Маршал проехал вдоль войска, довольно хмыкнул в усы и распустил на полчаса — прощаться. Опоздавших пригрозил списать вчистую к прачкам или на кухню.

Бойцы с веселым гомоном разбрелись.

Со стороны главного входа показался Сармат со свитой. Николай что-то нашептывал ему, одобрительно поглядывая на бойцов. Мартын сверкал блестящими шипастыми наплечниками и грозно шевелил усами. Сзади шли советники, среди них Виктор разглядел Ксению в окружении ее воительниц. Борис держался особняком, шел, опустив голову, а за ним семенили трое магов.

Подъехав к Правителю, Виктор спешился и доложил, что войско готово, через два часа выступит.

— Молодец, — коротко сказал Сармат. — Не затягивай дело, возвращайся скорее, тут, — он бросил взгляд на Ксению, и Виктор невольно посмотрел в ту же сторону, — намечается кое-что…

Ксения разговаривала с городским советником. Заметив взгляд Виктора, она еле заметно улыбнулась, и снова у него заломило бровь. Он отвел глаза и спросил подошедшего Бориса:

— Где мой хранитель? И где, кстати, твои боевые единицы?

— Ах, да, — вместо Верховного мага отозвался Сармат. — Тут вот что получается — придется на этот раз без магов обойтись. Они на свой Круг собираются. Нашли время!

— Это наше право, — еле слышно сказал Борис.

— Да знаю я, — пророкотал Сармат. — Прав ваших не ущемлю, но повременили бы с полмесяца!

Маг покачал головой, и Сармат с досадой отвернулся. Потом хлопнул Виктора по плечу.

— Ну, и так справишься. В Новгороде магов не должно быть. Или все-таки есть? — Он развернулся к Борису.

— Никого, — уверенно сказал маг. — Все на полпути сюда.

— Ну, смотри… — с неудовольствием протянул Сармат. — А ты себя береги, — сказал он Виктору. — Постарайся миром дело решить, людей без нужды не гробь. Мартына слушай. Возьмете Федора живым, живьем ко мне и доставьте.

Виктор с недоумением выслушивал наставления Правителя и наливался гневом. Да он что, за несмышленыша его принимает!

А Правитель, держа его за локоть, продолжал говорить какие-то пустые слова и шаг за шагом отводил в сторону, а когда между ними и свитой стало шагов десять, понизил голос:

— Теперь вот что. Все, что говорил, — забудь. В Новгород пошлешь сотню, две, не больше. Федор взбунтоваться не мог, здесь какая-то интрига, может, Тихон под него копает, а Тихон с Егором дружки. Сам на север иди, с Мартыном. Беспокоят меня эти великаны огненные. А ну как не сказки это? Пойдут на Москву, что делать будем?

Все это складно, подумал Виктор, очень даже возможно, что новгородская закавыка — только предлог, чтобы удалить его и Мартына. Отсюда странный указ идти на север. И смотрит Правитель куда-то вбок, глаза отводит в сторону. Если история с золотом — лопота, что тогда выходит? Зазря людей гонять! Неужели ради того, чтобы к Ксении подобраться ловчее? Ай да Сармат! Все к тому и идет, к возвращению отряда больших новостей следует ждать. То-то Борис невеселый ходит, голову понурил.

Хождение за золотом имело свой резон. В последние годы немало дел уладилось без вмешательства меча и стрелы, сберегли многих бойцов. Вовремя переданный нужному человеку тяжелый мешочек склонял его в сторону Москвы. Южные рубежи держались больше весом золота, нежели воинской силой. Но золота не хватало. Группы старателей забирались в самые гнилые развалины, рискуя быть погребенными под бетонной трухой. Добыча скудела, порой за месяц добывали десятка два золотых безделушек. Переплавлять на монеты уже в сущности нечего, а людей теряли — кто нарывался на старые, но действующие ловушки, а кто вовсе пропадал, словно и не было человека. Среди старателей ходили легенды о некоем золотом запасе, хранящемся не то в бочонках, не то в ящиках, но запас тот в руки просто не дастся, его порошком волчьей травы надо обсыпать, да трижды плюнуть, иначе в землю уйдет. Кое-кто из старых искателей золота хранил при себе малую толику сушеной травы, зашитой в уголок неприметный, но держали это в тайне найдись у кого волчья трава, запороли бы до полусмерти, а затем на плантации, чтоб дурь пОтом вышла…

— Ну, вперед! — сказал наконец Сармат.

Подвели коней. Виктор и Мартын вскочили в седла. Старый атаман взял под козырек, Ксения подняла голову и посмотрела вверх, а потом кивнула им медленно, словно снисходя. «Правительница!.. — обожгла Виктора едкая досада. — Уже сговорились». На миг пришла в голову шальная мысль перекинуть ее через седло и умчаться! Пустой номер, рядышком ее волчицы стоят, в секунду порубят.

Загрохотали большие фуры. Бойцы разбились на десятки, одни загрузились на дощатые скамьи, другие взялись за поручни. После привала они поменяются местами. Использовать фуры для перевозки бойцов придумал Виктор. После казанского похода, разглядывая сожженные и разбитые моторы, он понял, что пешком впредь трудно будет вершить ратные дела. Конница идет ходко, но без пешего строя ей не все под силу. А ждать, пока усталые и голодные ратники подойдут к месту битвы и начнут рубиться — это надежды дураков. Таким воинам надо порубать для начала наваристых щей, да поспать часиков шесть, а уж потом — с полным удовольствием! — руби направо, коли налево!

Пропустив мимо себя обозы, Виктор и Мартын выехали на мост. Обернувшись, Виктор увидел, как свита Правителя скрывается за большими дверями, обитыми медными щитами.

— Нас, кажется, убрали, чтобы под ногами не путались, — сказал Мартын.

— Похоже, — согласился Виктор и, к своему удивлению, почувствовал облегчение.

— Вернемся через пару недель в аккурат на объедки свадебного пиршества. — Мартын выругался и пришпорил коня.

Вернулись они через два месяца.

После Дмитрова вышли на большой утоптанный тракт. Кони, перестав вязнуть на раскисших после дождей лесных тропах, пошли веселей, пешие бойцы тоже подтянулись.

На исходе лета листва на деревьях пожухла, и хотя впереди ожидались теплые, а то и жаркие месяцы, местами в кронах проглядывали желтые пятна.

Виктор шел рядом с конем, держась за луку седла. Конь устал, да и седок тоже. Мартын отсыпался на телеге, которую вчера обменяли у земледельца на пару коней. Скрипучая трухлявая телега — вот что осталось от фур, обозов… И тысячи не было, сотни три насчитать, и то хорошо. Глядя на измученных, оборванных бойцов, Виктор думал, что таким ходом они доберутся до Москвы дня через три-четыре.

В Дмитрове они простояли чуть ли не двое суток. Отощавшие ратники набирали силы, а Мартын и Виктор вели хитрые разговоры с наместником Желтовым, выпытывая последние новости.

Но толком ничего так и не узнали. Народ почти весь на полях, урожай выдался отменный, косы просто горят, в кузнях перестук с утра до вечера, только успевают коней перековывать да жнейки чинить, мастеровой люд с ног сбивается…

Наместник все подливал и блюда с яствами пододвигал, а сам косился хитро да пытался разузнать, чего знают, а чего не знают гости.

В конце концов Мартыну надоели хождения вокруг да около, и он велел Желтову не юлить, говорить прямо, нет ли каких вестей о московских делах, а если есть, чтобы выкладывал. Наместник враз посерьезнел, сцепил пальцы на животе и озабоченно сказал, что вроде бы все, слава богу, по-прежнему. Поговаривают, правда, что скоро большой пир будет в Хоромах, будто всех наместников созовут, вроде бы Правитель жениться надумал. И все, больше никаких новостей нет. А с его стороны просьба будет к гостям поговорить с Борисом. Ежели дмитровские маги, созванные на Круг, уже без надобности, так чтоб скорее возвращались, тут с погодой черт-те что, не поймешь, когда стоговать, а когда ворошить…

«Что-то у них затянулось, — сказал тогда Мартын, оставшись с Виктором наедине, пока наместник распоряжался насчет опочивален. — Я-то думал, наш молодожен уже вторую или третью неделю наследника строгает…» «Может, и строгает, — ответил Виктор, — с какой стати наместников еще созывать. Дело семейное».

«Ты не прав, не семейное, а государственное! — полез было в спор Мартын, но тут махнул рукой и устало добавил: — А впрочем, черт с ним и со всеми делами. Живы они и ладно! И мы живы, как ни странно!»