Из юношеских тетрадей Как старуха солнце воровала Я жил в глухом районе Минска средь лая, хохота и визга, среди старух и стариков, и каждый вечер в семь часов скрипел засов, скрипел засов! Старуха ставни закрывала, ключами ржавыми звеня. Старуха солнце воровала у солнцелюба, у меня! Прекрасно и неуловимо, как золотой плавник налима, тонул закат во тьме кромешной, тонул закат, всплывал рассвет, но я не помню их, конечно, их просто не было и нет. Шестьсот рассветов и закатов и каждый месяц треть зарплаты заплачено за тот чердак, за тот колодец неглубокий, где сочинял один дурак такие солнечные строки. А в девять ставни открывала старуха эта, ну и дрянь! Как будто солнце даровала — мол, полюбуйся, ну-ка, глянь… Все краски, отблески и звуки, как нищему, дарила мне. Желаю сгинуть той старухе! Желаю солнца всей земле! Детство
Отвратительны подачки! И поэтому весной так прекрасен грохот тачки на разбитой мостовой. О, горячий блеск монет. В поле «юнкере» доломаем и утильсырью — привет! Все равно не унываем. В небе сушится таранька, а на плесе тол гремит. Как на летчике кожанка, сотня новая хрустит. Ряд базарный закачался, сыт и весел обормот. Тот, кто в детстве настрадался, в юности свое возьмет! Браконьеры Инспектор, друг из рыбнадзора, ты не спасешься от позора! Уже смолою пахнут лодки, а возле домика вдовы опять язятники оглохли от разгулявшейся воды! Еще волнуют их разливы, но этой гулкой воли власть уже слабее, чем наживы все возрастающая страсть. Не зря с утра они хлопочут и новый пробуют мотор, над рыбнадзоровцем хохочут, не пойман за руку — не вор! Опасность дело окрыляет, удача головы кружит. Их только аммиак пугает, их только нефть в реке страшит. «С Днепра на город плыл туман…» С Днепра на город плыл туман — не одиночество, а мнимость, и лишь окно вдали светилось, там пел о жизни графоман. Но, тяжкий груз взвалив на плечи, увы, не знал он русской речи и в сорок лет постичь не смог, что вдох и выдох — это вздох. И все же я его любил за гордость, бедность и отвагу, за то, что ночью выходил, дрожа от сырости, к оврагу. Он знал — при жизни славы нет, и насмерть бился над сонетом. На зависть истинным поэтам он жил, как истинный поэт. Рыжая Майя В городе ночью шумят листопады. Воздух трещит за стеклянной стеной. Я засыпаю, лечу под канаты и, просыпаясь, трясу головой. Тренер не спит — финалисты продули! Лучшую «муху», как ветром, смахнули! «Тяж» разучился удары держать. Очень страдает. А мне наплевать. Радостей жизнь для меня не избыла. Что мне какой-то проигранный бой? Вечером слава меня обделила, утром уже окрылила любовь! Юноши дуют в спортивные трубы. Кружится мусор вчерашнего дня. Листья летят. И в разбитые губы рыжая Майя целует меня. «Подросток у тебя в подъезде…» Подросток у тебя в подъезде, как в утешительном заезде на пятой, на седьмой воде, когда на веслах одиночки веселый догорает день и машут жалкие платочки. Он согласился быть десятым, пятнадцатым или двадцатым и никого не ревновать. Сейчас, наверно, это в моде. Принадлежу к другой породе — звенящий воздух разорвать, до крови ногти обломать, быть первым или проиграть! «Проспал на охоту! Аж бросило в пот…» Проспал на охоту! Аж бросило в пот, как будто проснулся однажды в субботу, забыл, что ее подарили народу, и вздрогнул — проспал на литейный завод. И радостно вспомнил: суббота — свобода! И вновь потекла золотая дремота — веселые реки, вольеры, охота, удача… И вдруг на охоту проспал. Смотрел в потолок и себя утешал: дождливая осень, плохая погода. И вспомнил, что пуще неволи охота, однако же, сладко я нынче поспал… И вдруг засмеялся — ведь это свобода! «Полный неба холодного клен…»
Полный неба холодного клен резко сажей внизу обведен! Это юность. Рабочий вагон… И завод. И раздробленный сон, словно льдина слепая налезла на стальное ребро ледореза, рассыпая оскольчатый звон. Нам пора, позади перегон. Спрыгнешь — брызги летят из оврага… Это радость твоя, как собака, с дрожью капли воды отряхнет,— вспыхнет радуга!.. И расцветет, зацепившись за угол барака. Ты замрешь в полукружье огня, в синих зарослях стружки фабричной… Это небо от скуки приличной охраняет тебя и меня! |
