— Ничего не пропадет. Вот приедешь сегодня, поешь, вечером.

— Маша, я тебя умоляю, успокойся.

— Так ведь я за тебя волнуюсь. Нас двое, а ты тут одна остаешься.

— Так ведь я дома остаюсь. Ты лучше себя береги. Главное особенно не налегай на местные фрукты и овощи. Для начала ешь осмотрительно, чтобы аллергии не было и расстройств желудочных. Новые продукты вещь серьезная для организма. К ним надо адаптироваться.

— Ладно, постараюсь, — шутливо ответила Маша, — Какая ты у меня.

— Какая?

— Хорошая, вот какая.

Вскоре подошел Василис.

— Ну, все, пора. Объявили посадку, так что можно идти на паспортно-визовый контроль. Давайте прощаться.

Мария Андреевна пожала Василису руку, но потом не выдержала, и, поцеловав, тихо произнесла:

— Ты уж береги её там, одна она у меня.

— Мария Андреевна, не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Как только устроимся, сделаем вызов, приедете к нам. Понравится, уверяю вас, уезжать не захочется.

— Ну, дай-то Бог. Давайте присядем на дорогу, чтоб долететь благополучно.

Они сели, потом поднялись, и Маша громко произнесла:

— Всё мам, мы пошли.

— Мария Андреевна, счастливо оставаться. Бузинус вас довезет до дома, а вечером мы обязательно позвоним.

Василис взял две небольшие Машины сумки. В другой руке у него был портфель, и они направились в сторону стойки, где уже началась регистрация пассажиров, улетающих рейсом Москва-Афины. Маша обернулась и помахала маме рукой, а та послала ей воздушный поцелуй.

Лайнер разбежался по бетонному полю аэродрома и слегка задрав нос, взмыл в небо. Впереди Машу ждала чужая незнакомая страна, с красивым названием Греция.

Самолет коснулся полотна аэродрома и слегка подпрыгнув, окончательно приземлился и уже через несколько секунд плавно подруливал к месту высадки пассажиров. В салоне началось оживление. Всем не терпелось скорее оказаться на свежем воздухе. Еще на подлете, в окно иллюминатора, Маша видела зелень лесов и полей. После ноябрьской Москвы, неожиданно засыпанной снегом, это было так непривычно, что она подумала, что это только так кажется, а на улице, так же как и дома, минусовая температура. Однако по уверениям стюардессы, объявившей за несколько минут до посадки, что температура воздуха в Афинах плюс семнадцать градусов.

— Может мне не надевать дубленку? — спросила она Василиса.

— Ты лучше просто накинь, но не застегивай, а в машине скинешь.

— Пожалуй ты прав.

Вскоре пассажиры начали выходить, а вскоре и Маша с Василисом спустились по трапу и направились на регистрацию.

В аэропорту их встречали. Сразу после прохождения таможни, Василису помахали рукой, и он кому-то крикнул по-гречески. Сердце Маши забилось в волнении, так как она поняла, что ей придется в ближайшее время, а может прямо сейчас, знакомиться с родственниками Василиса. Так оно и оказалось. К ним подошли двое мужчин. Один из них весьма пожилой, весьма представительный мужчина, который сначала пожал Василису руку, потом они поцеловались.

Василис представил ей своего отца. Он секунду посмотрел на Машу, словно оценивая выбор сына, потом приветливо улыбнулся и сказал:

— Добро пожаловать домой, — произнес он и совсем по-домашнему поцеловал невестку. Вторым оказался племянник Василиса, который жил с дедом и учился в школе, так как его родители работали за границей.

Все направились к выходу, где их ждала машина.

— А багаж? — спросила Маша Василиса.

— Не волнуйся, его без нас получат и привезут. Всё будет в порядке.

Прямо перед входом в здание аэропорта их ждал черный лимузин, в который все забрались, водитель, закрыл за всеми двери и тронулся с места. Ничего не понимающая Маша сидела и продолжала держать Василиса за руку, так как в присутствии свекра, ей не удобно было задавать вопросы.

Константинас, как звали отца Василиса, прекрасно говорил по-английски, и пока они ехали, рассказывал и показывал Маше в окно местные достопримечательности. Когда Машина въехала в Афины, он то и дело показывал ей на то или иное здание, но потом вдруг рассмеялся и произнес:

— Извините, вот что значит старость. Вы же сюда не в гости приехали, а домой, а я вам экскурсию устроил. Сами с мужем все посмотрите, и он лучше меня обо всем расскажет, не так ли?

— Отец, не буду спорить, мне не хотелось тебя прерывать.

— Скромничает, а вообще-то он у меня человек стеснительный и как это ему удалось вас на себе женить? — он снова засмеялся.

— Вот, Мари, двух сыновей вырастил, оба дипломатами стали, и оба разные, не пойму, почему так?

— Разве это плохо? — осмелилась, наконец, сказать Маша.

— Да нет. Это я так к слову.

Вскоре машина въехала в ворота небольшого дома и остановилась. Маша вышла. Её взору предстал чудесный двухэтажный дом, увитый виноградом. Во дворе стояла большая беседка, так же увитая цветами и какими-то неизвестными Маше вьющимися растениями. Прямо перед домом был разбит газон. В дверях стояли двое, судя по одежде, прислуга. Мужчина принял у Маши дубленку, а с пожилой женщиной, Василис сразу расцеловался. Она, как позже узнала Маша, работала в доме около двадцати лет и считалась почти родственницей. Василис обнял жену за плечи.

— Ну, вот мы и дома.

Она сделала нерешительный шаг и вдруг услышала позади себя голос отца Василиса.

— Ну, кто же так жену в дом приглашает.

И в этот момент она почувствовала, как Василис подхватил её на руки, и, переступив порог дома, осторожно опустил на пол.

— Вот это другое дело, — услышала она позади себя довольный голос свекра, — А то, проходи, эх молодежь, — и снова усмехнулся. Последние слова она скорее поняла по интонации, так как он произнес их по-гречески, но смысл, скорее всего, был такой.

Большая прихожая, из которой вели двери в разные помещения, в том числе на лестницу на второй этаж. Василис стоял позади неё, и Маша растерялась и не знала куда ей идти, и потому повернулась к мужу и спросила:

— И куда нам?

— Куда хочешь, это наш дом. Осваивайся, ты теперь в нем хозяйка.

— Я!?

— А кто же?

Маша слегка оробела и, прижавшись к мужу, даже не заметила, что за ними наблюдают свекор, племянник мужа и прислуга. Чувствуя некоторое замешательство жены, Василис пришел ей на выручку и сказал:

— Знаешь, пойдем-ка в нашу спальню, переоденемся, а потом я покажу тебе наш дом.

Они так и сделали. Поднялись по лестнице на второй этаж прошли в спальню. Следом за ними, внесли чемоданы, которые каким-то образом уже прибыли из аэропорта. Маша подошла к окну и, отдернув занавеску, увидела, что во дворе стоит машина, и двое рабочих выгружают багаж.

Остаток дня пролетел в суматохе. Маша знакомилась со своим новым местом обитания. Дом оказался лишь с виду небольшим. А внутри было так много места, что по сравнению с их московской квартирой, дом казался просто дворцом. На первом этаже помимо просторного холла, располагалась большая кухня, соединенная аркой со столовой. Кроме этого, здесь же находилось три комнаты, в двух из которых жил отец Василиса. Одна комната была спальней, а вторая кабинетом. Ванная, туалет, чулан, комната для прислуги. На втором этаже располагались три спальни, библиотека и комната отдыха, в которой стоял бильярдный стол, и еще несколько помещений, назначение которых Маша просто не запомнила. Потом Василис показал ей подвал. Сравнительно небольшой в сравнении с домом, но очень уютный, он был отделан и заставлен стеллажами, на которых хранились бутылки и небольшие бочки с вином, а на одной из стен хранились овощные и фруктовые запасы, подвешенные на длинной палке, идущей от одной стены до другой. Под ними стояли корзины, в которых хранилась всякая снедь. Вторая часть подвала использовалась как мастерская. Здесь было тепло и сухо и, судя по верстаку, на котором лежала стружка, свекор совсем недавно что-то мастерил.