«Уважаемый Борис Николаевич! Все эти годы мы храним надежду побывать на месте, где лежат наши мужья, отцы, дети, чтобы отдать им последнюю память — положить на спокойную гладь океана венки, бросить в морскую бездну по горсти земли Родины и низко поклониться в память о безвременно ушедших от нас близких, в память о тех, кто погиб, выполняя свой воинский долг. Мы уверены, что все родные, живущие в разных краях нашей Родины, также хранят эту мечту…»
Родственников поддержали ветераны Тихоокеанского флота: «…По прошествии стольких лет вопрос о К-129 все меньше и меньше остается проблемой военной и политической, а все больше превращается в проблему нравственную. Родственники, товарищи погибших, ветераны ВМФ России вправе ожидать от руководства США доброй воли и просят об этом. Нам представляется, что в операциях с К-129 США достигли поставленной цели, задачи решили. С тех пор прошли десятилетия, отношения между государствами резко изменились. И народам разумнее больше доверять друг другу. Поэтому мы и обращаемся к народу США, ветеранам холодных и горячих войн с просьбой способствовать открытию человеческой стороны проблемы подъема подводной лодки К-129 с телами наших товарищей. Мы были бы признательны за достоверные сведения: количество поднятых подводников, их имена, где они захоронены, а также причины гибели лодки, если это установлено специалистами после ее подъема. Достойной настоящего флота акцией могло бы стать возвращение России останков погибшего ракетоносца». Обращение, опубликованное в газете «Владивосток» в 1998 г., подписал бывший начальник разведки ТОФ контр-адмирал Юрий Максименко.
Первое представление об увековечении памяти экипажа, подписанное главнокомандующим ВМФ России Ф. Громовым в 1994 г., было отвергнуто. Новый главком В. Куроедов вторично внес инициативу весной 1998 г., к тридцатилетию гибели… Указ о посмертном награждении подводников К-129 орденами Мужества первый президент подписал в числе последних перед собственной добровольной отставкой. Но — почему?!!
Может быть, отчасти эту странность прояснила публикация Эда Оффли, военного корреспондента газеты «Seattle Post-Intellegencer» 21 мая 1998 г:
«Питер Хачтхаузен был военно-морским атташе в Москве в конце 80-х годов. Впервые нарушив молчание, Хачтхаузен сообщил корреспонденту «Пост-Интеллидженсер», что он имел несколько кратких разговоров с советскими адмиралами относительно двух катастроф. Один из них состоялся в июне 1987 г. с адмиралом Петром Навойцевым. Когда он спросил Навойцева относительно «Скорпиона», то получил приведенный ниже ответ: «Капитан, Вы очень молоды и неопытны, но Вы узнаете, что есть некоторые обстоятельства, которые обе стороны договорились не обнародовать, и вот по одной из таких причин мы потеряли нашу К-129».
В другой беседе, состоявшейся в октябре 1989 г. между Хачт-хаузеном и вице-адмиралом Б.М. Камаровым, Камаров сообщил, что секретное соглашение было достигнуто между Соединенными Штатами и Советским Союзом, в котором обе стороны договорились не обвинять противоположную сторону в гибели их субмарин в 1968 г. Это было сделано из стремления сохранить потепление в отношениях сверхдержав. Полная картина гибели подводных лодок могла бы создать новую напряженность, отметил он. «Он (Камаров) сказал, что советская подводная лодка взорвалась, и те немногие, кто был посвящен в детали с обеих сторон, дали обязательство под угрозой строжайшего наказания никогда не разглашать оперативных данных, касающихся любого из этих инцидентов», — сказал Хачтхаузен.
В 1995 г., когда после выхода в отставку Хачтхаузен начал работу над книгой о советском подводном флоте, он взял интервью у адмирала Виктора Дыгало, в прошлом командующего соединением подводных лодок, в состав которого входила К-129. Дыгало сказал ему, что истинная история К-129 никогда не станет известна из-за неофициального соглашения между старшим военно-морским командованием с обеих сторон, цель которого заключалась в том, чтобы прекратить любое дальнейшее исследование участия противной стороны в гибели и «Скорпиона» и К-129. В заключение беседы он сказал Хачтхаузену: «Так что забудьте и думать, что когда-нибудь семьям погибших будет сообщена истина…»
Если довериться автору статьи, вице-адмирал Петр Навойцев как заместитель начальника Штаба ВМФ, курировавший международные контакты советского флота, говорил о конфиденциальном соглашении как о свершившемся факте еще летом 1987 г. Странно, почему мистер Хачтхаузен сам поставил себя в глупое положение. Военно-морской атташе США мог быть лучше информирован собственным руководством.
После секретных протоколов пакта Молотова-Риббентропа вряд ли чему-то следует удивляться. Византия засела в нас крепко, ей нипочем смена общественных формаций. Поэтому возможность «адмиральского сговора» у меня лично сомнений не вызывает, неясен вопрос — когда?
12 января 1990 г. начальник Главного штаба ВМФ СССР обратился к начальнику Генштаба ВС СССР генералу армии М. Моисееву с предложением вновь обратиться через советского посла в Вашингтоне к компетентным американским органам с требованием предоставить подробную информацию о подъеме советской подлодки, количестве погибших моряков, местах захоронения. При этом предъявить имеющиеся документальные данные. Очевидно, моряки решили, что новый полпред А. Бессмертных, кадровый разведчик, более профессионально встряхнет Госдеп, чем засидевшийся за океаном предшественник.
1 февраля 1990 г. советский посол сообщил: «Госсекретарь США Дж. Бейкер в беседе отнесся к данному обращению с вниманием, обещал разобраться». Американцы разбирались три месяца. В начале мая посол СССР информировал главу МИД Э. Шеварднадзе, министра обороны Д. Язова и главкома ВМФ В. Чернавина: «Заместитель Госсекретаря США Р. Сайте заявил в беседе со мной 27 апреля: «Мы понимаем, что речь идет о весьма деликатном деле. Обратившись к истории этого вопроса, мы установили, что в свое время в этой связи правительством США была передана советской стороне определенная информация в апреле 1975 г. через посла А. Добрынина. Советскому правительству в конфиденциальном порядке сообщались некоторые детали того, что явилось предметом Вашего недавнего обращения по этому вопросу. В частности, советской стороне были переданы тогда данные о том, что всего было обнаружено и поднято шесть погибших моряков и что удалось установить личности троих из них. Их фамилии были также сообщены через посла А. Добрынина. Мы исходим из того, что переданная в то время информация в своей совокупности адекватным образом дает ответ на поставленные Вами вопросы. Во всяком случае, гуманитарный аспект Вашего обращения тот ответ покрывает…» Как говорили в старину, примите и проч.
Поэтому не стоит спешить с полным доверием корреспонденту Эдду Оффли, который после нашумевшей на Западе публикации из «Сиэтл пост-интеллиджэнэр» вскоре уволился. Иначе пришлось бы предполагать, что нижестоящие адмиралы могут сговариваться с противником за спиной начштаба флота. Если соглашение флотов состоялось, это могло произойти между маем 1990 г. и августовским путчем 1991-го. Тогда встреча директора ЦРУ с первым российским президентом логична. Ведь Ельцын мог не знать об этой тайне. Из мелкой пакости уходящая команда горбачевской власти могла промолчать намеренно. С расчетом столкнуть лбами Москву с Вашингтоном.
Но давайте рассуждать вместе: чего нам не договаривает родной российский флот. Казалось бы, откровенность предельная: мы уже знаем тип лодки, состав ее ядерного оружия, количество членов экипажа, время и дату выхода на океанскую службу и дату возвращения. Известна даже дата, когда ей предписали занять район боевого патрулирования. А чего мы не знаем? Где этот район.
В 1991 г. все та же «Красная Звезда» указала даже графически — где. На газетном рисунке прочерчена прямая от Петропав-ловска-Камчатского к пересечению 40 параллели с линией перемены дат. Удаление от побережья Камчатки около 1230 морских миль. Множество читанных мною американских авторов до сих пор убеждены, что целью для К-129 были Гавайи. Они так и пишут: русская субмарина была готова нанести три термоядерных удара суммарной мощностью 2,4 мегатонны по острову Оаху.
