Солнце стояло почти в зените, когда они нашли удобное место для привала на обед, и Мохан с Биджурамом уехали вперед, чтобы распорядиться насчет еды. Вернувшись, они доложили, что до места стоянки осталось меньше мили и, поскольку передовой отряд добрался туда некоторое время назад, большинство палаток уже разбито, а остальные будут установлены в течение часа.
Аш надеялся, что поднимется ветер, но, как нарочно, в тот день воздух оставался недвижным, – в конечном счете это было неплохо, хотя и означало, что ему придется приложить дополнительные усилия к тому, чтобы последующие его действия не показались нарочитыми. Успех задуманного хода зависел от того, насколько непосредственно он будет держаться. Было важно, чтобы все выглядело естественно, и почти так же важно, чтобы выбранное место было приметным и находилось не очень далеко от лагеря, но и не очень близко.
Он с трудом дождался, когда они закончат есть и двинутся дальше, ибо заметил впереди одинокую пальму, возвышавшуюся над пыльной пустошью и редкими кустами травы и служившую хорошим ориентиром. Меньше чем в миле за ней над землей висели облака пыли – там разбивали палатки. Скоро они достигнут лагеря. Сейчас или никогда…
Аш глубоко вздохнул, повернулся к Кака-джи и задал какой-то вопрос о Каридкоте, призванный положить начало общему разговору и тем самым привлечь внимание Биджурама. Потом, когда они поравнялись с пальмой, он снял пробковый шлем и, обронив замечание насчет нестерпимой жары, вынул из кармана платок и принялся вытирать пот со лба и шеи. Только это был не платок, а скомканный кусок ткани, прежде являвшийся частью элегантного серого ачкана, а теперь испещренный бурыми пятнами. Аш привлек всеобщее внимание к данному факту, осекшись на полуслове и изумленно уставившись на лоскут.
Всем своим видом он дал понять, что впервые видит эту тряпку и понятия не имеет, каким образом она оказалась у него в кармане: он нахмурился, понюхал ее, поморщился от отвращения и, не потрудившись рассмотреть находку повнимательнее, скомкал и бросил в кусты пампасной травы.
Он даже мельком не взглянул на Биджурама, пока договаривал фразу и шарил в карманах в поисках обычного льняного платка, который якобы и рассчитывал вытащить сразу. Платок нашелся во внутреннем кармане куртки, и Аш промокнул им лоб, прикрепил его сзади к шлему для защиты шеи от солнца, а затем продолжил разговор, намеренно вовлекая в него Биджурама, дабы лишить того возможности отстать от группы и подобрать измятый лоскут ткани до прибытия к месту стоянки. Оказавшись же там, Биджурам не сумеет сразу отправиться на поиски, так как Гулбазу было велено поставить палатку Аша на ближайшей по ходу движения границе лагеря, развернув входом в сторону, откуда они прибыли, и если Биджурам вознамерится вернуться за своей недавно утраченной собственностью при свете дня, ему придется сделать это на глазах у Аша, который собирался сидеть под навесом с полевым биноклем, якобы высматривая на равнине черных антилоп. При существующих обстоятельствах Биджурам вряд ли решится на такое. Но одно уж точно не вызывало сомнений: если он узнал лоскут серой ткани, а такая возможность ему была предоставлена, он вернется за ним.
Они достигли границы лагеря минут через пятнадцать, и остаток дня прошел без событий. Жара отбивала охоту к любым видам деятельности, помимо самых необходимых. Люди и животные укрылись в тени, какую сумели найти, и погрузились в сон на несколько долгих часов, остававшихся до времени, когда солнце спустится к горизонту и воздух станет прохладнее. Аш то и дело поглядывал в бинокль на равнину, где на фоне белесого неба вырисовывалась одинокая пальма, казавшаяся отсюда размером с зубочистку, но, если не считать постоянного дрожания знойного марева, там не наблюдалось никакого движения. Когда лагерь пробудился и занялся ежевечерними делами, косильщики направились не в сторону проторенного утром пути, а налево и направо от места стоянки, где трава не столь густо присыпана песком и пылью.
Как обычно, Аш поужинал на открытом воздухе, но сегодня вечером не стал засиживаться допоздна, а удалился в палатку, едва лишь в небе появились первые звезды, отпустил Гулбаза и, дождавшись темноты, погасил фонарь, чтобы у любого человека, ведущего за ним наблюдение, создалось впечатление, будто он лег спать. В его распоряжении оставалось еще много времени, ибо луна была на ущербе и должна была взойти только через час с лишним, но он не хотел рисковать. Лучше прибыть на место слишком рано, чем опоздать. Стекло фонаря еще не успело остыть, когда он выскользнул из-под боковой стенки палатки и по-пластунски пополз через участок открытой местности к укрытию в зарослях пампасной травы, двигаясь столь бесшумно и проворно, что даже у Малик-шаха, научившего Аша так ползать, не получилось бы лучше. У него за спиной свет фонарей, факелов и костров озарял небо и обращал ночь в день, но равнина впереди являла собой бескрайнее море черноты, испещренное шуршащими островками травы, и даже ближайшие кикары еле виднелись на фоне усыпанного звездами неба.
Аш ненадолго остановился, чтобы убедиться, что никто за ним не крадется, а потом двинулся дальше в темноту, держась пересохшего ручья, чье песчаное дно смутно белело в свете звезд. Дорога, которой они проезжали днем, тянулась вдоль ручья, и, хотя из-за изгибов русла путь до места, где он выбросил оторванную половину серого ачкана, составлявший всего милю по прямой от лагеря, удлинялся в полтора раза, двигаться было легко. Настолько легко, что не успел Аш оглянуться, как темная колонна пальмы неясно вырисовалась перед ним на фоне звездного неба.
Он подошел к дереву и сел под ним на корточки на местный манер, приготовившись ждать. Луна взойдет через полчаса с лишним, а поскольку Биджурам вряд ли покинет лагерь, пока не станет достаточно светло, да и на дорогу у него уйдет минут сорок пять, самое малое, ждать придется долго.
Аш научился быть терпеливым, но это всегда давалось ему тяжело, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Он постарался хорошо запомнить место, куда выбросил лоскут ткани, и еще совсем недавно с уверенностью сказал бы, что знает с точностью до одного-двух ярдов, где тот лежит, но в свете звезд островки травы выглядели иначе, и он засомневался. Вдобавок как знать, не утащил ли окровавленную тряпку какой-нибудь стервятник или рыщущий в поисках добычи шакал, а искать ее в темноте не имеет смысла. Если она осталась на месте, Биджурам найдет ее в скором времени, и даже если она пропала, ничего страшного: сам факт, что он явился за ней, послужит достаточным доказательством. Но когда наконец луна поднялась над равниной, Аш сам увидел лоскут ткани рядом с кустом пампасной травы, шагах в десяти слева от него.
Лунный свет равным образом выдавал и его собственное местонахождение, ибо пальма больше не защищала от постороннего взгляда, и Аш немного углубился в заросли травы, вытоптал там укромное местечко для засады, снова сел на корточки и стал ждать.
Укрытие оказалось неудобным: при каждом случайном движении трава шелестела, а в глубоком ночном безмолвии любой звук слышался отчетливо. Однако тишина играла Ашу на руку, она позволяла ему услышать шаги задолго до появления Биджурама в поле зрения.
Минуты медленно текли одна за другой, складываясь в часы, а ничего по-прежнему не происходило, и в конце концов Аш начал спрашивать себя, не допустил ли он ошибку – не в смысле принадлежности серого кафтана (он точно знал, что лоскут принадлежит Биджураму), а в том, каким способом он избавился от окровавленной тряпки. Может, он выбросил ее слишком быстро, не дав достаточно времени на опознание? Или настолько небрежно, что сей жест не привлек незаинтересованного взгляда? Или же он перестарался и сцена показалась наигранной?..
Биджурам далеко не глуп и не станет рисковать, если заподозрил ловушку, сколь бы соблазнительной ни была приманка. Но если он поддался на обман и принял утреннее представление за чистую монету, ничто его не остановит и он никому не поручит этого дела и никого не возьмет с собой. Он придет один – или вообще не придет. Однако луна уже два часа как взошла, а Биджурам все еще не появился, и в ночной тишине по-прежнему не слышалось никаких звуков, свидетельствующих о чьем-либо приближении. Если Биджурам так и не придет, можно будет с полным основанием предположить, что он заподозрил ловушку, а тогда не исключена вероятность нарваться на засаду по дороге обратно в лагерь.
