— А в Москве, где живете?

— В студенческом общежитии.

— А по окончании куда?

— Куда распределят, но есть шансы попасть в МИД.

— Мечта исполнится, а что дальше?

— Как что, начнется работа. Возможно, повидаю другие страны и города.

Гости стали постепенно расходиться по домам, и подошедшая Зоя спросила:

— Маша, ты как, идешь или тебя проводят?

— Проводят, разве можно без провожатого, — вежливо ответил Анатолий, вы присоединитесь к нам или как?

— Или как. Я лучше тачку возьму, так быстрее, — смеясь, произнесла Зоя и весело помахала Маше рукой.

— Так вы как, правда, меня проводите?

— Разве об этом надо спрашивать?

— Я всегда спрашиваю.

— Даже, когда это и так ясно?

— Даже тогда.

— Тогда позвольте, я провожу вас до дома?

— Принято.

И, попрощавшись с теми, кто еще оставался, они спустились из подъезда, и вышли на улицу.

— Куда прикажете провожать? — галантно произнес Анатолий.

— Если желаете, до дома.

— С радостью.

— Даже так?

— А разве может быть иначе?

— А кто вас знает.

— Тогда куда держим путь?

— На метро и до станции «Киевская».

— А если на машине?

— Вы такой богатый, что позволяете себе брать такси?

— Пока нет, но ради такой прекрасной девушки как вы, готов выкроить деньги из своего бюджета, — весело произнес он.

— Очень мило, но, по мне, лучше на метро.

— Тогда пошли.

Они направились к метро. Люда жила возле Преображенки, и до метро было ходьбы минут пятнадцать. Осень была в самом разгаре, но вечер был достаточно теплым. Маша была одета в пальто. Они шли рядом, некоторое время молча. Звезды вовсю сияли над их головами, и каждый мечтал о своем.

— А все же, почему вы не пошли в МГИМО? Ведь там большой выбор факультетов, экономический, востоковедения, внешнеэкономических связей и еще целый ряд. Выбор большой, а вы предпочли все же МГУ?

— Я же уже объяснила. Меня отнюдь не прельщала работа секретаря или консультанта в МИДе или посольстве. И потом, мне не хотелось чтобы, узнав, что мой отец много лет проработал на дипломатической работе, вдруг однажды, не попрекнули бы, что я поступила исключительно по блату.

— Странно.

— Что странно?

— У вас такие возможности, любой бы на вашем месте их использовал, а вы этого не сделали.

— Вот потому и не поступила, что слишком много было возможностей, и, к тому же, я вовсе не карьеристка.

— При чем тут карьеристка, не карьеристка. Столько людей мечтают попасть в такой институт, а вы нет. Или, например, в Иняз.

Маша рассмеялась и произнесла:

— Мой папа тоже так говорил: — Маша либо МГИМО, либо в Иняз, другого тебе не надо.

— А вы назло в МГУ?

— Зачем вы так. Вовсе не назло. Правда, меня совсем не тянуло ни в тот, ни в другой вуз. История куда интересней, чем дипломатия, хотя в них есть определенная связь. А что касается языков, так это вообще не профессия. Любой человек при желании может выучить язык, чтобы общаться или читать книги на другом языке.

— Если у него есть к этому способности.

— Это не важно. Если есть способности, это хорошо, если нет, он и не станет этим заниматься. Собственно говоря, вот вы и ответили на вопрос, почему я выбрала исторический, а не какой-то другой.

— Но, ведь вы наверняка знаете английский?

— И шведский, и даже по-португальски немного понимаю.

— Вот видите, значит у вас талант, а вы его в землю закапываете.

— Ой, давайте о чем-нибудь другом поговорим. Каждому свое.

— И правильно, а то поругаемся еще.

— Вот именно.

Они спустились по ступенькам и оказались в метро.

— Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Парк Культуры».

— Ой, мы, кажется, проехали, — воскликнула Маша, и они в последнюю секунду выскочили из вагона.

— Надо же, чуть не проехали, — словно оправдываясь, заявил Анатолий, — заговорил вас вместо того, чтобы следить, когда выходить.

— Ну и проехали бы одну остановку, мы же никуда не опаздываем, или вы спешите?

— Я? Нет.

— Отлично. До дома проводите? — решительно заявила Маша.

— Обязательно.

И, неожиданно для самой себя, она взяла Анатолия под руку и повела к дому.

Они вышли из метро, перешли Дорогимиловскую улицу и дворами направились к Машиному дому. Дойдя до подъезда большого кирпичного дома, остановились.

— Ну, вот мы и пришли. Здесь я живу. Спасибо, что проводили.

— Рад был познакомиться.

— И я тоже.

— В таком случае, разрешите откланяться, — он галантно поклонился и неожиданно спросил, — А вы не против, если я попрошу у вас номер телефона и как-нибудь позвоню при случае?

— Отчего же, извольте, — и она достала из сумочки записную книжечку, написала на листе номер телефона и, вырвав, передала его Анатолию.

— Звоните.

— Непременно.

— Ну, все, я пошла, а то мама наверняка уже волнуется, я звонила ей перед тем, как мы ушли от Людмилы.

— Хороших сновидений, надеюсь, еще увидимся.

— Вполне возможно, — и они расстались.

Маша вошла в подъезд и, поднявшись на несколько ступенек, остановилась.

— Интересно, — подумала она, он уже ушел, или всё еще стоит у подъезда? Может пойти посмотреть? А вдруг он все еще там, что я скажу? Что уронила ключи, когда вынимала записную книжку? Фу, что это на меня вдруг нашло, — и, перескакивая через ступеньку, вбежала на площадку лифта.

Открыв дверь квартиры, она скинула пальто, чуть не сбив вышедшую ей навстречу мать, крикнув на ходу, — мам, это я, привет, — побежала в отцовский кабинет и, открыв балконную дверь, вышла на балкон, который выходил во двор и с высоты шестого этажа посмотрела, не стоит ли Анатолий все еще внизу. Однако перед подъездом никого не было. В сердце кольнуло, и неуловимые пока еще чувства, словно угли в костре, стали медленно разгораться под легким дуновением ветра.

Год спустя.

С той памятной встречи прошел почти год. Маша перешла на пятый курс, и её связь с Анатолием оформились в вполне конкретные отношения.

Он позвонил через несколько дней, и они договорились встретиться в воскресенье и прогуляться в Парк Горького. Катание на каруселях, мороженое и тир, в котором, к изумлению не только Маши, но и стоящих рядом посетителей, Анатолий десятью пулями поразил десять мишеней, привели её в неописуемый восторг. А полученный плюшевый медвежонок в качестве приза за меткость был тут же подарен ей в качестве трофея. Они бродили по парку и весело болтали. Маша рассказывала о своих детских воспоминаниях, о городах, где они жили, людях, нравах, которые запомнились ей и о том, как она воспринимала тот мир, будучи еще ребенком. Сравнивала те далекие детские ощущения с теперешними. Анатолий по большей части молчал и внимательно слушал все то, что рассказывала она ему, и лишь иногда, скупо, рассказывал о своем детстве в Петрозаводске.

Маша узнала, что он вырос на окраине в небольшом частном доме, в котором жила бабушка, отец с матерью и он. Затем родилась сестра, но бабушка вскоре умерла, и их снова стало четверо. Родители Анатолия были простыми людьми. Мать работала кассиршей в аптеке, а отец — слесарем на тракторном заводе. Обычная рабочая семья, масса бытовых проблем, связанных с бесконечным ремонтом старенького деревянного дома, и крошечный огород в две сотки, на котором был занят каждый квадратный сантиметр земли под овощные культуры.

В армии Анатолий служил в погранвойсках, поэтому особо большой дедовщины не испытал. Служить пришлось в Карелии, в общем-то, не так далеко от дома и в привычных для себя условиях. В армии он закалил себя в первую очередь чисто физически, и к концу службы сдал норматив на первый разряд по лыжам. Неоднократно участвовал в соревнованиях, за что был поощрен начальством и получил возможность побывать лишний раз дома. Одним словом, армия не показалась Анатолию чем-то страшным, и, когда он вспоминал два года, проведенные там, они никогда не казались ему абсолютно потерянными годами своей жизни. Хотя, конечно можно было бы и более лучшим образом использовать эти годы, но и полностью вычеркнуть их из памяти он не согласился бы.