Айлин была, очевидно, слишком занята своим собственным горем и не заметила, что Филби неожиданно «просветлел» — он получил весточку от советской разведки. «Сложнейшими путями я получил сообщение от своих советских друзей, призывавшее меня не падать духом и предвещавшее возобновление в скором времени связи. Это коренным образом меняло дело. Больше я не был одинок».
Некоторые интерпретировали данное заявление, как признак того, что произошедшие далее с Филби события были секретно инициированы русскими. (Мел о драматург викторианских времен дал бы им такой заголовок: «Филби оправдан».) Но русские к этому делу отношения, вероятно, не имели. «Возобновление в скором времени связи» явилось, очевидно, результатом сделанной русскими оценки положения Филби: если, находясь под подозрением, Филби так долго не сломался, значит, нервы у него крепкие, а улики у контрразведки не убедительные. Поэтому нет причин отказываться от его дальнейшего использования.
Документы, полученные из ФБР на основе Закона о свободе информации, свидетельствуют о том, что, как ни странно, но именно директор ФБР Эдгар Гувер несет основную ответственность за реабилитацию Филби и за предоставление ему еще семи очень важных лет для работы в качестве советского разведчика. Начало этой истории положило предательство в Австралии в апреле 1954 года Владимира Петрова, сотрудника советской разведки, работавшего под прикрытием посольства СССР в Канберре. К сентябрю сообщения о побеге уже исчерпали свою актуальность, однако лондонской газете «Пипл» удалось вызвать интерес общественности к этому вопросу, опубликовав статью Петрова, в которой он заявил, что Берджесс и Маклин были не просто британскими дипломатами, как это утверждали правительственные источники, а завербованными в начале 30-х годов советскими агентами, которые сбежали, чтобы избежать ареста. Министерству иностранных дел Великобритании пришлось в основном подтвердить эту новость и 22 сентября 1955 года опубликовать по этому вопросу «белую книгу».
По прочтении «белой книги» Гувер был потрясен тем, что в ней не упоминалось о подозрениях в отношении Филби. Он решил исправить положение. Движимый частично антикоммунистическим рвением, а частично личной обидой — он был гостем в доме Филби в Вашингтоне, Гувер принял решение инспирировать в британских и американских газетах статью, в которой показать, что Филби подсказал Маклину, что пришло время бежать и что именно он является тем неуловимым «третьим человеком».
В своем кабинете Гувер встретился со знакомым ему репортером из «Интернэшнл ньюс сервис» и дал ему всю необходимую информацию для написания сенсационной статьи. Он рассказал ему, что Филби представлял в Вашингтоне британскую разведку, злоупотреблял спиртными напитками, имел доступ к исключительно ценной секретной информации, был отозван после исчезновения Берджесса — Маклина и доставлен в Лондон под эскортом специально прибывшего в Вашингтон представителя британской разведки (здесь Гувер был не прав).
В отчете Гувера о беседе с репортером далее говорится: «Я предупредил его, что в «белой книге» имя Филби не упоминается, очевидно, ввиду отсутствия прямых доказательств его вины, а также по причинам неоднократно высказанных им угроз предъявить солидный иск любой газете, которая увяжет его имя с этим делом. Сыграли свою роль и связи Филби с адвокатами. Далее Гувер подсказал репортеру, что следует попытаться обнародовать имя Филби в британских газетах в Лондоне.
Брошенные Гувером «семена быстро созрели», возможно, потому, что своими планами он поделился с британской контрразведкой МИ-5. Такой вывод напрашивается потому, что к делу подключился редактор «Эмпайр ньюс» Джек Фишман, поддерживавший с МИ-5 очень тесные рабочие контакты. Очевидно, с одобрения МИ-5 Фишман пытался убедить депутата парламента от лейбористской партии Нормана Доддса сделать правительству парламентский запрос, в котором назвать имя Филби. (Поскольку парламентарии пользуются правом неприкосновенности, предъявить им судебный иск за клевету не представляется возможным.) Но Доддса разубедил делать это руководящий функционер лейбористов в парламенте Джордж Уигг, который заявил, что было бы целесообразнее рекомендовать министерству иностранных дел провести свое собственное расследование, потому что «разумнее никогда не пугать кроликов, когда есть перспективы начать большую игру».
Убежденный сотрудниками контрразведки в том, что «большей игры», чем Филби, не будет, Фишман изменил направление нанесения удара. Он говорит по этому поводу следующее:
«Мой друг и коллега Генри Мол руководил в то время лондонским бюро нью-йоркской газеты «Дейли ньюс». Я намеренно дал Молу статью для передачи ее в Нью-Йорк (где законы о клевете не столь суровы), зная, что ее содержание будет передано по телеграфу в Лондон и будет цитироваться в палате общин. Я также побеседовал с Норманом Доддсом и Маркусом Липтоном (у которого уже были подозрения в отношении Филби), рассказал им о результатах своих расследований, чтобы они лучше могли подготовиться к возможным дебатам».
Нью-йоркская газета «Санди ньюс» в своей статье от 23 октября назвала Филби «третьим человеком», а во вторник на следующей неделе во время, отведенное в палате общин для вопросов, Липтон сделал правительству следующий запрос:
«Намерен ли премьер-министр и далее продолжать всеми силами замалчивать сомнительную роль «третьего человека» — Кима Филби, который некоторое время назад занимал пост первого секретаря посольства Великобритании в Вашингтоне, и будет ли он, премьер-министр, препятствовать обсуждению исключительно важных вопросов, не нашедших отражения в той безобразно составленной «белой книге», которая является оскорблением для мыслящей общественности страны».
Этот взрывоопасный вопрос, поставленный в парламенте через месяц после начатой Гувером хорошо отрепетированной кампании по разоблачению Филби, выбросил его имя на первые страницы газет. Правительство пообещало выступить с соответствующим заявлением и дало свое согласие на проведение дебатов в палате общин.
Гувер был доволен развитием событий и быстро принял меры для усиления нажима. 2 ноября телеграммой он информировал бюро ФБР в Лондоне о своих дальнейших действиях:
«Раскрытие в глазах общественности роли Филби как человека, который подсказал Берджессу и Маклину о необходимости бежать, и постоянные обращения в ФБР со стороны различных правительственных ведомств о соучастии Филби в этом деле, вызывают необходимость проинформировать некоторых американских высокопоставленных должностных лиц об истинной роли Филби. Гувер».
Нетрудно распознать намерения Гувера. Из имеющейся в ФБР информации следовало, что у некоторых сотрудников американской разведки возникли подозрения, что коллеги Филби по СИС и руководящие чиновники МИД Великобритании покрывают его. Если ФБР передаст имеющееся у него на Филби досье высшим должностным лицам США, включая, возможно, президента страны, британскому правительству будет трудно противостоять требованию американцев о проведении полномасштабного расследования по делу Филби.
Но Гувер не учел некоторых особенностей обстановки в Великобритании, которые и обрекли его план на неудачу. Он не принял во внимание антимаккартиские настроения в стране. Общественность Великобритании рассматривала гонения на Филби как его преследование за убеждения. Гувер не учел соперничества между СИС и МИ-5, которое не позволило ни одной из них осуществлять должный надзор за делом Филби. Например, шеф СИС Маккензи, в последние годы пребывания в этой должности сильно злоупотреблявший спиртными напитками, считал, что исчезновение Берджесса — Маклина не имеет никакого отношения к британской разведке. Когда подруга Берджесса Розамонд Леманн позвонила Маккензи сразу после побега Берджесса — Маклина и предложила передать некоторую информацию, шеф СИС с извинениями заявил, что он очень хотел бы принять ее, но должен в течение недели отвезти свою маленькую дочь в школу Аскот.
Но самое главное, Гувер не был осведомлен о том отвращении, которое испытывали министр иностранных дел Гарольд Макмиллан и его советники к любым секретным делам и их нежелании заниматься ими. Секретарь Макмиллана лорд Эргемонт считал, что разведывательные службы только то и делают, что напрасно тратят деньги и время: «Было бы лучше, если бы русские дважды в неделю знакомились с протоколами заседаний нашего кабинета. Не нужно было бы строить эти глупые и опасные догадки». Публично Макмиллан высоко отзывался о СИС, но имел весьма невысокое мнение о ценности добываемой ею информации и считал, что дело Филби — это не более чем дрязга между МИ-5 и СИС и нечего было с этой мелочью обращаться к нему. «Мне не нужно, чтобы ко мне каждый раз приходил лесник с сообщением о том, что он убил лисицу».
