- Домой это правильно, дом для человека самое главное в жизни. А ты, кстати, чем там занимался? До того, как забрали - продолжал вытягивать из меня не существующие факты биографии, мужчина.

- Всем чем придётся, я не привередливый. Работал на земле, таскал грузы, торговал, немножко - не стал я долго сочинять, сообразив по какой причине был задан вопрос.

- На земле это подходяще, это очень даже хорошо! Да и таскать у нас тоже есть чего. Работу найдём. Оставайся. Подкормишься, чего то заработаешь, а там решишь стоит ли куда то идти или может быть поймёшь, что новый дом не хуже старого. Да и забудут про тебя за это время те, кто по долгу службы должен интересоваться пропажей - поступило мне предложение, которого я ждал.

За эти дни и ночи так устал, так меня доконало одиночество, что ничего лучше, чем пожить в обществе простых, трудолюбивых людей, набраться среди них физических и моральных сил, и желать не стоит.

- Я не против, если обузой не буду - самую малость пококетничал я и согласился.

- Обузой? Да мы только рады такому парню, как ты.

Прежде, чем определить меня на работу, Ден рассказал о порядках, установленных в общине, требованиях предъявляемых её членам, о их правах и обязанностях, а кроме этого ознакомил с иерархией, установленной большинством, несмотря на родственные связи этого большинства.

Из огромного набора слов выбрал самое важное, из которого следовало, что рассказчик в долине самый главный гражданин, за ним, в табели о рангах, идут его два младших брата, вот уже как два дня торгующие в городе произведённой на ферме продукцией. Туда они увезли яйца, козий сыр, масло, творог, сметану и пару десятков литров молока. А обратно хозяин хутора ждёт от них деньги, он произнёс это слово так внятно, как будто они здесь в ходу целую вечность и товары, которые местные не в состоянии сами производить. Перечень их был такой, что я уже на пятом слове плюнул на него и весь пропустил мимо ушей. Кроме этого мне с гордостью было заявлено, что в помощниках у него состоит и жена, небезызвестная мне Виолетта, приглядывающая за женской частью поселенцев и по совместительству занимающая пост шеф повара. На семнадцати жительницах своего рая, составляющих подавляющие большинство тружеников, владелец его остановился подробнее. Перечислил всех поимённо, рассказал о своих родственных связях с каждой их женщин, девушек и девочек, указал их возраст, назвал имена и в конце нудного повествования, строго предупредил меня об ответственности за последствия в незарегистрированных отношениях. Он прямо так и сказал:

- Выбирай любую свободную и делай с ней чего душе угодно, но только после моего благословения на то. А до этого веди себя смирно. Сразу тебя предупреждаю, с этим у нас строго, не то что в других местах. Если знаешь за собой слабость к женскому полу, давай лучше прямо сейчас расстанемся друзьями.

Свою слабость я знаю, но афишировать её не буду, так как уверен, что в данный момент в состоянии потерпеть.

- Какие бабы!? - картинно возмутился я. - Всё здоровье на каторге оставил, тут бы самому оклематься, а не о твоих родственницах думать.

На этом и остановились. Ден пообещал, что у них я быстро откормлюсь, оттаю душой и возможно даже прирасту к нему и его людям всем сердцем, а я заверил его, что не пожалею ни сил, ни здоровья, почти совсем не оставшегося, на общее благо и намекнул, что работника лучше, чем я, он в своей жизни ещё не видал.

Новую должность получил ещё до обеда. Старший, своим волевым решением, пристроил меня к животным, тем самым козам и овцам, которые являются основным источником дохода общины, и к которым у местных особое отношение. Работает на этом направлении больше половины списочного состава поселения и, надо так понимать, поэтому меня сюда и определили, чтобы был всегда под присмотром. Что же, я не против, тем более моим желание всё равно никто не интересовался. Надо работать с козлами, буду, мне чего, привыкать что ли.

- Вот дед, привёл тебе помощника - представил меня Ден своему самому старому родственнику, караулившему стадо, гуляющее толпой возле леса.

- И чего он умеет? - так и продолжая лежать на земле спросил пастух, внимательно осмотрев меня с ног до головы и обратно.

- Всё умеет. Он родом с новых земель, а там ты сам знаешь, каково жить - ответило ему начальство.

- Ну тогда ладно, оставляй. Погляжу, что за невидаль к нам прибило - дал добро родственник на моё вступление в должность.

После обеда, порадовавшего мой желудок первым блюдом, сытным и очень калорийным, я помогал деду скрасить его одиночество, попутно наслаждаясь воспоминаниями о недавнем, шумном застолье, где был персоной номер один, стараясь при этом не думать о том, что увидел в доме и услышал от его хозяина. Мы вместе со стариком лежали на траве, изредка, по очереди, покрикивали на отбившихся от стада баранов, травили о погоде, надоедливых мухах и комарах, как то резко переставших страдать гигантизмом, и постепенно приглядывались друг к другу, стараясь делать это незаметно и не торопясь. Не знаю на сколько я понравился старому болтуну, а он мне приглянулся сразу, после первой же его, естественно длиннющей, фразы, обращённой к могущественному светилу, доведшему полуденный зной до своей наивысшей точки. Есть у меня такая странность в характере, судить о людях по первому впечатлению, к сожалению, не всегда верно отражающему их богатый внутренний мир. Я не раз от неё уже страдал, после чего клялся себе завязать с ней навечно, но вытравить до конца её у меня так до сих пор и не получилось. Вот и сегодня моё чутьё выдало своё заключение, как обычно, быстро, нисколько не заботясь о его правильности, хотя возможно именно это и помогло мне также быстро расположить к себе умудрённого жизненным опытом человека.

К ужину, весело и споро, мы совместными усилиями, загнали нагулявшихся животных в загон, на вечернюю дойку, где их уже ждала бригада доярок, чуть ли не поголовно поглядывавшая в мою сторону откровенно зазывными взглядами. Я понимаю, что ничего в этом удивительного нет, мужиков в общине мало, да и почти все они родственники, а личную жизнь, несмотря на строгость начальства, как то устраивать надо, но всё рано чувствовал себя не уютно.

После очередного, многолюдного застолья, дед пригласил меня к себе в гости, где и пристроил на ночлег. Оказав своим благородным поступком, как он выразился, великое доверие, предложив устраиваться под навесом, на свежескошенном сене, душистом и мягком словно перина, но лежавшем всего в десяти шагах от загона. Сопротивляться не стал, пускай запашок, доносившийся слева и располагал к этому. Впечатления и стакан парного молока, выданный на поздний ужин одной из доярок, сработали лучше любого снотворного и успокоительного, не до рассуждений стало. Только прилёг, вдохнул ароматный воздух и вот уже нет меня, сморило.

Утро ещё раз подтвердило насколько вредная привычка имеется у меня и заставило снова, не помню даже в который уже раз, дать себе слово выжечь её калёным железом, из своей тупой башки. С его наступлением и до самого завтрака, в то самое время, когда мой напарник, лёжа на боку насвистывал какую то препротивную мелодию, поглядывая на то, как его подопечные пожёвывают свежую травку, его заместитель орудовал метлой и недоделанной деревянной лопатой, стоя по уши в козлином дерьме. И было мне не до вчерашних впечатлений, не до вновь открывшихся обстоятельств этого безумного мира, не до взглядов обнимавшихся с козами девиц. Думал я лишь об одном, как всё таки похожи люди, где бы и когда бы они не проживали, стоит им только палец показать, как тут же, эти создания божие, готовы оттяпать и его, и всё на чём он крепится.