— Эй. — Новоприбывший поднял руку в приветствии. Это был Манато. За ним был гигант. Могзо.

Ранта несколько раз моргнул, уставившись на них.

— Ребята,вы…

— Нет, я все объ… — Харухиро начал говорить, но Манато его остановил, прижав палец к губам.

Как же так. Из всех людей, Манато тоже?

Да, Манато тоже. Действительно ли все в порядке? Харухиро вопросительно посмотрел на Манато, который молча кивнул в ответ. Могзо тоже кивнул. Харухиро беззвучно рассмеялся. Они проиграли.

Поздравляю, животные инстинкты, поздравляю. Мы поднимаем бокалы за вас.

Честно говоря, ему было немного любопытно. Так как они ничего не видели, это не означает, что они на самом деле подглядывают, так ведь? Над ними было окошко, откуда шел свет и пар, которое будто бы говорило ‘пожалуйста, идите сюда и взгляните’… но оно было слишком высоко для любого из них.

Может быть, если бы он встал кому-нибудь на плечи или кто-нибудь подкинул его, то он бы достал, но у него не было намерений делать нечто подобное. Нет, не совсем. Даже сама мысль об этом не приходила ему в голову. Он не был способен на такие вещи. Нет, нет, нет.

Харухиро и остальные столпились у входа в баню и прислонили уши к двери. Они могли слышать голоса, но очень смутно. Сконцентрируйся. Он должен слышать лучше. Да, вот так. Сейчас он слышал их четко.

— Даже если ты носишь это… — голос Юме.

— Ч-ч-что? — ответила Шихору.

— Оказывается, она большая, как я и думала.

— …Что? Т-ты про что?

— Твоя грудь. Она такая большая… и очаровательно круглая…

— О-очаровательно?

Случайность ли это или нет, но слова Шихору отражали мысли Харухиро. И возможно не только Харухиро. Ранта, Могзо, Манато — все, вероятно, думали об одном и том же: ‘Большая, круглая, очаровательная…’ Как она в действительности выглядит?! Он не мог даже представить…

— Да, очаровательно. Могу я ее немного потрогать?

— Э-это, ах, эт-мммм-чт-ооох…

— Воу. Чувствую, она приятна на ощупь!

— Стой-аах..няя…

— ’Няя, няя’ звучишь как кошка, Шихору

— Юме, пожалуйста…не.. не трогай…больше…

— Они делают боньг-боньг…

— П-пожалуйста не…Это с-смущает…

— Было бы забавно, если бы грудь Юме была такой же упругой. Но грудь Юме делает только так…

— Ах, я-я думаю грудь Юме… тоже милая…

— Нет, это не так… как грудь Юме может быть милой?

— Ах… она не такие толстые как моя. Она выглядит мягкой…

— … но твоя не толстая. У Юме вялая грудь…

— Она мягкая… Я уверена, она… Она выглядит в-вкусно.

— ’Вкусно’? Шихору, не говори такие странные вещи. Юме не съедобна.

— Ах..ммм… я знаю, это…это просто… такая фигура речи.

— Но может просто попробовать немного лизнуть? Вот…

— Ох..н-но…

— Но ничего страшного, если немного укусить… может вокруг этого места? Здесь, немного вкусно…

Что происходит? Что это? Харухиро отступил от двери и потряс головой. Это не хорошо. Не хорошо. Совсем не хорошо. Что Юме и Шихору там делают? Что происходит? Его воображение понеслось в разных направлениях.

Подобные разговоры происходят у девушек, когда рядом нет парней? Он не знал. Как он должен знать про такие вещи?

Когда Харухиро посмотрел на Ранту, Манато и Могзо, те отступили от двери. Это было слишком… возбуждающе. Загадка. Тайна, завернутая в загадку, и все это перемешалось у него в голове. Харухиро встретил взгляд Манато. Идем назад. В нашу комнату, просигналил он. Но Манато уже смотрел в другое место.

Харухиро проследил за его взглядом и увидел Ранту, смотрящего в ночное небо. Нет, он смотрел не на ночное небо. Он смотрел на окно бани.

Ранта, взглядом голодного волка, пялился на окно бани. Он встал в полный рост и попытался дотянуться до окошка. Ранта не доставал. Он посмотрел на остальных. Его лицо странно походило на Асуру.

— Ребята, не хотите заглянуть? Серьезно? Стоит ли упускать такой шанс? Вы с уверенностью можете сказать, что потом не пожалеете об этом? Правда?

— Ну… — Харухиро стиснул зубы. — Это…

— Может я и пожалею, — откровенно сказал Манато. — Я не могу быть уверен, что не пожалею. Но что случится, если мы так далеко зайдем?

Ранта свел брови и нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под ‘что случится’?

— Подумай об этом. Даже сейчас, мы слишком… возбуждены. Будет хуже, если мы возбудимся еще сильнее. Не будет возможности повернуть назад. Поэтому мы уходим. В наши комнаты. Все четверо парней. Я тогда не смогу сдержаться. Но если мы останемся здесь и сейчас…

Харухиро содрогнулся. Как и ожидалось от Манато, он действительно думал об этих вещах. Будет более, чем ужасно, если все так закончится. Если они сейчас остановятся, они вернутся наполненные удовлетворенные теплыми воспоминаниями… или что-то в этом роде. Скорее всего, удовлетворенные. Наверно удовлетворенные. Или не совсем удовлетворенные.

Это был критический момент. Если они пересекут черту, то не смогут вернуться назад. Если бы он не пересек черту, все были бы уже на обратном пути. Он уже перешел черту… Если бы он только остановился тогда. Но он хотел избежать сожалений, если это возможно.

— Возвращаемся. — Харухиро схватил Ранту за руку, намереваясь потащить его силой, если понадобится. Но он не ожидал, что реальная угроза придет совершенно с другого направления.

Могзо медленно встал и направился к окну. Когда он был прямо под ним, он немного опустился и поставил обе руки к стене. Платформа? Он сделал из себя платформу? Он посмотрел в направлении Харухиро и остальных, затем показал большой палец.

— Не беспокойтесь обо мне. Залезайте.

Харухиро посмотрел на Ранту, затем взглянул на Манато. Оба выглядели так, будто их поразила молния. Невозможно, подумал Харухиро. Но решимость Могзо была как камень. Они действительно отвергнут это предложение? Нет, они не смогут. Это невозможно.

Другого выбора не было.

Харухиро кивнул Манато. Кто пойдет первым? Харухиро был не против пойти после, может даже последним. Единственным, кто больше всего хотел взглянуть побыстрее, был Ранта. Но Ранта плакал. Он действительно плакал. Слезы текли по его лицу, и он хлюпал носом. Не утруждаясь вытереть их, он похлопал Могзо по спине.

— Черт побери, Могзо. Не заставляй меня плакать!

— Эй! — сказал Харухиро, повернувшись на пятках к окну, чтобы быстро взглянуть. Однако Манато был быстрее и встал перед Харухиро.

— Почему Юме слышала голос Ранты!? — послышался голос Юме из бани.

— Дерьмо! — Ранта начал убегать, громко крича при этом. — Это не я! Я тут не причем! Это все Могзо! Во всем виноват Могзо! Я ничего не видел и не слышал!

Могзо, с громким ворчанием, неуклюже упал назад, изнутри послышался крик Шихору.

— Глупый Ранта! — Юме пнула стену изнутри. — Извращенец! Идиот! Придурок! ОТПРАВЛЯЙСЯ В АД И НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩААААААЙСЯ!

Они сознались во всем перед Юме и Шихору, затем искренне извинились. Харухиро, Манато и Могзо. Ранта утверждал, что ничего не видел, поэтому нет необходимости поднимать шумиху из-за этого, и, таким образом, навлек на себя гнев Юме и Шихору: с этого момента они полностью игнорировали Ранту.

Однако трудно сказать, что их отсутствующая командная работа из-за этого стала хуже. На самом деле, наверно, никакого эффекта не было. На следующий день, день за ним, и еще день за ним, они не заработали много. Под «не заработали много», подразумевалось близко к нулю. И под «близко к нулю», подразумевался «абсолютный ноль».

Харухиро не хотел, чтобы кто-то спрашивал его о состоянии финансов, поэтому он понятия не имел, что у других. Конечно, он прекрасно знал о том, сколько денег у него еще осталось. За последние три дня, он потратил 14, 13 и 12 медяков соответственно. Это означает в сумме 39 медяков при заработанном нуле. Если 1 медяк технически принадлежит банку Йорозу, в сумме у Харухиро остались 1 серебряник и 49 медяков.