Она открывает шкаф с одеждой, проводит рукой по вещам, развешанным на штанге. Закрывает глаза, жадно втягивает в себя воздух.

– Саид очень одинок, он часто сомневается в выбранном пути. Но есть некто… Кто поддерживает его. Не дает отступить. Его вибрации отличаются от тех, кого я раньше могла читать. Он – особенный.

После этих слов Дины вспоминаю Рогожкина и его нелепую смерть. Вся эта история кажется мне странной и неправдоподобной. Что если этот самый особенный некто – профессор?

– Если убить Амалика, Айлин сможет исполнить свое предназначение? – этот вопрос уже давно мучает меня.

– Она станет слабее, но это мало что изменит. К тому же Амалик тут же найдет себе новое тело и может стать ее другом, любовником, кем угодно. Так что это еще опаснее. Сейчас мы хотя бы знаем его в лицо… – задумчиво говорит Дина. – Ты ведь не сдашься, да? Будешь искать варианты до последнего?

– Да. И я считаю это единственным правильным решением, – отвечаю я и вспоминаю Америго, сидящего привалившимся к дереву с Айлин, лежащей на коленях. Он снова вернул мне веру в то, что невозможное возможно и реально. Спасибо, брат. Последнюю тысячу лет мне этого очень не хватало.

– Это не твои слова, – беря меня за запястье, с грустью говорит Дина. – И не твои убеждения. Ты хотел бы, чтобы они были твоими, но это не так. Почему ты солгал мне?

– В чем же?

– Ты остановил сердце Айлин, но промолчал об этом, потому что тебе помешал твой брат… А сейчас ты говоришь о надежде, борьбе… Ты же убил ее, а значит, смирился. Иначе бы ты никогда этого не сделал, кто бы тебя не вынуждал к этому. Зотикус, ты разочаровываешь меня. Этот цинизм, лицемерие, слабость… Откуда это? – заглядывая мне в глаза, спрашивает ведьма. – Что в тебе сломалось?

– То же самое я могу спросить у тебя. С тех пор, к как тебе вернулась магия, ты изменилась. В день, когда я должен был увезти Айлин в лес, ты пила с ней чай, желала ей хорошего дня, шутила. Что это, по-твоему, если не лицемерие?

– Я действовала в интересах рода, – не без важности заявляет Дина.

– А я дал слово духу. Разве можно такие обещания нарушать?

– Виновные всегда найдут оправдания, – вздыхает Дина. – Рано или поздно Айлин узнает правду. И вот тогда мы по-настоящему потеряем ее.

– Ей пора уже узнать правду о себе, о своем происхождении.

– Вот ты, Зотикус, и расскажешь ей обо всем, – направляясь к двери, говорит Дина. – Нам больше здесь нечего делать.

У меня звонит мобильный. Нехотя достаю его. Это Вианор. Мы не разговаривали пару дней, потому что я не мог до него дозвониться. А когда звонил он, не получалось ответить у меня.

– Черт возьми, – по привычке орет в трубку Ви. – Ты там еще не сдох?

– Пока тьма миловала, – отвечаю я. – Какие у тебя новости? Удалось что-нибудь узнать об Америго?

– Нет, ничего. Он словно в воду канул. Никаких следов, – вздыхает Вианор. – Но в кланах царит настоящая паника. Еще двое глав заражены этим гребаным лекарством от бессмертия. Идут повальные аресты и облавы… Допросы не прекращаются даже днем. Много отверженных погибло. Когда ты будешь в Лондоне? Мне не хватает толковых мозгов.

– Вылетаю на будущей неделе. Как Тео?

– Он пришел в себя. За его жизнь активно борются, появились даже кое-какие улучшения.

– Он назвал имя того, кто это сделал? – затаив дыхание, спрашиваю я.

– Да. И честно говоря, это немало удивило меня. Я рассчитывал услышать имя Америго Кальенте, но вместо этого твой отец назвал Монику Фландерс.

– Ее уже задержали? – ошеломленно интересуюсь я. Как так? Что произошло, что Тео вдруг решил скрыть имена своих убийц?

– Она в розыске, – устало отвечает Вианор. – Но это дело нескольких дней. Сейчас все легко сдают друг друга, пишут доносы. Говорю же – царит паника. Ей не скрыться.

Бедная Моника. Мне искреннее жаль ее, потому что я знаю, каково это быть обвиненным в том, чего не делал.

– Что с ней будет?

– Скорее всего, ее казнят. События нестандартные, здесь не может быть прежних решений. А она совершила серьезный проступок. К тому же, Моника уже – вне закона, – говорит Ви. – Как твое состояние?

– Временно улучшилось. Но сколько это продлится – мне неизвестно, – почти говорю правду я. Думаю, если Вианор узнает о том, что я скрываю от него присутствие в Бариново Америго и ничего не делаю для того, чтобы его нейтрализовать, мне придется очень несладко.

– Держись, Зотикус. Ты мне нужен в этой заварушке, – говорит законник и отключается. Несколько секунд стою посредине улицы, сжимая в руках трубку.

Вряд ли бы Тео стал покрывать нас по доброй воле. А это значит, что кто-то навязал ему это решение или же внушил его, пока тот был в беспамятстве. В любом случае, получается, что у нас с братом появился мощный ангел-хранитель. Набираю номер Америго. Он долго не берет трубку. Наконец раздается волшебный щелчок, означающий соединение.

– Чего тебе? – вместо приветствия грубо спрашивает Америго. Похоже, я оторвал его от какого-то важного занятия.

– Кто такая Моника Фландерс? – сразу же перехожу к делу я.

– Любовница Тео. Вернее, его тайная любовница. Так будет точнее.

– Но она же… – я не успеваю договорить.

– Да, она преступница, и главе клана негоже с ней путаться, но когда нельзя, но очень хочется, то наплевать на все остальное. С каких торжеств она тебя интересует?

– Тео обвинил ее в покушении, которое устроил ты.

– Что?! – Америго удивлен не меньше меня. – С какого…

– Кто-то решил прикрыть наши задницы, и ты должен знать, кто это может быть.

– Узнаю – позвоню. Сейчас я занят, – резко отвечает Америго и бросает трубку.

Мы с Диной возвращаемся домой. Она просит меня подняться с ней в комнату. Долго капается в столе, наконец достает потрёпанный конверт и протягивает его мне. Вопросительно смотрю на нее.

– Это письмо Василисы, написанное для Айлин. Нашла его, когда разбирала вещи Елены. Естественно, я прочитала его. Если ты готов бороться за жизнь девушки, тебе нужно начать с правды. Это должно ей помочь осознать, кто она, как пришла сюда и какую жертву за это принесла ее мать. Начни сегодня же. Времени очень мало, – серьезным голосом вещает Дина.

– Хорошо, – киваю я, пряча письмо в карман – Ты ведь не будешь действовать в противовес за моей спиной?

– Велико искушение, – отвечает Дина. – Но, скорее всего, буду искать другие варианты. Хотя убийство Айлин все равно нравится мне больше всего. Так было бы лучше для всех.

Мне хочется верить ей, но сомнения не дают сделать этого в полной мере. В дверь настойчиво звонят. Сбегаю вниз, хватаюсь за ручку и, дернув ее на себя, замираю на месте. На пороге стоит Ливия. На ней длинное пальто красного цвета в пол. Черные пуговицы в два ряда делают его похожим на шинель. Рыжие волосы заплетены в две косы, и покоятся на груди. В руках небольшой саквояж. Она улыбается мне своей очаровательной улыбкой, чуть наклонив голову вбок.

– Лив…

Это все, что могу сказать я. Переступаю порог, потому что Риты нет дома и пригласить гостью некому. Беру из ее рук багаж, ставлю на крыльцо, заключаю ее в объятия. Знакомый запах, контуры фигуры, энергия, что исходит от нее, все это заставляет меня потерять голову. Ливия обнимает меня за шею, тянется к моим губам. Опережаю ее и целую первым. Она удивлена этим, но быстро приходит в себя, отвечая мне со всей страстью, на которую способна.

– Ты простил меня? – отрываясь от моих губ, спрашивает она. Пальцы наших рук сплетаются.

– Нет. Прощают, когда кто-то виноват. Это не твой случай.

– Ты все знаешь? – с разочарованием уточняет Ливия.

– Да. И мне жаль, что я узнал об этом только сейчас. Столько времени потеряно зря, так много горьких слов сказано, – с сожалением говорю я. Мы садимся на ступеньки. По-прежнему сжимаю ее руку. Кажется: отпусти ее – и она тут же исчезнет. Ливия прижимается к моему плечу.

– Предпочла бы, чтоб ты не узнал об этом никогда, – вздыхает Лив. – Знаю, что во мне говорит гордыня, но все это слишком грязно и позорно, чтобы выносить на свет.