- Ты тогда говорил ещё: "Лучше нам считать, что мы дома находимся".

- Ну было вроде такое. А в чём дело то? Мы что, на другой планете?

- Нет, на столько сильно нам не повезло. Мы у себя, как ты и говорил, дома. Только год тут у них сейчас триста семьдесят третий - обрадовал я путешественника во времени.

- Мы чего же, в прошлое провалились? - спросил он и тихо застонал.

- Нет, наоборот, в будущее. Только, как мне кажется, оно здесь ничем не лучше прошлого. Тут видишь ли в чём дело, потоп у нас там произошёл, всемирный. Вот после это они тут и посчитали, что лучше будет новый календарь создать - решил я всё сразу вывалить на раненого в голову, пока он ещё в сознании.

- Потоп? Всемирный? Как же это так? Из-за чего? - испуганно глядя на меня затараторил старик и спросил: - Это что же тогда получается, я здесь с тобой лежу, а Люба моя там, дома, уже погибла?

- Прости дед, но выходит, что так - ответил я ему.

- Водички дай попить. Что то плохо мне совсем стало, помираю наверное - прикрыв глаза, тихо сказал дядя Стёпа.

Оказалось и в таком возрасте любовь бывает. Степан так убивался по своей супружнице, что я был вынужден потратить лишних двести грамм воды, чтобы привести его в чувство. Никогда бы не подумал, что в его преклонные годы такое возможно.

Перетащив лежащего на носилках больного поближе к костру, бегло осмотрел второго пациента, а не обнаружив особых изменений в его состоянии, влил ему в рот пару глотков воды и затем сразу же приступил к обязанностям шеф повара. Скоро намечается обед, а у меня толком ещё ничего не готово. Сдаётся мне, что сегодня мы и шагу не сделаем по направлению к долине. У Степана имеется целая куча вопросов, на которые стоит дать полные и если позволит время, абсолютно развёрнутые ответы, не поведу же я своего современника к местным жителям, с его скудными познаниями о них. Не к чему нам светиться здесь, со своим перелётом во времени. Кто может дать гарантию, что никто из живущих в этом будущем, не захочет использовать нас, как подопытных кроликов или того хуже проводников через время и пространство, тем более толку от нас ни в том, ни в другом случае, нет никакого.

Весь прошедший день я, как и тысячи других землян, проживающих в триста семьдесят третьем году новой эры, страдал повышенной слово отдачей. Человек, на которого был направлен поток информации, исходившей из меня с невиданной им доселе скоростью, даже несколько раз просил прервать мою болтовню, ссылаясь на своё не совсем идеальное состояние. Вняв его просьбам не на долго затыкал словесный фонтан, но выждав какое то время, снова давал возможность ему заработать в полную силу. Мне просто необходимо вылить на моего собеседника весь поток этой воды из слов, чтобы уже завтра забыть о нём и заниматься тем, от чего будет зависеть моя, его и того, кто так до сих пор и не пришёл в сознание, жизнь.

Несмотря на заверения Степана о том, что уже завтра он сможет передвигаться на своих двоих, лишь изредка опираясь на какую нибудь крепкую палку, я всё же сделал вторую волокушу. Груза набирается столько, что одни носилки не смогут вместить его и обездвиженное тело моего раненого друга, в своё ограниченное пространство. Оставлять же здесь вещи, которые в этом мире просто бесценны я не рискнул. Конечно, автомобиль перед уходом замаскирую, следы пребывания рядом с ним людей уберу, даже тела погибших от наших рук и те оттащу на более приличное, от транспортного средства, расстояние, но гарантировать, что машину, так же, как и мы вчера, не обнаружат по чистой случайности, я не могу. Вот и приходиться забирать всё, что считаю самым ценным и не очень габаритным, да и незнакомцы принесли нам много чего такого, что хотелось бы тоже увезти с собой, на волокущемся по земле транспорте.

Впитавший в себя информацию о местном мироустройстве Степан, помогал мне, как мог и не обращая внимания на своё лежачее положение, сделал достаточно много замечаний и предложений по поводу находившихся в автомобиле вещей. Так именно он настоял на том, чтобы мы непременно в этот раз забрали с собой его самогонный аппарат, о котором я тоже подумывал, но сомневался, стоит ли сейчас, когда нам и так будет непросто в дороге, тащить эту громадину вместе с остальным имуществом. Габариты у агрегата достаточно внушительные и он займёт почти половину свободного места на носилках. Старый самогонщик, знавший своё изделие, как отче наш, попросил приволочь к нему саму конструкцию, ключи и отвёртки, и заверил меня, что ровно через час у нас будет компактный и легко переносимый предмет, аккуратно завёрнутый в холщовый мешок. Кроме этого, он перебрал все свои запасные железки и выбрал из них те, что показались ему особо ценными, заставил меня скрутить все зеркала, кое что свинтить с двигателя, а так же выволочь из бардачка тяжеленный мешок с мелочью, которую он складывал туда на протяжении последних лет, сразу после того, как она перестала чего либо стоить. Забрали мы с собой и запаску с аптечкой. Колесо конечно тяжёлое, но выглядит эффектно и за него можно будет много чего запросить, а аптечка места почти совсем не занимает и лекарства в ней такие, которые просто жизненно необходимы людям преклонного возраста, как сказал дядя Стёпа.

Шмотьё убиенных бандитов перебрал сам, Степан в этом деле ещё совсем новичок и доверять ему такое ответственное дело побоялся. Для него, что то может показаться совсем не нужным, хотя здесь за это могут просить просто огромные деньги. Изучение чужого барахла не дало ответа на главный для меня вопрос, касавшийся принадлежности жмуров к какой то конкретной группе людей. Не было среди него ничего такого, чем бы они отличались от нас или других одиночек, хотя одежда их явно была приобретена в другом, более респектабельном месте. Не нашлось у них никакого то специфического оружия, мы получили лишь три простеньких ножа, в кожаных ножнах и три обычных копья с металлическими наконечниками. Не перепало нам и огромного количества денег, в их кошельках лежало всего сотен пять медяков и одна серебряная монета, номиналом в пятьдесят копеек, выпуска одна тысяча девятьсот двадцать четвёртого года. Да и сами мешки, тряпки, кожаные изделия не отличались повышенным качеством. Правда на теле одного из покойников, а если быть более точным, то на его шее, на шнурке, обнаружилась одна вещица, которая меня заставила на время задуматься, но и она не давала повода причислить эту компанию к людям из высшего общества или к группе каких нибудь местных отморозков. Женское золотое кольцо, с огромным красным рубином, может оказаться у кого угодно на руках, при здешней то неразберихе. Даже самому последнему неудачнику может раз в жизни повезти наткнуться на клад или на перстень, грамм так на тридцать, одиноко валяющийся среди местных болот. Исходя из этого я остановился на том, что люди эти могут быть, как обычными искателями, у которых от увиденного просто снесло крышу, так и теми, о ком говорит весь торгово-развлекательный центр "Одиночка". И, как мне кажется, про них лучше забыть сразу же после того, как мы покинем это место и никогда про этот случай нигде не заикаться. Так всем будет спокойнее, и живым, и мёртвым.

Драп открыл глаза утром, во время очередной перевязки, которую я проводил под руководством Степана, строго следившего за тем, чтобы не происходил перерасход драгоценного самогона, которого у нас осталось всего лишь десять литров с хвостиком. Остальное, его производитель, самым наглым образом выпил, причём в полном одиночестве или использовал на бытовые нужды, во время своего проживания на этом месте.