144. Черепа кистеперых состояли из обособленных передней и затылочной частей, подвижных относительно друг друга. Вверху - затылочная часть черепа мегапома (Megapomus heckeri) из девона Ленинграда, а внизу - мордочки черепов эвстеноптерона, тоже из-под Ленинграда (Eustenopteron obrutchevi), и широлеписа (Shirolepis ananjevi) из девона Красноярского края. Посмотрите: поверхность черепа эвстеноптерона мелкобугорчатая, а у широлеписа - гладко-блестящая, гладкая даже под огромным увеличением электронного микроскопа! Жили, судя по форме черепов, рыбки примерно одинаково, и почему имеют такую разницу (один подчеркнуто бугорчатый, а второй идеально гладкий), не знаем

145. Кистеперые были хищниками. На куске карбонового известняка из Якутии челюсть маленького тизанолеписа (Thysanolepis micans) с непропорционально большими клыками

146. Еще страшнее челюсти огромного платицефалихта (Platycephalichtys bischoffi) из песков тихой речки Ловать под Новгородом

147. Двоякодышащие быстро избавились от пережитка прошлого - панцирной брони. Им-то стало удобнее, а для палеонтологов - много хуже, так как сохраняться было просто почти нечему. Ведь, правда, мало что видно на ценнейшем для науки образце - отпечатке головы девонского диптера (Dipterus arenaceus) из ленинградских известняков?

148. От поздних, мезозойских двоякодышащих обычно находят вообще только зубные пластинки, которыми они перетирали корм - водоросли, мелких рачков. Такие гребнистые, красивые пластинки от рыб-эпицератодов (Epiceratodus multicristatus) нередки в триасовых песчаниках Поволжья

Пионеры суши

Жизнь не терпит покоя, застоя. Жизнь менялась в морях и развивалась на быстрых мелководьях, подверженных всем случайностям, откуда эшелоны новых ферм уходили в спокойные, неизменные глубины, застывая иногда на сотни миллионов лет, живыми ископаемыми доходя до наших дней.

Суша гораздо изменчивей видной среды. Здесь горы и низины, реки и озера, болота и пустыни сменяют друг друга. В воде однообразная обстановка. На суше дожди и засухи, жара и холод могут чередоваться с головокружительной (по темпам эволюции) быстротой. Здесь нельзя приспосабливаться к определенному комплексу условий, надеясь, что гибкость позволит приспособиться к новому, а надо сразу обладать определенной жизненной широтой. Так что же, "темпераментная" суша была уж слишком изменчивой и суровой для робкой первой жизни? "Да", - обычно отвечают на этот вопрос.

Медленно, как бы ощупью выбирались на сушу во влажных болотинах довендского времени первые бактерии, водоросли, грибы, буквально подготавливая почву для основной армии - высших растений. Проходили сотни миллионов лет. И вот к началу силура появились первые робкие ростки, осмелившиеся частично выйти из воды. Только к концу силура или даже к началу девона относятся первые наши находки наземных членистоногих, а четвероногие даже в конце девона вряд ли пытались выходить на сушу. И вот карбон, каменноугольный период. Богатейшие, разнообразнейшие коллекции насекомых, масса растений, среди них не только совсем примитивные, но даже первые хвойные! Многообразие четвероногих, пусть в большинстве водных, но среди них ощутимо присутствуют и полностью наземные. Вот загадка природы. Что произошло в середине палеозоя, отчего получился такой рывок на сушу? Почему так медленно бактерии и водоросли докембрия осваивали прибрежные болота, чем они отличались от современных видов, столь быстро занимающих любое "опустевшее" место?

Давайте припомним, что мы знаем о первых наземных растениях. В 1859 г. канадские геологи обнаружили в нижнедевонских отложениях остатки примитивных безлистных растений - псилофитов. Позже в Шотландии в кремнистой породе нашли прекрасно сохранившиеся раннедевонские ринии - такие же, как и псилофиты, голые прутики, образовывавшие торфяники 415 млн. лет назад. А затем были найдены куксонии - раннесилурийские растения суши. И внешне и по строению они не очень-то отличались от девонских. Мало что произошло в мире наземных растений за 50 млн. лет. Но уже в позднедевонское время существовали богатейшие комплексы растений, а еще через 50 млн. лет древние породы оказались набиты прекрасными отпечатками папоротников, плауновых, членистостебельных, первых семенных растений.

Может быть, что-то менялось быстро, скачками в окружающей обстановке, например газовый состав атмосферы? Конечно, многое менялось, но ведь не так резко! Может быть, дело все же в изменении условий, но не столько обитания, сколько сохранения ископаемых остатков? Ведь мы хорошо знаем, что делалось в воде и около нее, а вот что происходило в сухих местах, можно судить только косвенно. Как же выглядела первобытная суша? Убогие серо-зеленые ниточки жалких растений вдоль берегов рек и озер, а вокруг голая земля? Или?.. Заметим по секрету: все-таки есть основания сомневаться в классических картинках. Может быть, и первые полуназемные растения - это, наоборот, первые полуводные из наземных, и первые водные четвероногие - первые попытки переселиться в воду, конкурировать с рыбами... Но не будем фантазировать. Данных пока недостаточно. Будем строго придерживаться известных фактов.

Основа основ нашей жизни - зеленые растения. Как в воде, так и на суше исправно поставляют эти сложнейшие хлорофилловые фабрики кислород, пищу для животных.

Филогения растений

В воде господствовали низшие растения, водоросли, всей своей поверхностью высасывая из воды питательные вещества. Длительным и сложным был путь от низших организмов к высшим. Очень важным моментом эволюции была дифференциация частей растения, специализация разных органов. Корни служили не только для закрепления в грунте, но и для всасывания воды; ствол - для проведения воды к листьям и поддерживания их в наиболее удобном для фотосинтеза положении. Хлорофилл сосредоточился в листьях, где и шло таинство превращения неорганических веществ в органические. Конечно, такая специализация нужна только в контрастных условиях суши. Так удалось выйти из водоемов, отойти от них, в конце концов заселить практически все хоть сколько-нибудь годные для растительной жизни места. При этом возникли, например, такие важные задачи - защита спор от высыхания, расселение их и другие сложнейшие, во многом пока загадочные процессы.

И теперь мы только в основных чертах вспомним основные этапы неудержимого победного роста величественного филогенетического древа высших растений.

149. Силурийские и девонские первые наземные растения иногда образуют настоящие торфяники, но, к сожалению, совсем не 'фотогеничны' - такие неясные отпечатки серых палочек... Изучают их, выделяя кислотами, погружая полученные тонкие пленки в специальные жидкости и рассматривая в микроскоп. Бездна кропотливой работы ученых стоит за этими простенькими рисунками: псилофит (Psilophyten) и риния (Rhynia). Вот они, первые. А их, может быть, ближайших родственников каждый может сам увидеть на болоте - это мхи

150. Уже в среднем девоне появляются первые плауновидные, а в карбоне целые болотные леса образовывали тогдашние плауны-лепидодендроны высотой до 30 м! Чешуеподобные листья этих траво-деревьев по мере роста ствола отпадали, образуя характерные отпечатки, почему обломки таких стволов иногда принимают за окаменелых змей. Такие леса дали нам основную массу донбасского угля. Но со временем растения мельчали: проще стало приспосабливаться к условиям, меняющимся постоянно на суше... В триасе это уже были плейромеи - пучки листьев, невысокий стволик, очень похожие на современный явор. А сейчас живут только плауны, как бы очень быстро созревающие лепидодендроны, едва-едва поднимающиеся над почвой болота