. – Марти рассказал мне о вас. Вам нужно поднять рейтинг. Когда-то он тоже мне помог.

Она наводит ужас. Она моя соотечественница, но приспособилась к этому месту лучше меня. Кажется, ей здесь комфортно. Она двигается иначе, иначе улыбается; она – американка с легким оттенком нашей культуры, но без корней. Это очевидно. И почему-то я испытываю разочарование. В фильмах она такая сдержанная, а теперь падает на диван, вытянув перед собой ноги. Никакой застенчивости. Мне стыдно за нее, и я рад, что еще не установил камеру. Она задирает ноги на диван. Я шокирован. Она замечает выражение моего лица и улыбается.

– Вы хуже моих родителей. Такой наивный.

– Простите.

Она передергивает плечами.

– Не тревожьтесь. Я полжизни провела здесь; я здесь выросла. Другая страна, другие правила.

Я смущен. Стараюсь не захихикать от напряжения.

– Я только задам вам несколько вопросов, – говорю я.

– Вперед.

Она усаживается перед моей видеокамерой. Я начинаю:

– Во время мартовских чисток вы были в Сингапуре.

Она кивает.

– Верно. Мы заканчивали «Тигра и призрака».

– Какова была ваша первая мысль, когда это случилось? Вы хотели вернуться? Вы были поражены?

Она хмурится.

– Выключите камеру.

Я подчиняюсь, и она с жалостью смотрит на меня.

– Так вы кликов не заработаете. Старая революция никому не интересна. Даже моим фанатам. – Она резко встает и кричит в зеленые джунгли своей квартиры: – Террелл?

Появляется чернокожий гигант. Улыбчивый и смертоносный. Нависает надо мной. Он ужасен. В фильмах, которые я смотрел в детстве, были такие фаранги. Жуткие крупные чернокожие мужчины, противостоявшие нашим героям. Позже, приехав в Америку, я узнал, что фарангам и чернокожим не нравится, как мы изображаем их в наших фильмах. Точно так же, как мне не нравятся их фильмы про Вьетнам, в которых лаосские борцы за свободу ведут себя совершенно отвратительно. Они похожи на животных, ничего общего с реальностью. Однако я все равно съеживаюсь, когда Террелл смотрит на меня.

– Мы идем гулять, Террелл, – говорит Кулаап. – Не забудь предупредить папарацци. Мы устроим для них шоу.

– Я не понимаю, – говорю я.

– Вы ведь хотите заработать клики?

– Да, но… Она улыбается.

– Вам не нужно интервью. Вам нужно событие. – Она оглядывает меня. – И одежда получше. – Кивает своему телохранителю. – Одень его, Террелл.

Когда мы выходим из башни, нас ослепляют вспышки камер. Папарацци повсюду. Двигатели их мотоциклов ревут, а Террелл и трое его людей ведут нас сквозь толпу журналистов к лимузину, расталкивая камеры с силой и жестокостью, никак не вяжущимися с осторожной жалостью, с которой он выбирал для меня костюм «Гуччи».

При виде толпы и кричащих репортеров Кулаап демонстрирует должное изумление, но до моего изумления ей далеко, а потом мы оказываемся в лимузине и выезжаем с поворотного круга, преследуемые папарацци.

Кулаап пригнулась к планшету автомобиля, вводит пароли. Она очень красива, в черном платье до середины бедер, тонкие лямки ласкают гладкие обнаженные пле чи. Мне кажется, будто я в кино. Она нажимает клавиши. Экран озаряется, показывая задние огни лимузина: вид с камер наших преследователей.

– Вам известно, что я три года ни с кем не встречалась? – спрашивает Кулаап.

– Да, я прочел биографию на вашем сайте.

Она широко улыбается.

– А теперь я, кажется, нашла одного из своих соотечественников.

– Но у нас не свидание! – протестую я.

– Конечно, свидание. – Она снова улыбается. – Я отправляюсь на предположительно секретное свидание с загадочным симпатичным мальчиком-лаосцем. Только взгляните на всех этих папарацци, которые гадают, куда мы направляемся и что собираемся делать. – Она вводит очередной код, и теперь перед нами вид на папарацци из лимузина. Кулаап улыбается. – Моим фанатам нравится знать, как я живу.

Могу представить, как сейчас выглядит водоворот: история Марти никуда не делась, но оживает десяток других сайтов, и в центре всего этого – собственный взгляд Кулаап на суматоху, притягивающий фанатов, которые хотят получить информацию прямиком от своего кумира. Кулаап смотрится в зеркальце, потом улыбается в камеру смартфона.

– Всем привет. Похоже, прикрытие рухнуло. Решила сообщить вам, что я на очаровательном свидании с очаровательным мужчиной. Потом расскажу, как все прошло. Обещаю. – Она нацеливает камеру на меня. Я тупо таращусь в объектив. Кулаап смеется. – Скажи привет и пока, Онг.

– Привет и пока.

Она снова смеется, машет в камеру.

– Обожаю вас. Надеюсь, ваш вечер будет таким же замечательным. – На этом она заканчивает запись и вводит код, чтобы отправить видео на веб-сайт.

Это пустышка, не сенсация, даже не новость, но когда она открывает на планшете новое окно с мини-версией водоворота, я вижу, как ее сайт вспыхивает трафиком. Ее водоворот проще и слабее нашего в «Майлстоуне», однако дает впечатляющую информацию о данных, связанных с тэгами Кулаап.

– Какая у тебя новостная лента? – спрашивает она. – Давай попробуем подстегнуть твой трафик.

– Вы серьезно?

– Марти Макли сделал для меня намного больше. Я обещала помочь. – Она смеется. – Кроме того, мы же не хотим, чтобы тебя выслали в черную дыру?

– Вы знаете о черной дыре? – глупо спрашиваю я.

В ее улыбке – печаль.

– Думаешь, лишь потому, что я задираю ноги на мебель, мне плевать на тетушек и дядюшек, что остались дома? Плевать на происходящее?