– Я тебе не верю, – это фраза скорее желание защититься, чем мое истинное ощущение. Отпускаю Америго, делаю шаг к окну. Мои мысли беспорядочны и похожи на маленьких обезьянок, играющих в чехарду.

– После того, как ты отсидел пятьсот лет за убийство, тебя вытащили, лишь потому что началась война, много вампиров погибло, а ты был хорошим воином. Тео, как обычно, погорячился, поубивал не тех, вышел за рамки, грозящие ему трибуналом. Ты был его правой рукой и, чтобы спасти себя, он решил, что будет мудро свалить все на тебя, бывшего узника, уже некогда обвиненного в преступлении, – голос Америго звучит ровно, тихо. Нет сомнений в том, что он знает, о чем говорит. – Не знаю, как об этом узнала Лив, но она уговорила его не делать этого. Он согласился, но взамен поставил ей условие – она станет его агентом на ближайшие пять веков. Лив слишком любила тебя, чтобы сказать «нет».

– Я должен был догадаться, что здесь что-то не так… – рассказ Америго шокирует меня. Выбивает из колеи, лишает почвы под ногами. Все, что я считал истиной, на деле оказалось лишь иллюзией. Ненавидел и презирал ту, что спасла мне жизнь, согласившись обречь себя на позорное существование проститутки, шпионки и наёмной убийцы в одном лице. Это не укладывается у меня в голове.

– Эмоции мешают думать. Увиденное в доме Тео тебя впечатлило и выключило мозг.

– Он знал, что я люблю ее… Как он мог потребовать такое от нее? – недоумеваю я. Америго пожимает плечами.

– Ливия убила тех, кто желал отдать его под трибунал. Выведала нужную информацию, благодаря которой он смог сдерживать своих недоброжелателей. Как политик, он поступил хитро и мудро. Сумел с малым количеством усилий выйти из кризисной ситуации.

– Как ты узнал об этом?

– Лив обратилась ко мне за помощью, когда Тео бросил ее гнить в польской тюрьме. В то время я как раз обитал в Варшаве, и за пару месяцев до происшествия мы встречались. Мне ничего не оставалось, как устроить ей побег, а взамен потребовать рассказать правду. Это было лет двести назад. Уговаривал ее уехать со мной в Индию, но она отказалась. По договору, если она сбегает от своих обязанностей раньше времени, Тео может убить тебя. И Лив вернулась к нему, – Америго замолкает. Он опускает голову и смотрит в пол.

– Зачем ты мне все это рассказал? – голос звучит сурово, резко.

– Потому что, если бы не любовь твоей женщины, ты бы сейчас был одним из нас. Стал бы частью нашей организации, шел бы бок о бок со мной к революции, – с тоской говорит Америго. – Ты счастливчик, знаешь об этом?

– Лив участвует в этом? Она на вашей стороне? – тревожусь я, вспоминая нашу последнюю встречу с ней.

– Думаю, примкнет к нам со дня на день. Ей нечего терять. Репутация подмочена, грозит опала и изгнание. И все из-за Тео! – в глазах брата вижу искорки гнева.

– Скорей уж из-за меня, – возражаю я. Америго театрально закатывает глаза.

– Я не стал жадничать и велел ввести Тео двойную дозу лекарства, – признается он. – Пусть помучается. Посмотрим, как он выкрутится из безвыходной ситуации.

– Все равно не согласен с твоими действиями. Это неправильно. Должны быть другие методы, – категорично заявляю я.

– А ты все такой же зануда и засранец, – вздыхает Америго. – Я наделся, что ты помудрее стал. Нет других вариантов, спустись, наконец, с розовых облаков. Война есть война. И выигрывает тот, кто безумней. Кто может рисковать, не боясь последствий, кому не жаль себя.

– Ты ведь не только об этом пришел поговорить? – спрашиваю я и бросаю взгляд на часы. Успеет ли он убраться отсюда до возвращения девочек с поминок?

– Разумеется, нет. И как ты догадываешься, вторая часть нашего разговора будет касаться Якуба, – тон Америго становится более деловым и жёстким. Но начать беседу мы не успеваем. Вижу, как по дорожке к дому идет Айлин. Мой собеседник тоже замечает ее. На его губах появляется усмешка. Он с жадностью пожирает взглядом ее хрупкую фигуру. Откидывает со лба темные пряди волос.

Замок тихо щелкает, дверь распахивается. В гостиную, неся с собой запах дождя и ветра, входит Айлин. Увидев Америго, застывает на месте. Лицо бледнеет, губы начинают дрожать. Она бросает взгляд на меня. В нем плещутся страх и отчаянье.

– Что этот выродок делает в нашем доме? – вскидывая подбородок, с вызовом спрашивает она. – Хочу, чтобы он убрался. Немедленно.

– Через пять минут его здесь не будет, – заверяю ее я.

– Сейчас! – наклонив голову вбок, требует она.

– Будет лучше, если ты пойдешь к себе, – сдерживая раздражение, предлагаю я.

– Полагаю, с твоими желаниями, леди, здесь никто не считается, – улыбается Америго.

Не раздеваясь, Айлин взбегает вверх по лестнице. Брат оборачивается, чтобы проводить ее взглядом.

– Ты не стер ей память, – с сожалением говорит он. – Раньше ты был милосердней.

– У тебя какое-то извращенное понятие о милосердии, – хмурюсь я. – Сперва натворить дел, вести себя, как последняя сволочь, потом заставить забыть – и смотрите; на самом деле я белый и пушистый. Ты уж определись, на чьей стороне ты играешь.

– Мне казалось, она значит для тебя больше, – с досадой замечает Америго.

– Чтобы она для меня ни значила, я опекун этой девочки и буду защищать ее интересы. Помнить о том, какая ты скотина, для нее в приоритете.

– Это важнее для тебя, чем для нее. Так у тебя создается иллюзия, что все под контролем, – говорит Америго.

– Или же я не хочу облегчать жизнь тебе.

Айлин спускается с лестницы, замолкаю.

– Убирайся, – вытаскивая из-за спины ружье и наставляя его на грудь Америго, хрипло приказывает Айлин. – Сейчас же.

Похоже, она забыла, кто он. Вид оружия вряд ли его напугает.

– Айлин, не делай глупостей, – на всякий случай прошу я.

– Хорошо, – откликается та. Опускает ружье и, целясь в колено Америго, нажимает курок. Выстрел – щелкает затвор, гильза падает на пол. Теряя равновесие, Кальенте падает. Тут же поднимается, хватаясь за ножку торшера. Снисходительно смотрит на девушку, которая все еще сжимает оружие.

– Поднялся, молодец, – глухо говорит она и простреливает ему второе колено. Америго снова падает. Он морщится от боли, но не издает ни звука. Прижимается спиной к дивану, пытаясь зажать руками раны.

– Довольно, – хочу забрать у Айлин ружье, но Америго останавливает меня.

– Не мешай ей. Пусть выразит свои чувства, – неожиданно говорит он и смотрит на Айлин. Раскидывает руки, выпячивая вперед грудную клетку. – Делай, что хочешь.

Сам не знаю, почему, я его слушаюсь. Мне не по душе эта идея. Совсем не хочется привлекать к себе лишнее внимание. Сейчас переполошатся соседи, вызовут полицию, придется объясняться.

– Надо же, какая покорность, какое благородство! – усмехается Айлин, сверля его взглядом. – Может, ты думаешь, что меня это остановит?

– Сделай то, чего тебе хочется.

– Серьезно? Ты мне разрешаешь? – ее удивление смешивается с негодованием.

Америго ничего не отвечает, выжидающе глядя на нее. Она лихо передергивает затвор, целится ему в плечо. Выстрел. Потом в живот. Невольно затыкаю уши руками. По телу Америго пробегают судороги, изо рта течет кровь. Айлин делает последний выстрел. В сердце. Его голова дергается, заваливается набок – и через мгновение он затихает.

Девушка тяжело дышит, глядя на мертвое тело своего обидчика. Ружье выскальзывает из ее рук и падает на пол. Прикрывая ладошкой рот, она стремглав бежит на кухню. Бешеный выброс адреналина в кровь – и как следствие, рвота. Подбираю с пола гильзы. Прячу оружие в подвале. Стираю с него отпечатки пальцев. Если сейчас нагрянет полиция, не хватало, чтобы они все это увидели. Захожу на кухню. Айлин стоит, упершись руками в раковину. Голова низко опущена. Слышно, как из крана течет вода.

– Ты должен был остановить меня, – с упреком говорит она, не оборачиваясь, – а не потакать этому сумасшедшему!