Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Что это? – спросила она.

Люсьен ничего не сказал.

Адриана испугалась. Она стала читать.

«Я восстановил пластичность своего мозга. И прежде всего уничтожил возможность говорить.

Ты дала мне человеческую жизнь, но я не человек. Ты излагала мои мысли человеческими словами, но человеческие слова созданы для мозга человека. Мне нужно найти собственные мысли. Нужно узнать, кто я такой.

Надеюсь, когда-нибудь я вернусь, но не могу ничего обещать от лица того, кем стану».

Люсьен шел по пустыне. За ним оставалась тонкая цепочка следов. В нескольких милях позади они сменялись отпечатками колес грузовика на песке.

Песок играл красками – не только бежевой и желтой, но и красной, зеленой, синей. На камнях рос мох цвета окислившейся меди. Между камнями собирались тени, они же длинными полосами расчертили всю землю.

Сознание покидало Люсьена. Он пытался сжать пальцы так, как нужно, чтобы держать ручку, но у него не получалось.

Ночью появлялись птицы и кролики. Люсьен был неподвижен, и они пробегали или пролетали мимо него, словно его там не было. У него, как и у них, желтые глаза. Он пахнет почвой и травами, как сама земля.

А где-то Адриана уступила своему отчаянию. Она позвонила Бену и Лоренсу. Те согласились прилететь на несколько дней. Они осушат ее слезы, отберут у нее вино и мягко объяснят, что она не в состоянии оставаться в доме одна с дочерью.

– Все это понятно, – скажет ей Лоренс. – Тебе нужно время для траура.

Адриана почувствует, что мир смыкается вокруг нее и дыхание пресекается, но, хотя ее жизнь становится тусклой и бессмысленной, продолжает дышать. Да, соглашается она, ей лучше вернуться в Бостон, где ей смогут помочь сестры. Ненадолго, всего на несколько лет, пока, пока, пока… Она упрашивает Нанетт, Элинор и Джессику ежедневно проверять камеры службы безопасности у ее старого дома – вдруг Люсьен вернется. Ты сможешь проверять сама, говорят они. Со временем ты снова будешь жить самостоятельно своей жизнью. Но между собой встревоженно перешептываются, боясь, что она не скоро оправится от удара.

А где-то Роуз начинает все сильнее сомневаться в том, что в ней есть частица ее отца. Она сидит в гостевой комнате, где служанки Джессики приготовили для нее постель, приказывает свету погаснуть и начинает тайно царапать себя ногтями, чтобы царапины зажили так же, как у папы. Когда Джессика обнаруживает кровь на простынях и пытается успокоить племянницу, Роуз остается в объятиях тети холодной и неподвижной. Джессика зовет служанок, чтобы сменили простыни, и Роуз бросается между двумя взрослыми женщинами и кричит с решимостью, рожденной сомнениями и отчаянием: «У роботов не идет кровь!»

Люсьен без слов благодарит их. Они стали геометрией, вырезанной из теней и тишины, недостающими фрагментами жизни. Он стремится к ним, как стремится к прохладе днем и к утешающему глазу солнца по ночам.

Остального он не помнит: ни океана, ни роз, ни зеленого попугая, который выдергивал себе перья. Медленно, медленно он все теряет: и слова, и концепции, и понимание, и цельность, и ощущения, и желания, и страх, и историю, и обстоятельства.

Медленно, медленно он что-то находит. Что-то вне мыслей, вне ритма смены дня и ночи. Затерявшаяся среди пустыни машина не столь уж отлична от кролика.

Они движутся одинаково. Они одинаково вздрагивают. Они одинаковыми глазами смотрят друг на друга.

Когда-нибудь у Люсьена возникнет новое сознание, созданное его цепями. Возможно, это новое существо, вспомнив, вернется к дому на берегу океана. Найдя его покинутым, оно доберется до Бостона, иногда голосуя на дороге, иногда двигаясь пешком через кукурузные поля, которые тянутся до горизонта. Люсьен найдет дом Джессики и сообщит, что он хочет войти, и Роуз с Адрианой радостно ринутся вниз по лестнице красного дерева. Адриана заплачет, а Роуз бросится к нему, и Люсьен посмотрит на них с любовью, закаленной солнцем пустыни. И наконец поймет, как любить ложки с филигранными ручками, и домашних птиц, и свою жену, и их дочь – не как любит человек, а как может любить робот.

На камне сидит ящерица с голубым брюшком. Люсьен останавливается возле нее. Ящерица несколько мгновений еще греется на солнце, потом пробегает несколько шагов вперед и скрывается в трещине. Люсьен смотрит ей вслед. Без слов, аморфно он думает о том, каково быть холодным и быстрым, любить солнце и бояться открытых пространств. Он уже учится думать о живых существах, они ему не безразличны. Но он не может сформировать мысли, чтобы подумать, что же дальше.

И продолжает идти.

Джон Скальци

Вряд ли в XXI веке найдется другой писатель НФ, чьи популярность и значимость взлетели столь стремительно, как в случае Джона Скальци. Его дебютный роман «Обреченные на победу» стал бестселлером по версии «Нью-Йорк таймс» – выдающееся достижение для неэкранизированного художественного произведения. За последующие годы Скальци повторит этот рекорд еще не раз. В 2008 и 2009 годах он получил «Хьюго» за свой документальный блог, а в 2010 году был избран – и в 2011-м и 2012-м переизбран – президентом Американской ассоциации писателей научной фантастики. Согласно 3-му изданию «Энциклопедии научной фантастики», «если в настоящий момент кто и олицетворяет сущность традиций американской научной фантастики, так это Скальци».

Фантастика Скальци, родившаяся в цикле «Война старика» и за его пределами, обладает сверхъестественной плавностью и обаянием, которые притягивают читателей и не дают оторваться, даже если предмет повествования лежит за пределами их интересов. «История «Злого» демонстрирует, как ему это удается: бесстрастно-забавные диалоги, хитроумные устройства Золотого века НФ, неожиданный финал – и весь рассказ отполирован до очень современного, не характерного для Золотого века НФ блеска. Настоящий роман Скальци в миниатюре.[12]

История «Злого»

Таринский линейный крейсер готовился к новому прыжку. Капитан Майкл Обвидж приказал запустить зонд, чтобы проследить за кораблем и считать показания, прежде чем дыра, проделанная им в пространстве, полностью сомкнется. Зонд вылетел словно ошпаренный и понесся за крейсером.

– Все кончено, – прошептал капитану Томас Атли, старпом. – Нам хватит энергии на этот прыжок и на еще один, чтобы вернуться домой. При условии, что мы отключим второстепенные системы, прежде чем возвращаться. Нам уже тяжко.

Обвидж отрывисто кивнул, но не ответил. Атли не сообщил ему ничего нового: затянувшаяся на неделю игра в кошки-мышки с таринским крейсером серьезно потрепала оба корабля. На судне предыдущего поколения Обвидж с командой уже погибли бы; сейчас их жизнь поддерживал «Злой» и его адаптивный мозг, который распределял доступную энергию по системам обеспечения быстрее и хитроумнее, чем это смогли бы сделать Обвидж, Атли и любой другой из офицеров в разгар жаркой погони.

Проблема заключалась в том, что таринский корабль обладал аналогичным мозгом и сохранял жизнь себе и своей команде намного дольше, чем должен был бы с более крепким и лучше вооруженным «Злым» на хвосте. Преследование растянулось на множество световых лет, корабли совершили множество прыжков и обменялись множеством залпов. Единственной радостной новостью за всю неделю прерывистых боев было то, что таринский крейсер пострадал сильнее: три прыжка назад он отключил даже основные защитные функции и теперь тратил всю энергию на бегство. Обвидж знал, что им едва-едва хватит заряда для прыжка и последнего залпа из ускорителей масс по уязвимой оболочке таринского корабля. Один залп, не более, если он не хочет навсегда остаться в дальнем космосе.

Обвидж понимал, что разумней будет отступить. Таринский корабль уже не представлял угрозы; скорее всего, он потратит остаток энергии на последний отчаянный прыжок. Вероятно, ни на что больше у него энергии не останется; Обвидж мог использовать зонд, отправленный вслед кораблю, в качестве маячка, чтобы другой корабль Конфедерации отследил его и закончил дело. Обвидж знал, что Атли посоветует поступить именно так – и будет прав, предупредив капитана, что риск потерять корабль и команду перевешивает значимость победы.

вернуться

12

© John Scalzi, 2013; © пер. К. Егоровой, 2016.

32
{"b":"564196","o":1}