Когда они закончили, Энди помогла убрать тарелки и унесла их в раковину. Затем она с удивлением наблюдала, как он их споласкивает и ставит в посудомоечную машину.

Она знала, что это было дерзко, но ей нужно было что-то сказать.

― Блейк Донован моет посуду?

Он нахмурился.

― Нет. Я просто споласкиваю грязные тарелки и ставлю в посудомоечную машину. Вот и все. Они засохнут, если я оставлю их до утра в раковине, чтобы Элен с этим разбиралась. ― Он включил машину и помыл руки.

Энди сложила руки и облокотилась на гранитную столешницу.

― Это означает мыть посуду.

― Это в санитарных целях, ― протестовал он, вытирая руки.

― Ага. ― Она пошла к двери и обернулась через плечо. ― Ты готов идти наверх?

― Да.

Задержавшись на мгновение в ванной, Энди последовала за Блейком наверх. На самом верху, он повернулся по направлению к кабинету, но Энди остановилась, услышав странный звук, исходящий из-за двойных дверей в другом конце коридора. Она навострила уши, пытаясь выяснить, что же она услышала. Было похоже на то, что кто-то скребется, а затем тихо скулит.

― Что это?

Блейк развернулся, чтобы посмотреть на нее.

― Что «что это»?

― Этот звук. ― Она сделала несколько шагов в сторону дверей. ― Похоже на… ― Она остановилась, прислушиваясь снова, чтобы удостовериться.

― Ничего. ― В голосе Блейка слышалась паника, он заговорил быстро: ― Никто. Или горничная. Она иногда… у нее синдром Туретта… ― Он быстро исправился. ― Я имею в виду, мышь. Мыши. Много мышей. Больших мышей. Уходи оттуда. Я вызову санитарную службу завтра.

Уперев кулаки в бедра, она развернулась и сощурила глаза, глядя на мужчину.

― Блейк Донован, ты оставил себе щенка?

― Я… ― Или так, или у него там была миссис Рочестер (прим. пер. героиня романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», которая была буйнопомешанной).

Скребущееся существо определенно издало собачий лай.

Без разрешения Энди открыла двери перед собой, и оттуда выбежал пушистый корги, которого она оставила у Блейка более месяца назад.

― Ты оставил его!

Она наклонилась, чтобы обнять взволнованное существо, которое в ответ лизало ее лицо и хватало за руку.

Со вздохом Блейк опустился на колени рядом с ней.

― Я не оставлял его, если быть точным. Я просто пока не занялся его устройством.

― Его можно было вернуть в течение десяти дней. Ты упустил шанс. ― Как только щенок понял, что лицо Блейка в пределах его досягаемости, он бросил Энди и побежал к хозяину.

― Тогда я подарю его кому-нибудь. ― Блейк погладил собаку ласково, подставляя щеку пушистому комку, когда тот лизал его ухо.

У Энди в груди разлилось тепло.

― Нет, ты так не сделаешь. Он любит тебя. А ты любишь его. ― Если она не ошибалась, щеки мужчины загорелись.

― Абсолютно нет. ― Он не встречался с ней взглядом. Он определенно покраснел.

Тепло в груди Энди распространилось ниже, по направлению к ее центру. Черт возьми, мужчина с собакой был горяч. Она знала, что она была права, осуществляя этот план.

― Как его зовут? ― спросила она, пытаясь отвлечь свои мысли от того, что происходило у нее между ног.

― Щенок.

Она рассмеялась.

― Конечно. Креативность никогда не была твоей сильной стороной. ― Она погладила собаку, ее рука столкнулась с рукой Блейка, будто случайно. От ее прикосновения он поднял глаза вверх и встретился с ее взглядом. Его темно-синие глаза были мягче, чем она когда-либо видела. Они захватили ее, завораживая полностью. Зрительный контакт всегда был их криптонитом.

― Ты не даешь имена вещам, если не планируешь их оставлять. ― У ее сестры существовала такая теория, только по отношению к мужчинам. Она называлась «Не давай имени щенку», на самом деле. Она заинтересовалась, что означал тот факт, что ей он дал имя, даже ненавистное прозвище, с такой нежностью.

Когда она смогла заговорить, она спросила:

― Ты же оставишь его, не так ли?

― Увидим. ― Но все в выражении его лица говорило «да». Он встал и протянул руку ей, чтобы помочь подняться.

― Пойдем. ― Когда она заколебалась, он наморщил лоб в замешательстве. ― Что?

Она, вероятно, влюблялась в него, вот что. Вся ее ревность и ярость по отношению к Джейн была не только оттого, что она была мелочной и собственницей. Она влюблялась. И она не хотела чувствовать вину из-за этого, потому что чем больше она его узнавала, тем больше понимала, что он не был таким придурком, как казался. На самом деле он был фантастическим.

Но даже если то, что происходит между ними, будет естественным, она не собиралась признаваться в своих чувствах и разрушать все это.

― Ничего. Ты просто удивил меня, вот и все.

На его подозрительный взгляд она добавила:

― Приятно. ― Нет смысла отрицать это. Она просто отметила мысленно это как свою победу. Это не принесло ей удовлетворения, как несколько дней назад. Это ощущалось странно, но мило ― о, черт. Все сегодня удивляло ее.

― Я поработаю над этим. ― Он махнул рукой, призывая принять ее. ― А теперь пойдем.

Она засмеялась, взяв его за руку.

― Не терпится?

Но она понимала. Ей тоже не терпелось. И речь шла не о борьбе в пинбол, а об этой… вещи, которая происходила между ней и Блейком. Эта удивительная, невероятная, чудесная… вещь.

А что касается борьбы в пинбол ― это тоже будет весело.

***

Блейк не мог поверить в то, каким невероятным оказался вечер. Лучше, чем что-либо, что он когда-либо делал вместе с Андреа, а за последний месяц он делал с ней многое, что ему нравилось. Очень нравилось. Но сегодня на них все еще была одежда.

Фактически, ему было намного веселее с Андреа, когда они смеялись и играли на каждом автомате в пинбол в его игровой комнате, чем когда-либо на свиданиях за последние месяцы. Он также был более расслаблен, больше был самим собой, чем когда-либо мог вспомнить.

Он не знал, что делать с осознанием этого факта, так что вместо того, чтобы зацикливаться на этом, он сконцентрировался на игре. Оказалось, что его подчиненная на самом деле профессионал в пинболе. Она хорошо играла, почти так же, как и он. У Блейка было отдаленное ощущение, что единственная вещь, благодаря которой он удерживал лидирующую позицию, заключалась в том, что он был знаком с каждой игрой. Она была наилучшим противником, который у него был на протяжении многих лет. Идеально подходила ему.

Он наблюдал за ней, как она умело управляла флиппером на автомате Бэлли Вильямса «Доктор Кто», его фаворите среди всех автоматов. Черт возьми, она была сексуальной ― ее глаза горели, следя за мячом по сетке, она издавала тихие «ох» и «ах», ее грудь подпрыгивала в футболке, когда она играла. Это было испытание для его характера: продолжать выигрывать, несмотря на искушение, которое находилось так близко. Руки. Его руки. Его руки накрывают ее грудь, лаская…

― О, нет, ― Дреа воскликнула, вырывая его из грязных мыслей. ― Это же многошариковый. В прошлый раз я облажалась. Что я делаю неправильно?

Со смешком Блейк подошел к ней сзади.

― Ты справишься. Я помогу.

― Ладно. ― Ее голос был почти шепотом, умоляя его подойти ближе. Он расположил руки поверх ее на кнопки, которые находились с боку автомата. Прикосновения к ней ощущались хорошо. Слишком хорошо. Его ладони горели от мягкого прикосновения к ее рукам. Ему понадобилась полная концентрация, чтобы не давить ей на спину, не прижаться тазом к ее попке.

«Сфокусируйся на игре, мужик».

Он сделал вдох ― игнорируя яблочный аромат ― и загнал себя в Б-зону.

― Вместо того чтобы наблюдать за тем, куда покатился мяч, ― сказал он, опираясь подбородком на ее плечо, ― продолжай фокусироваться на флипперах. ― Он нажимал ее руками на кнопку, когда мяч подкатывался к выходу. Флиппер делал свое дело, и мяч катился, набирая очередную тысячу очков.

― Угу. ― Но, казалось, Энди больше не следит за игрой. Она наблюдала за ним.