– Есть ли в доме обслуга?

– Да: повар, домработница, секретарь.

– Чудесно. Как проникнуть в дом?

– Никак. Он под магической защитой. Туда могут войти лишь избранные. Те, кого выберет сам Амалик, – в глазах Саида танцует злорадство.

– Ну, предположим, я нашел вариант, как обойти эту защиту. С какой стороны лучше штурмовать дом?

– С западной, – начинает Саид и тут же обрывает себя, – он мне никогда не простит такого предательства! Что вы мне влили?! Я не хочу этого говорить, выпустите меня отсюда!

Парень начинает метаться, пытаясь освободиться из железных тисков.

– Он не узнает, – заверяет его Америго, беря за подбородок и заглядывая в глаза. – Все останется между нами.

Вспоминаю парнишку из дома Миллера и вполне понимаю страхи Саида. Вытаскиваю из кармана план дороги, который он мне нарисовал и показываю оборотню.

– Этот путь до дома Амалика соответствует истине?

– Да, все верно.

– Почему именно с западной стороны? – допытывается Америго.

– Там нет камер. И охрана не заметит.

– Все слишком просто. Должно быть что-то еще.

– Там болото, – выдыхает Саид. – Поэтому не смысла…

Америго снимает с него оковы, и тот падает на пол.

– Нарисуй мне схему здания. Расположение комнат, где будет проходить обряд, в каком месте держат Айлин, – давая ему блокнот и карандаш, приказывает Америго.

– Девушка сейчас в медицинском отсеке, – рисуя на бумаге прямоугольник и ставя в нем букву «М», говорит Саид.

– Что вы с ней сделали? – тут же вспыхивает Америго, хватая Саида за ворот рубашки и поднимая его в воздух.

– Ее готовили к обряду, – хрипит он. – Ей что-то не понравилось, и она, схватив скальпель, вонзила его себе под ребра. Но все обошлось. Ранение оказалось не настолько серьёзным, как показалось сначала. Она в порядке.

– Ни одна тварь не выйдет из этой обители живой, – отпуская Саида, говорит Америго. – Рисуй дальше.

– Обряд будет проводиться на втором уровне. То есть в подвальном помещении. Там на небольшой сцене будет стоять алтарь, – Саид быстро рисует. – Вот здесь – вход для гостей, сбоку – для хозяина на случай экстремальных обстоятельств.

– Каково твое участие во всем этом?

– Я должен лишить будущую жрицу девственности, тем самым отдав ей власть над своим видом, – говорит Саид, устремив на меня горящий взгляд. – А потом убить ее. Так как в ней будет кровь бессмертного, то для нее это будет равносильно глубокому обмороку. Через пять минут ткани восстановятся. Но за это время я брошу кинжал Римуту, и он убьет им Амалика. Потом прикончим всех остальных и пойдем домой.

– Идеальный план, – хмурит брови Америго. – Но вы уверенны, что кровь этого крутого парня действительно вернет ее к жизни?

– А как ты думаешь, почему три ее попытки свести счеты с этим миром, закончились фиаско? – усмехается Саид. – Да потому, что с двух лет ее пичкали этой кровью, чтобы в случае непредвиденной трагедии она смогла выжить.

– Кто такой Римут? – спрашиваю я, думая о профессоре Рогожкине.

– Первосозданный. Он один из первых существ на земле, – не без уважения и трепета произносит Саид. Замечаю, что его глаза наливаются кровью, сосуды начинают выпирать, словно тонкие проволочки. Тадеуш тоже это видит. Подходит к нему и проверяет пульс. Ощупывает шею.

– Если вы все это сделаете, Айлин освободится от своего предназначения и уже никогда не станет темной жрицей?

– Она не станет тем чудовищем, которое из нее хочет сделать Амалик. Но быть жрицей – это ее предназначение, – Саид начинает подкашливать. Тадеуш бросает взгляд на часы.

– Что скажешь, Зотикус? – обращаясь ко мне, спрашивает Америго. – Как тебе план? Одобряешь?

– Вполне.

– То есть вы меня отпустите? – радуется Саид.

– Да, ты же наша золотая жила счастья, как мы можем причинить тебе вред? – расплывается в улыбке Америго. Тадеуш хмурится и знаком подзывает его к себе. Наклоняется к его уху, тихо шепчет:

– Он не жилец. Задавай как можно скорее свои вопросы, он вот-вот кончится.

– Это можно как-то остановить? – вскидывается Америго.

– Уже нет.

– А если дать ему кровь? – не желает сдаваться брат. – Слить эту и влить свежую?

– Мне жаль. Процесс нельзя остановить, – качает головой Тадеуш, наблюдая за Саидом.

– Черт, черт! – Америго бьется лбом об стену. – Такой хороший план! И все, все псу под хвост!

– Что будет, если ты, к примеру, не придешь? – садясь напротив Саида, интересуюсь я. – Для тебя есть замена?

– Тогда он возьмет кого-то из гостей. На это с радостью согласятся, – с горечью отвечает Саид. – Ведь это значит защитить свой вид, хоть и погибнуть. Это честь.

– Что с детьми? Петрой и Фео? Где Амалик их держит?

– Они свободно разгуливают по дому: у них нет ограничений в передвижениях.

– С чего нам лучше начать?

– Вы не отпустите меня? – в глазах тоска и отчаянье. Собственная воля заперта где-то глубоко внутри. Будь он в себе, он бы тут же обратился, перегрыз нам глотки и был таков.

– Дело не в нашем желании, а в действии лекарства. Ты не успеешь.

– Я два воплощения потратил на этот план… Мне должно было наконец повезти. Он убил мою Сару, и я хотел заставить его получить по заслугам, – Саид едва не плачет. Сосуды в его глазах лопаются, и белки становятся красными.

– Не теряй времени, помоги нам, – прошу я. – Мы отомстим за Сару и всех тех, кто пострадал от этого чудовища, но нам нужна твоя помощь.

– Хорошо, – сдается Саид. – Видимо, у меня нет выбора.

Прежде чем у него начинается припадок, он успевает рассказать об особенностях дома. Несколько минут бьется в конвульсиях, потом затихает. Тадеуш проверяет пульс, делает пометку в своем телефоне.

– Если бы не это чертово лекарство! – Америго бьет кулаком в стену. – Такой был шикарный план. Одним выстрелом можно было бы убить двух зайцев.

– Ты думаешь, Амалик этого не знал? – брат непонимающе смотрит на меня. – Он могущественный маг, способный управлять волей других, видеть на расстоянии. Он знал о Саиде все, просто играл с ним, давая ему возможность обманываться и считать, что все идет хорошо.

– Что-то пессимизмом как-то попахивает, – с недоверием говорит Америго, вытирая кровь с костяшек пальцев.

– Жених Айлин кто-то другой. А это значит…

– Нам нужно оружие. И быстро, – заключает Америго и смотрит на Тадеуша. – Мухой, друг мой, мухой.

Чем дальше мы отъезжаем от Бариново, тем хуже становится дорога. Пришло потепление, снег стаял, образуя лужи. Несколько раз мы увязаем в грязи, и буксующую машину приходится толкать. Накрапывает дождь. Это еще больше ухудшает ситуацию. Америго нервничает и матерится. Стараюсь сохранять спокойствие, но внутри у меня все кипит от негодования. Застряв в очередной раз, брат сверяется с навигатором и, достав из рюкзака бинокль, вылезает из машины. Выхожу следом и едва не разъезжаюсь на коричневом месиве. Ноздри щекочет запах земли и гниющей листвы.

– А вот и оно, логово нашего зверя, – медленно произносит Америго и передает бинокль мне. Беру его, подношу к глазам, навожу резкость и вижу великолепное белое здание, обнесенное высоким забором. Окажись здесь случайно и увидь такую красоту, решишь, что у тебя начались галлюцинации.

– Дальше придется идти пешком, – говорит Америго. Открывает дверцу и вытаскивает узел с серебряными кольчугами. Взваливает себе на спину рюкзак и протягивает мне второй. Беру сумку с оружием.

Бездорожье. Узкая тропинка виляет среди деревьев. То спускаясь с горы, то резко взбираясь на крутой склон. Ноги скользят. Сумерки постепенно сгущаются. Мы набираем вампирскую скорость – и через пару минут врезаемся во что-то плотное, что с силой отбрасывает нас назад. Падаю на землю, Америго отлетает чуть дальше и врезается спиной в дерево.

– Магическая защита, черт бы ее подрал, – ругается он, поднимаясь на ноги. – А нам еще идти и идти.