Пыль быстро осела. Холодный огонь выел в зарослях жуткие проплешины. Часть берега исчезла совсем, испарилась, а там, где, иссякая, огонь прошел на излете — остались просеки.

И среди дикого разорения, словно ему все было нипочем — да так оно, по всей видимости, и было, — нагло высилась громада Бастиона, невредимая, и даже словно посвежевшая — в черноте ее появился блеск.

Смола! Виктор закусил губу. Значит, ученые не врали. Если казанцы узнают о такой защите, а эти вот уже наверняка знают или сообразят в ближайшие минуты, то воинство Сармата наполовину лишится своей силы. Не надо было уповать на магов. Удвоить, утроить дружину, вон сколько ребят рвется… Ладно, это потом. А сейчас — Бастион.

Страха не было, прошла и досада. В конце концов, война. Обычное дело — в сражениях не всегда везет. Но если пошевелить мозгами и не паниковать, дело все равно будет выиграно.

Снизу набежали маги, подхватили своих выдохшихся соратников, бережно унесли вниз. Оставшиеся захлопотали у зеркал, вставили свежие уголья и приготовились к новой атаке.

— Повременим, — негромко сказал Виктор магу в красном кушаке.

Маг тяжело дышал и держался за живот двумя руками. Время от времени он бросал короткие взгляды на Бастион, и Виктор разглядел в его глазах откровенный страх. Правда, маршала смутила защита от магического огня, но шевельнулось и тайное удовлетворение. Дело не только в том, что маги слегка обосрались. Они вовсе не всеведущи, иначе предусмотрели бы такой конфуз! А то, что есть от них защита — неплохой козырь. Мало ли как завтра дело повернется с Борисом. Они, конечно, пока не враги. Но что будет завтра — никому не ведомо. Впереди трудный поход. Сармат еще не старик, но все же…

Виктор покраснел и с опаской взглянул на мага, гадая, услышал ли тот его мысли. Раньше такое ему в голову не приходило, он знал свое место и свое дело. Хотя порой Сармат в веселые минуты застолья объявлял его наследником и восприемником, всерьез к этому не относился, потому что протрезвев, Правитель ни словом, ни жестом не вспоминал о своих словах.

И еще Виктор поразился тому, что равнодушен к закруту сегодняшней битвы, словно наверняка знает ее исход. Он снова подумал о том, что сейчас тайными тропами к Москве подбираются отряды казанцев, и что, опираясь на Бастион, они без труда вышибут из Москвы дружину, вернее то, что от нее останется. Но эти мысли не пугали. Он был уверен, что сидящие за толстыми осмоленными стенами обречены. Не боятся огня? Ну и черт с ними! Удар за ударом выжжет, расточит пылью основание Бастиона, и он рухнет прямо в воду.

Тем не менее он выжидал. Через амбразуры и щели огонь мог проникнуть в Бастион и выесть все. Тогда крепость только снаружи выглядит грозной и неприступной, внутри же она пуста и безобидна, как гнилой орех.

Хорошо бы послать пластунов, но кто знает, сколько их уцелело на том берегу! Его охватило нетерпение. Скорее кончать с Бастионом и — в поход! Великие дела начинаются. Завел его все-таки Мартын, опять завел!

— Веди летунов, — распорядился Виктор.

Богдан кинулся вниз. Иван остался, невидимой тенью охраняя маршала.

Снизу подняли жерди и рамы, толстые кожаные ремни, скатанные в плотные рукава, вкатили ржавые жернова противовесов. Быстро собрали рамы на кованых распорках, натянули ремни и подвесили грузы.

— Все сразу пойдут или поодиночке? — спросил Виктор.

— Сразу, — ответил маг в красном кушаке.

Виктор понимающе кивнул. Вместе как бы сил прибавляется, легче держать направление, да и защиту. Правда, он предпочел бы двумя-тремя группами с разных направлений, но выбирать не из чего.

На рамах осторожно закрепили большие треугольные прозрачные крылья. Летуны, похожие на птиц из страшного сна, вцепились в поручни и замерли, ожидая команды.

— Эх, полетать бы! — завистливо сказал дружинник с копьем.

— Разлетался! — ответил другой. — Эти куда хотят, туда и правят, а ты прямо в дерьмо ноздрями хлюпнешься.

— А когда-то собирались летать к звездам… — с тоской сказал первый.

У летунов не было оружия, да оно им и ни к чему. Магам только добраться до цели, а там они голыми руками передушат всех, кто под эти руки подвернется. Виктор знал, что и крылья-то им нужны, чтобы сберечь силы, не тратить их на большие прыжки.

— Делай! — сказал он магу в красном кушаке.

Летуны одновременно выдернули стопорные палки, тяжелые противовесы ухнули вниз, а жерди, на которых лежали крылья, встали торчком. Словно стая жутких остроклювых птиц тяжело поднялась в воздух и пошла над водой.

Кончаются запасы пленки, подумал Виктор, скоро на крылья целого куска не останется. Ободрали последние дома, из лохмотьев еле скроили три десятка. А ведь он помнил времена, и не столь давние, когда огромные здания, район за районом, были обмотаны крепкой хорошей пленкой. Все родники иссякают!

Он посмотрел в небо и увидел, что летуны повисли над серединой реки и широкими зигзагами поднимаются все выше и выше, чтобы потом спикировать к подножию молчащего, словно мертвого Бастиона.

«Может, ты уже давно пустой?» — шепотом спросил Виктор, вперив взгляд в темную глыбу.

И Бастион ответил.

Яркий разноцветный пунктир вдруг ушел в небо, дымные полосы и огненные спицы протянулись к маленьким треугольникам.

Захлопали разрывы над стадионом, два или три луча ударили по колоннам — испарились доски, жаром опалило лица дружинников.

Виктор стиснул зубы от бессильного гнева, наблюдая, как один за другим вспыхивают крылья, разваливаются и, крутясь, падают на берег. Двое из летунов освободились в воздухе от обломков и, раскинув руки, взмыли вверх, развернулись и понеслись на Бастион. Ожила еще одна амбразура, и еле видные снизу фигурки перечеркнула пулеметная трасса. Виктор закрыл глаза. Но он словно воочию видел, как острые пули впиваются в людей, иссекают тела, вырывая кусок за куском, но маги еще живы, не так-то просто убить носителя силы, но вот уже металла в них больше, чем живой плоти, и в черные стены Бастиона врезается нечто бесформенное и бездыханное…

— К зеркалам! — проревел маг с красным кушаком.

Виктор так и не узнал, как его зовут. Маги таят свои имена. Вот и этот растратится безымянным.

Залегшие у колонн маги собрались у зеркал.

— Бейте в низ, в основание! — крикнул им Виктор.

И снова рокочущее пение, гул и после выкрикнутого хором многосложного слова с тугим шипением возник шар и метнулся к Бастиону.

Второй удар магического огня выжег изрядный кусок берега перед замком. Дружинники радостно завопили. Но Виктор не обольщался, он не был уверен, что у магов хватит сил расточить берег настолько, чтобы опрокинуть в реку черную твердыню.

Засевшие в Бастионе сообразили, откуда исходит угроза. Со зверским уханьем разорвались снаряды, осыпав стадион градом острых стальных пластинок, пулеметные очереди не давали поднять головы, и пару раз для острастки пыхнули лазером по колоннам. Дружинники забились в щели и рвы между руинами трибун, коней успели увести еще до начала атаки. Сверху было видно, как несколько растерявшихся бойцов мечутся по заросшему густой травой полю. Один упал, двое подскочили к нему и потащили за ноги к трибунам.

Маги же, наоборот, взбежали на стены и, озверев от потерь, встали насмерть. Первая линия держала защиту — они уводили снаряды и пули, а лучи словно отражались от невидимых зеркал. Потери магов были велики — то один, то другой, обессилев, хватался кто за голову, кто за сердце и падал лицом вниз. На их место вставали другие.

Иван прикрывал Виктора, широко раскинув руки. Между ладонями, казалось, струится легкое марево. Три пули одна за другой с визгом ушли вверх. Виктор знал, что маг отвел их, но благодарности не испытывал каждый делает свое дело. И еще он подумал — чем больше снарядов и пуль изведут защитники Бастиона на магов, тем меньше их достанется бойцам. Он даже устыдился своей мысли; глупо, скоро большой поход, маги нужны будут позарез, а он тешит свою неприязнь.