В принципе, возможность гибельного столкновения с надводным кораблем исключить нельзя. «Мамонты моря» — балкеры и супертанкеры с длиной 200–300 м, осадка которых превышает длину лодочного перископа, запросто способны раздавить субмарину и даже не заметят этого. Однако, когда у Тихоокеанского флота не оказалось ресурсов для слежения за судоподъемной операцией американцев, и Главный штаб ВМФ попросил Дальневосточное пароходство поручить своим капитанам понаблюдать за «Хьюз Гломар Эксплорер», контейнеровозам ФЕСКО, курсирующим на линии Galf, приходилось значительно подправлять курс. Маршрут К-129 пролегал далеко в стороне от рекомендованных курсов торгового судоходства между Северной Америкой и Юго-Восточной Азией или Японией. Это факт.
К сожалению, неизвестно, как правительственная комиссия расценила возможность плавания «в надводном положении в темноте без огней», что является грубейшим нарушением МППСС — Международных правил предупреждения столкновения судов.
Версии В. Алексина
По утверждению контр-адмирала Валерия Алексина, ходившего на лодках 629-го проекта, впоследствии — главного штурмана ВМФ СССР, причиной могли стать внутренние волны океана или переход через фронтальный раздел в водную среду меньшей плотности и меньшим удельным весом, отчего лодка как бы тяжелеет и камнем летит вниз. Природа возникновения этих волн науке до сих пор не известна. Причина — в духе фантастических загадок Бермудского треугольника.
Вместе с тем, за годы службы в Главном штабе главный навигатор ВМФ расследовал множество аварий боевых кораблей и судов других ведомств в СССР, а также ряд морских катастроф за рубежом. Поэтому его взгляд на причины гибели К-129, безусловно, представляют интерес.
Версии бывшего командира 29-й дивизии ракетных подводных лодок контр-адмирала В. Дыгало
— Потеря плавучести. Лодка не справилась с удержанием глубины и была раздавлена, как американский «Трешер»;
— что-то случилось с ракетным оружием. Но не с ядерной головной частью. Там шесть ступеней защиты.
«Это только Киселев в своем фильме глупость порол… Я ему потом написал: «Если даже подводную лодку перевернуть и трясти, ничего из нее не вывалится!» — Виктор Ананьевич имеет в виду эпизод из документального фильма НТВ, где в момент разлома корпуса лодки из нее выпадает баллистическая ракета и все на борту «Хьюзес Гломар Эксплорер» с ужасом ожидают термоядерного подводного взрыва.
По мнению В. Дыгало, версия затопления лодки через обмерзший клапан РДП к К-129 неприменима. На С-80 клапан «шнор-хеля» действительно покрылся льдом и не закрыл шахту, когда лодка провалилась глубже положенного. Но и эта причина не основная, не открыли горячую воду на обогрев клапана. В центральной части Тихого океана лодка Кобзаря шла с плюсовыми температурами. Высокая подготовка офицерского состава, считает В. Дыгало, исключала возможность провала на глубину более предельной. А разве на К-139 офицеры были подготовлены хуже?
Версия: «не справились с удержанием глубины»
Осенью 1965 г. К-139 несла боевую службу в базе Камчатской флотилии в бухте Тарья. Готовность один час. Была срочно направлена в море по тревоге на замену К-163, у которой, предположительно, «потекла» ракета. Вспоминает капитан 1-го ранга Р. Рыжиков, который ушел в поход по замене старшего помощника.
«Через некоторое время у меня, как у старпома, то есть у лица, отвечающего за организацию службы на корабле, появилось какое-то неприятное чувство неуверенности в безопасности плавания. Дело в том, что за месяц пребывания в дежурстве экипаж «Тридцать девятой» был здорово «разбавлен». Вакантные должности офицеров, старшин и матросов были укомплектованы людьми из резервного и других экипажей дивизии. Набралось таких «варягов» (не исключаю и себя) довольно много, больше одной трети. Подготовка этих людей была неодинакова. Бросалась в глаза несплаванность экипажа. Почти ежедневно отмечались случаи небрежного несения ходовой вахты. К сожалению, ни командир, капитан 2-го ранга Семен Холчанский, ни я, «чужой» старпом, до поры до времени решительных мер не принимали. К своему стыду должен признаться, что ложное чувство скромности, нежелание противопоставлять свою требовательность методам работы очень тактичного Юры Лазарева (штатный старпом) сдерживало желание «закрутить гайки» на чужом корабле. Результаты такой «мягкости» не замедлили сказаться…
Суббота. Лодка — на перископной (12–14 м для этого проекта лодок) глубине. Дизель работает в режиме РДП… Экипаж в соответствии с субботним распорядком дня занят большой, т. е. «мокрой» приборкой. Ночь. Сдаю командиру так называемую «командирскую» вахту в центральном посту. Вахтенный офицер — в боевой рубке, отделенной от центрального поста нижним рубочным люком, ведет наблюдение через перископ.
Обхожу корабль, проверяю ход приборки. В отсеках все свободные от вахты моют, драят, чистят. Забегая вперед, скажу, что за общим приборочным ажиотажем я не обратил внимания, что и вахтенные отсеков усердно помогали прибирающимся, а ведь это — снижение бдительности! Например, вахтенные концевых отсеков должны докладывать изменение глубины погружения, замеченные по своим глубиномерам, через каждые 10 метров. Как потом выяснилось, ни вахтенный первого, ни вахтенный восьмого отсеков на глубиномеры во время пресловутой приборки никакого внимания не обращали…
…Прежде чем отправиться к себе в каюту, обсуждаю с командиром план предстоящей «помывки» народа в душе дизельного отсека забортной, но зато горячей водой из системы охлаждения дизелей.
Внезапно вместе с командиром замечаем, что вместо положенных 12–14 метров глубиномер показывает 10, 8, 7 и даже
5 метров! Горизонталыцик, понукаемый нашими командами («Погружайся, куда смотришь, сейчас выскочим!»), тщетно манипулировал рулями, стремясь увеличить глубину, т. е. загнать лодку под положенный ей под РДП уровень. Механик с той же целью утяжелял корабль, принимая в уравнительную цистерну лишнюю воду из-за борта. Лодка же не слушалась. Судя по показаниям прибора, она «застряла» на пятиметровой глубине и таким образом демаскировала себя, занимая при этом довольно неуклюжее положение: с поднятыми выдвижными устройствами, в почти позиционном положении! Из ходовой рубки, между тем, раздался голос вахтенного офицера: «Внизу! Там есть кому управлять кораблем?» (как будто это не екэ прямая обязанность, вот они, плоды перестраховочной «командирской вахты»). Естественно, получил «успокаивающий» ответ, что в центральном находятся командир, старпом и механик. Больше от вахтенного офицера никаких команд и запросов не поступало!
С грохотом отдраивается люк из четвертого отсека и с криками: «В чем дело? Почему не снимаетесь с РДП? В шестом воды уже по пайолы!» в центральный буквально впрыгивает пошедший с нами в эту автономку офицер штаба дивизии.
Командир с обидой (что еще за вопросы, когда командир на месте!) успокаивает его… Однако через мгновение стрелка глубиномера начинает стремительно падать вниз! Глубина уже 30 метров! «Штабной» бледнеет, отталкивает трюмного от станции погружения и всплытия (тот успевает повернуть рукоятки гидравлических приводов воздушной и газовой захлопок РДП, закрывает их). В суматохе мы даже не обратили внимание на наступившую тишину (правда, мешал шум воды, поступающей в уравнительную). Механик уже начинает откачивать принятую воду. А «штабной» сдирая кожу с костяшек рук, повисает на клапанах аварийного продувания главного балласта, но поздно! Глубина уже сто и более метров, аварийное продувание уже неэффективно, воздух высокого давления уже не в состоянии «выдавить» воду из цистерн! Лодка «летит» вниз! Сознание машинально фиксирует все это…Глубина уже 150, 200, 250, 270 (еще наша «рабочая») но вот уже и предел — 300 метров! Корпус затрещал… Отворачиваюсь от глубиномера, четко понимая, что это конец… Слышу, как командир кричит-командует: «Три мотора полный вперед! Рули на всплытие!!» Не поможет это уже…
