Вот он, ключевой момент всей нашей истории, где судьба еще Раскачивалась на качелях сомнений. Задумай она прижучить непатриотичного Джона, все могло закончиться служебным расследованием и увольнением. Другое дело, если бы его взяли с секретными документами на проходной военной базы — это преступление. А в бункере всего лишь проступок. Может быть, супервайзер проверял работоспособность ксерокса… Кражу доказать надо: «Кью прозит?» — кому выгодно? А никому не выгодно — пока еще… Судебная перспектива нулевая. Так выгодно ли командующему подводными силами Атлантического флота США самому раздувать кадило шпионского скандала? Старая машинка давно числилась резервной крипто-системой, все забыли, когда ею пользовались последний раз. Прогнали бы разгильдяя втихую — и дело с концом.

Но капризнице-судьбе такой сценарий показался слишком пресным. Глазастому подчиненному Джона срочно приспичило в гальюн, и в силу этого глубоко интимного обстоятельства КГБ СССР приобрел одного из самых выдающихся своих агентов… Вопрос единственный — когда? Дата, требуется точная дата!

Его звали Джонни Уокер. В точности, как знаменитый сорт шотландского напитка. «Бармен, плесни-ка мне виски моего имени!» кричал он во всеуслышание у всех барных стоек, к которым прибивала его моряцкая судьба. Он вечно пыжился, подделываясь под лихого разгульного бритта с этикетки «Рэд Лэйбл», балагур-анекдотчик и тот еще «ходок». Но широта души выходила натужной. Не помогали ни яхта-полутонник, ни новенький «ягуар»: до плейбоя не дотягивал, фальшивил по мелочам… Нынче сказали бы — «драйва» нет. Девицы тонко чувствовали это и млели на его плече только за доллары. Не все у него подряд были портовые шлюхи. Случались длительные привязанности, но неизменно и сполна их приходилось оплачивать. В общем, уоррент-офицер Уокер был далеко не поручик Ржевский, не знавал он чистой любви, а так всегда хотелось!

В юности он укрылся на флоте от уголовной ответственности за мелкую кражу. Служба понравилась, но Уокер жил в постоянном страхе, что рано или поздно его обман раскроется при проверке на полиграфе. Со временем страх разоблачения удвоился: изо всех сил стремясь разминуться с «детектором лжи», он кое-что подчистил в своем личном деле… Но любопытно: угроза раскрытия его предательских связей с советской разведкой волновала Уокера значительно меньше!

Старший уоррент-офицер 3 класса Джон Уокер служил одним из четырех сменных супервайзеров (т. е. — дежурный «сутки через трое») в штабе подводных сил США в Норфолке. Служебная функция — прием сообщений американских атомных субмарин, патрулирующих в Атлантике. По собственному почину Уокер явился в 1967 г. в советское посольство в Вашингтоне и предложил КГБ купить у него совершенно секретные «ключевые» таблицы и описания криптографических систем, используемых ВМС США.

Спустя годы отставной лубянский генерал станет утверждать, что Уокер понуждал свою жену к занятию проституцией, — вот, дескать, с какими моральными ничтожествами имел дело КГБ!

…Жена пожаловалась, что подрядчик сделал ей недостойный намек: в смете ремонтных расходов можно учесть знаки женского внимания.

Уокер, занятый думами начинающего предпринимателя, промолчал.

— Так может быть, — вскипела Барби, — ради твоих выдумок мне отправиться на панель?!

Уокер промолчал снова. Вот, собственно, и все «понуждение». Бар, который так трудно они строили в надежде на небо в алмазах, быстро и с треском прогорел.

Русские сначала не хотели верить Уокеру. Вашингтонская резидентура КГБ находилась на верхнем этаже советского посольства. А приемная, естественно, внизу. Закрытой телефонной связи между этими помещениями не было, из опасения «жучков». Поэтому офицерам приходилось часто отлучаться для консультаций с резидентом, причем так надолго, что Уокер даже забеспокоился, не убьют ли его в здании посольства. Он пришел облагодетельствовать Советы по твердой таксе 2 тысячи «баксов» в месяц независимо от объема продаваемой информации, и никак не ожидал столь неприветливого приема. Не принеси он с собой ключей к шифровальной машине, вообще бы вытолкали взашей на виду у полицейского поста: так, мол, мы обходимся с вашими провокаторами!

Попутно следует отметить (наши компетентные органы отмечать этого не любят), что самые ценные сведения — с начала 60-х годов и по самое начало перестройки, — пришли в советскую разведку самотеком, благодаря таким вот «инициативщикам». В 1986 г. в докладе сенатской комиссии США по разведке было прямо сказано: лица, «добровольно предлагающие сведения на продажу», организуют самые серьезные утечки сверхсекретной информации.

Возможно, и даже наверняка, у КГБ и ГРУ были собственные «творческие успехи». Но в США массовое предательство приобрело такие масштабы, что сами американцы называют те годы «десятилетием шпиона». АНБ, ЦРУ, ФБР, а также армия, авиация, флот, морская пехота, работающие на оборону фирмы, — кажется, не было закрытой режимной структуры, выходцы из которой не предлагали советским загранучреждениям на территории США секреты своей страны оптом и в розницу. Эти люди не с паперти протягивали руку, поэтому нет ни времени, ни желания исследовать этот побочный продукт чужой сытости и скуки. Прохиндеи среди этой публики тоже не были редкостью.

Но какая прелесть наши мемуаристы в невидимых миру погонах! Когда доходит до дележки лавров, они начинают проговариваться. Какое еще мохнатое пальто, которым якобы генерал Олег Калугин укутывал Уокера перед «выброской» на посольском лимузине! Вообще не было никаких генералов. И, дескать, не к лицу Борису Соломатину в заграничных интервью приписывать себе славу вербовки XX века. Не покидал он своего резидентского кабинета, не разглядывал два часа «подставу» в глазах насмерть затурканного Джонни. Мы сами с усами, чтобы «вербануть» — я не исказил смысла высказываний А.А. Соколова в его труде «Суперкрот» ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина». Далее цитирую:

«Владимир Митяев, также подтвердивший, что Соломатин вниз не спускался и с Уокером не беседовал, кстати, вспомнил, что у него на даче случайно до сих пор сохранился темно-синий плащ из модного тогда материала «болонья», который одевал Уокер во время выброски».

«Крот» Калугин или не «крот», но он в своих воспоминаниях четко придерживался руководящей установки: Джонни-гуляка явился вербоваться в октябре 1967 г. И поэтому, конечно, пальто как раз по вашингтонскому сезону. Чем толще и мохнатей, тем лучше. «Болонья» никак не годится в октябре над речкой Потомак. Поскольку у нас «болонью» давно не носят ни милиционеры, ни даже бомжи, хранится она на подмосковной дачке неспроста. Видно, плащик в самом деле мемориальный. Что же из этого следует: бедного Уокера в советском посольстве не только выдолбили и высушили, но решили напоследок подморозить?

Нет, из этого следует, что ФБР имеет основания утверждать: уоррент-офицер Уокер установил контакт с советской разведкой почти сразу после назначения в Норфолк, штат Атланта. То есть — в марте 1967 г. Тут и «болонья» будет как с куста. В Душанбе, поди, уж какие-нибудь финики зацветают — а это как раз широта Вашингтона.

Пальто или плащ, октябрь или март… Какая, в самом деле, разница? Джон Уокер работал на СССР 17 лет. Он обеспечивал электронную разведку КГБ сведениями о принципах развития криптологии и криптографии в США. С его помощью, как считают американцы, в Советском Союзе имели возможность прочитать более миллиона зашифрованных сообщений Военно-морского флота США. Проскальзывают суждения, что Пентагон так и не сумел до конца определить ущерб, причиненный Уокером и его командой: он привлек к краже государственных секретов приятеля Уитворта и сына Майкла, сделал курьером жену. С дочерью вышла осечка, она отказалась наотрез. Шпиона всех времен и народов сдала жена Барбара, спившаяся, насколько можно судить, на почве сексуальной неудовлетворенности при ветреном муже-моряке. Причем агенты ФБР лишь с третьего раза прореагировали на пьяный бред телефонной заявительницы.