«Якуб-Бек попал в Кашгар случайно. Назначение его дядькою к ходже Бузюрку состоялось не потому, что он занимал видное положение в Коканде или чем-либо заявил себя в государственном управлении, а потому, что наиболее влиятельные и деятельные лица были отвлечены в другую сторону, именно на борьбу с русскими, победоносно двигавшимися к Ташкенту, и послать в Восточный Туркестан просто было некого. Водвориться же там ничего не стоило. С полным только успехом этот, не по заслугам прославленный дядька, изводил ходжей, которые с первых же месяцев по переселении в Кашгар внезапно стали умирать один за другим. Остались в живых совсем не опасные, да и то с удалением на китайскую границу. Для подобной политики не много ума требуется»[245].
Якуб-бек кашгарский
Был в биографии Якуб-бека еще один крайне неприглядный факт. Его сейчас очень не любят вспоминать историки в Средней Азии, потому что Якуб Бадаулет ныне считается этаким борцом против русской тирании и имперских амбиций. Но дело в том, что в юности у Якуба была довольно позорная профессия — бача. То есть мальчик-проститутка. Бача, как правило, воспитывался особым способом, с раннего детства его учили танцевать, как девушка, одеваться, как девушка, краситься и петь. Бачу приглашали в мужскую компанию, чтобы посмотреть танцы, а потом кто-то из мужчин оставался с танцором наедине. Это омерзительное явление исследовали русские этнографы и ученые. Один из них писал:
«…Мальчики, выполняющие роль бачей, с раннего детства приучаются только к праздной, бездеятельной и разгульной жизни на счет дурных мужчин, известных под именем бачебазов, и таким образом, достигнув возраста 20–25-летнего, они сами обращаются в бачебазов и проматывают все нажитое трудами отцов своих, и затем, не привыкнув ни к какому труду, обращаются к легким промыслам, как то: к обманам, кражам и грабежам, т. е. само население воспитывает в себе вредных членов общества, поощряя их своими приношениями и подарками, расходуя на это все денные заработки в ущерб своим семьям, — я, на основании всего приведенного, предлагаю и. д. младшего помощника и аксакалам разъяснить населению вред, происходящий от бачебазства, и пригласить народ принять участие в искоренении этого зла. Всякий добропорядочный человек, в свободное от труда время, найдет себе развлечение, не противное долгу чести и шариату»[246].
Явление это в Средней Азии, особенно в Хиве, Бухаре и Коканде, и даже в Ташкенте, сохранялось и в начале 20 века, о нем с возмущением писали русские газеты в Туркестане:
«Развлечения с бачами до сих пор еще существуют среди туземцев, как и следовало ожидать: одним приказанием не прекратить распространение порока, укоренившегося в народе в течение столетий и находящегося в связи с устройством домашнего быта сартов. Увлечение бачами не только вызывает большие расходы у их обладателей, но иногда оканчивается преступлением — убийством. Так, 7 июля 1890 г. ташкентские сарты: Улуг-ходжа Зиамутдинов, конный барышник 38 лет, Акбар Ахметбаев, Юнус-ходжа Ибрагим-ходжин, мелкий подрядчик и торговец, и Ахметджан Нурматдинов (21 г.) — все зажиточные, взяли с собою двух бачей и в компании еще с двумя товарищами сначала катались по городу верхами, потом угощались в увеселительном саду, а когда стемнело, уехали в пустой загородной сад и там изнасиловали обоих бачей, причем один из кутил, балалаечник Саадулла, был убит своими товарищами по кутежу из-за обладания бачой»[247].
И до сих пор в Афганистане бача — это часть повседневной жизни, например в Кандагаре и Мазари-Шарифе, да и даже в Кабуле, хотя и не так открыто, как в провинции. А для многих подростков в стране стать мальчиком-проституткой — это зачастую единственный способ выжить, не умереть от голода и получить защиту. Потому что если повезло, то можно получить в любовники-бачабоззы какого-нибудь полевого командира. Или сделать серьезную карьеру. Что, кстати, произошло и с Якуб-беком.
Осенью 1864 года восстание перекинулось и на северную часть Синьцзяна, Кульджинскую область. Генерал-майор Колпаковский писал руководству, то есть генерал-губернатору Западной Сибири, что «в Западном Китае существует совершенная анархия, и положение его совершенно плачевное. Китайцы Илийских поселений и солдаты из тайпинов… скорее сочувствуют инсургентам, чем своему правительству, снабжая их оружием и лошадьми».
Китайские власти даже обратились к русским с просьбой оказать помощь в подавлении восстания, но русское правительство заняло строгий нейтралитет. Хотя сам генерал Колпаковский призывал к активному вмешательству в ситуацию в Западном Китае. Он считал, что проще помочь подавить восстание, чем тратить деньги на охрану границы. А такой отряд действительно пришлось отправить. Колпаковский предлагал подойти к решению вопроса радикально: занять Чугучак, Кульджу и Кашгар и основать там русские поселения. Он писал, что таким образом не надо будет платить за содержание факторий, и регион станет русским форпостом против Коканда и англичан. И Колпаковский понимал, о чем писал.
Потому что, когда началось восстание, в Кашгаре тут же объявились английские агенты. В 1865 году из Ладака в Яркенд проник Мухаммед Хамид, пандит, то есть шпион Индийской службы, подготовленный из местного индийского населения. Он собирал сведения о состоянии дел в регионе, и на основании его доклада было решено усилить экономическую экспансию английских товаров через кашмирских купцов. В 1868 году Якуб-бек сместил Бузрук-Ходжу и взял города Кучи, Курли, Карашар, Куня-Турфан. Поначалу он не называл себя ни шахом, ни эмиром, скромно ограничивался титулом «бадаулет», то есть «счастливый». И правда, для бывшего бачи такая карьера была головокружительной. Как тут не назвать себя счастливым.
В декабре 1868 года в Кашгарию прибыл английский разведчик Роберт Шоу, он лично встретился с Якуб-беком. Причем переговоры проходили в несколько этапов. Поначалу Якуб-бек не хотел принимать англичанина. Он пытался выстроить отношения с Петербургом и даже был готов вести переговоры о признании его как самостоятельного властителя самостоятельного государства. Русские были к этому не готовы. Точнее не собирались злить китайцев, с одной стороны, и признавать власть какого-то проходимца — с другой. И тогда Якуб-бек решил искать союза с Англией. Шоу, конечно, отрицал, что официально представляет правительство, он объяснял, что он вольный путешественник. Бадаулет был хоть и не грамотным и не образованным человеком, но в английской политике разбирался не хуже иных дипломатов. Он заявил Роберту Шоу: «Я рассматриваю вас как брата. От чьего бы вы имени ни говорили, я прислушаюсь». После он добавил: «Королева Англии подобна солнцу, которое согревает все своим сиянием. Я пребываю в холоде, но желаю, чтобы несколько лучей ее сияния упали на меня. Ваше прибытие — большая честь для меня. Я рассчитываю, что вы поможете и мне, и вашей стране». Тогда же Якуб-бек предложил отправить в Британскую Индию посла, Шоу согласился и даже пообещал его сопроводить.
Одновременно с Шоу в Кашгаре оказались еще два разведчика. Первый — один из самых ярких и отважных британских путешественников той эпохи Джордж Хейуорд. Офицер Королевских шотландских стрелков, он, уволившись из армии, подружился с одним из идеологов Большой Игры и борцом с русской угрозой, сэром Генри Роулинсоном, который к тому моменту возглавил Королевское Географическое общество. Общество, конечно, считалось совершенно аполитичным, но Роулинсон был известным русофобом и сумел убедить Хейуорда, что его будущие путешествия — это не просто развлечение, а часть важного политического процесса. Так вот в Кашгарию он попал тоже как путешественник. И тоже вроде бы как по своей инициативе. Но в действительности это было разведзадание, правда, не одобренное индийской администрацией: Хейуорда считали авантюристом, и никто из чиновников не хотел брать на себя ответственность за его жизнь. Якуб-бек, кстати, совершенно не хотел просто так отпускать Хейуорда, потому что тоже понимал — перед ним не просто купец и путешественник, это просто маска. Но Шоу сумел убедить его, что для налаживания отношений стоит позволить Хейуорду спокойно уехать. Якуб-бек тогда отпустил еще одного человека, который показался ему подозрительным. Звали его Мирза Шуджа. Он тоже был английским разведчиком — пандитом, то есть специально подготовленным и образованным индийцем.
