Мой покойный отец, можно сказать, с симпатией относился к маминому брату. Отцу нравился дядя прежде всего как человек, без оглядки на занимаемую им в тот момент должность. Но мне, в отличие от отца, не нравился дядюшкин характер. Каль Сынхван, мой новый знакомый, своим поведением напоминал мне дядю.
В первой декаде августа война уже близилась к концу. С самой первой встречи господин Каль Сынхван произвел на меня какое-то странное впечатление. Это был высокий, худощавый, довольно стройный человек в пенсне. Ему было около тридцати лет. И в разгар лета, как ни странно, он носил темный шерстяной свитер. Даже в строю среди пятидесяти человек Каль Сынхван выделялся благодаря высокому росту. Так что поневоле можно было заметить его небрежно торчащие на затылке волосы. Этот неприглядный вид я запомнил надолго.
В тот день после обеда вместе с двумя сослуживцами я выехал из спецотряда, который дислоцировался в Нансоне. На грузовике мы прибыли в Тансалли, где располагался резервный батальон бригады. Там мы получили приказ вести политико-воспитательную работу с только что прибывшими новобранцами.
К началу августа так называемого резервного батальона уже фактически не существовало. Осталось лишь несколько человек, которых разместили в доме для приема гостей. А новобранцы вынуждены были размещаться в землянках под холмами или в подземных помещениях под фруктовыми деревьями. Служба в этом батальоне была совсем не трудная. Обучив элементарному обращению с оружием и кое-как научив новобранцев петь короткие песни, через неделю их отправляли в распоряжение вышестоящего командования.
Когда мы прибыли сюда, нас встретил симпатичный офицер, похожий на человека аристократического происхождения. Быстро накинув на себя плащ, он вышел во двор. Приветствуя нас, он несколько сдержанно произносил слова:
— С прибытием, товарищи! В пути вас не застала бомбежка? Недавно из Сеула к нам прибыли добровольцы. Вы должны провести с ними политико-воспитательную работу.
Признаться, никто из нас не обрадовался такой перспективе. Вместе с тем нам хотелось увидеть южан, о которых мы знали только понаслышке. Сначала мы были немного растеряны, потому что не понимали, как проводить с ними идеологическую и политическую работу. Мы ведь совсем их не знали, никогда не видели. Заметив нашу неуверенность, офицер слегка улыбнулся и негромко сказал:
— Не надо так волноваться, не принимайте это так близко к сердцу, не преувеличивайте трудности. Полагаю, вы уже успели заметить, что в батальоне не хватает людей. Здесь просто некому проводить эту работу. Предлагаю начать ваши занятия с добровольцами с хорошо известных песен, популярных в этих местах. Товарищи с Юга должны знать такие песни, особенно русские. Надеюсь, ваше образование позволит хорошо справиться с моим заданием. Желаю успехов! Благодарю вас за внимание!
Судя по тону разговора, офицер северокорейской армии уже успел перенять кое-какие бюрократические манеры чиновников нового общества.
То, что я не знал людей, с которыми мне предстояло работать, немного смущало меня. Я думал: по плечу ли мне эта работа? Раньше, в течение пяти лет учебы в школе, я всегда принимал участие в разных идеологических мероприятиях только в качестве пассивного слушателя. Коллективные читки, политзанятия, особенно посвященные критике и самокритике, были мне хорошо знакомы. Они были настолько неинтересны, а иногда даже противны, что при первой же возможности всеми правдами и неправдами я старался не ходить на такие мероприятия.
И вот, по иронии судьбы, именно мне поручают проводить такую работу, которую я ненавидел всеми фибрами моей души. Я подумал про себя: за что же так жестоко судьба наказывает меня? Конечно, в жизни бывают дела и похуже. Но такая работа больше всего подошла бы таким типам, как Пак Чхонок.
Однако еще в начале июля, пока мы, старшеклассники, готовились к мобилизации, активисты Союза демократической молодежи, в том числе и Пак Чхонок, были отправлены в качестве агитаторов и пропагандистов в «культурные бригады» на занятые северокорейскими войсками территории. Я представил, что в данный момент он с пеной у рта проводит агитационно-пропагандистскую работу где-нибудь в таком месте.
Мы поужинали раньше обычного и отправились через центр деревни в сторону дамбы. У берега раздетые по пояс военные повара вытирали посуду, только что вымытую в речной воде. Пройдя мимо них, мы заметили сидящих на скалистом берегу людей, наблюдавших за заходом солнца. Они сидели на корточках; мне показалось, что их было более пятидесяти. Когда мы подошли поближе, они дружно, словно по команде, посмотрели в нашу сторону. Даже с первого взгляда можно было заметить, что это была группа совершенно случайно собравшихся людей. На самом деле это было правдой. Они были мобилизованы из самых разных мест на юге страны и шли на Север днем и ночью в течение нескольких дней. Внешний вид у них был одинаково неряшливый, но это были разные люди. Они смотрели по сторонам перепуганными, покрасневшими глазами. Этим мальчишкам с наивными лицами было примерно по 15–16 лет. До мобилизации они работали в различных мастерских слесарями, токарями, ремонтниками. Одним словом, это были молодые рабочие. Создавалось такое впечатление, будто их против воли забрали прямо с рабочего места. Правда, кроме этих мальчишек, мы заметили нескольких старшеклассников в ученической форме. Среди них своим горделивым видом выделялся Каль Сынхван — высокий сухощавый человек в шерстяном свитере и в очках, сидевший позади всех.
В создавшейся обстановке прежде всего мы должны были собрать сведения об этих людях. Для этого им раздали по листу бумаги, где были указаны следующие пункты: фамилия, имя, место постоянного жительства, социальное происхождение, пол, род занятий, семейное положение, увлечения на досуге, группа крови, желаемая воинская часть, причины вступления в добровольческую армию, партийность или принадлежность к иной организации на юге страны. Однако истинная наша цель прежде всего заключалась в том, чтобы они предъявили партбилеты или удостоверения личности.
Если говорить точнее, то руководство бригады поставило перед нами конкретную задачу: как можно тщательнее проверить достоверность каждого слова, сверить каждую анкету с личностью хозяина. Формально эта работа называлась политико-воспитательной. В действительности же преследовалась другая цель: установить социальное происхождение каждого человека, выяснить, каким образом он оказался в числе добровольцев. В общем-то, для этого достаточно было выяснить партийную принадлежность и установить организацию, в которой человек работал до призыва.
Просмотрев заполненные анкеты, я убедился, что среди добровольцев были люди из самых разных слоев населения: рабочие, учащиеся, беднейшие крестьяне и торговцы. Прежде всего меня интересовало их социальное происхождение. По анкетным данным, в числе наших добровольцев были два-три члена Трудовой партии. Одним из них оказался Каль Сынхван. В анкетах встречались и знакомые мне названия средних школ высшей ступени в Ёнсане, Кёнбоке и Кёндоне.
Перед окончанием полной средней школы высшей ступени я был спешно мобилизован. Возможно, эти старшеклассники с Юга тоже хотели внести свою лепту в историю Объединения Родины. Потому, наверное, и вступили в ряды добровольцев, мечтая отметить праздник Объединения в Сеуле 15 августа. Честно говоря, я, как учащийся старшего класса, испытывал определенное любопытство к сверстникам с Юга. Поневоле обращал на них внимание, особенно на самого молодого и симпатичного парнишку, который всегда сидел впереди нас. Его звали Ким Чжонхён.
По сравнению с самодовольным Каль Сынхваном, сидевшим на самом последнем ряду, этот юноша выглядел неуверенным, даже несколько печальным. Казалось, он не знал, куда себя деть. И в то же время он производил какое-то теплое, приятное впечатление. Он сидел как раз впереди меня и все время что-то записывал. Мне стало любопытно, и я, украдкой взглянув на эти записи, прочитал: «18 лет, второй класс средней школы повышенной ступени». Значит, подумал я, он моложе меня всего на год. Однако выглядел Ким Чжонхён еще моложе и казался очень наивным. Он был одет в брюки Американской армии с большими карманами, пришитыми по обеим сторонам. Кстати, тогда я впервые в жизни увидел американскую форму. Кроме того, он носил добротную куртку, дорогие наручные часы и очень модный для того времени головной убор. К моему удивлению, он совсем не знал, как обращаться с оружием. Так, во время чистки ствола винтовки вместо шомпола он держал в руках какую-то железную палочку.
