Один из представителей научного мира, Хью Тревор-Роупер, пришел в ужас от организации, на работу в которую он пришел: «Когда я спокойно смотрю на мир, в котором оказался, мне приходит мысль, что если именно такой является наша разведывательная система, мы обречены на поражение. Но я ободряю себя тем, что такая организация не может вынести тягот войны, не изменяясь: она обязательно должна быть реформирована. Мы выиграли войну, но СИС не подвергалась каким-либо изменениям».

Серия неудач, которые потрясли СИС в первые месяцы войны, определенным образом оправдывали страхи Тревор-Роупера. Немецкий «блицкриг» в мае 1940 года фактически вывел из строя всю разведывательную сеть СИС в Европе. Была потеряна Чехословакия, Австрия, Польша, за которыми последовали Норвегия, Дания, Нидерланды, Бельгия и Франция. В своей речи, текст которой держался в секрете даже в СИС, шеф гестапо Гиммлер поименно назвал всех руководящих сотрудников разведки, начиная с ее начальника, чем еще больше унизил британскую разведку.

Разгром европейской сети СИС в то время рассматривался как тяжелый удар, но, по мнению Тревор-Роупера, в этом, несомненно, были и положительные моменты: «Мы получали бы информацию от массы находившихся на континенте агентов, которые уже продались немцам и действовали под их контролем. Руководители СИС, эти великие глупцы, просмотрели бы этот факт и преподносили бы полученные от них сведения как достоверную информацию. Она реализовывалась бы вместе с проверенными данными, а это могло нанести только вред».

Капитуляция Франции высветила сделанную СИС неправильную оценку способности этой страны к сопротивлению и ее моральные слабости. СИС на веру приняла выдвигаемый французским разведывательным бюро аргумент, что «линия Мажино» остановит продвижение немецких моторизованных частей. Такая точка зрения была доведена до Уайтхолла как вывод СИС, а не как мнение французов. Она оказалась совершенно неправильной, и СИС пришлось принять вину на себя.

Что касается морального духа французов, то или СИС не имела четкого понятия по этому вопросу, или имела свою точку зрения, но не донесла ее до руководства страны. По крайней мере, один из сотрудников СИС докладывал Мензису, что Франция быстро заключит сепаратный мир с Германией или перед основным сражением, или сразу после него. «Я подозревал, что Мензис не доложил об этом Черчиллю. Он знал, что не это хочет услышать от него руководитель страны и не хотел терять его расположения», — писал этот сотрудник в своем письме автору.

Таким образом, летом 1940 года СИС оказалась в очень трудном положении. На нее сыпались насмешки со стороны других ведомств, которые расширяли свои собственные разведывательные аппараты. Ее критиковало объединенное разведывательное бюро, которое было создано в 1936 году для координации сбора разведывательной информации, ее оценки и распределения по потребителям.

В июне 1940 года комитет даже обсуждал вопрос о разделении СИС и передаче ее трем родам войск, и Мензису пришлось приложить большие усилия, использовать связи на Уайтхолле, чтобы предотвратить такой шаг. В ноябре 1940 года над СИС снова нависла угроза, на этот раз со стороны самого Черчилля. Он попросил начальников штабов доложить ему свое мнение о целесообразности расформирования СИС и замены ее новой межведомственной разведывательной группой, которая будет находиться под их руководством.

На этот раз СИС спасли достижения правительственной школы кодов и шифров, находившейся в Блетчли-парке в пятидесяти милях от Лондона. В спешном порядке сформированная группа из числа ученых, интеллектуалов, математиков, лингвистов, техников и вспомогательного персонала разработала систему «Алтрэ» — мероприятия по дешифровке немецкой информации, передаваемой по радио в закодированном виде. (Немцы использовали для этого машины «Энигма».) В 1939 году польская разведка передала Великобритании образец такой машины. Мероприятие «Алтрэ» было наиболее охраняемым секретом (от немцев и самих англичан) второй мировой войны. Вкратце суть «Алтрэ» заключалась в следующем. Радиооператоры настраивались на частоту передач немецких спецслужб и записывали радиосигналы. Этот материал, который немцы кодировали при помощи якобы не поддающихся расшифровке кодов на машинах «Энигма», передавался в Блетчли-парк, где криптоаналитики садились за работу. Результаты переводились на английский язык. Офицеры разведки анализировали сообщения, оценивали их важность. Окончательный продукт рассылался руководителям заинтересованных ведомств. Блетчли-парк, как раскаленная лампочка, светился талантами и его лучший результат — «Алтрэ» был подобен «чтению мыслей противника».

Поток информации «Алгрэ» (расшифрованные сообщения немецкой военной разведки — абвера) начался в 1940 году и спас СИС. Мензис сразу же понял, что если СИС будет контролировать реализацию материалов «Алтрэ», часть славы достанется и ей. Представителю СИС в правительственной школе кодов и шифров подполковнику авиации Фредерику Уинтерботаму было дано указание передавать разведке наиболее важную информацию. Каждый день лично Мензис или его личный помощник Дэвид Бойл доставляли Черчиллю пакет с разведывательной информацией. Передавая Черчиллю материалы (Мензис перевозил их в специальном кейсе, а Бойл в своей шляпе), они докладывали премьеру об успехах Блетчли-парка, подчеркивая при этом свою роль в ее реализации. Черчилль высоко ценил эту информацию, по словам Уинтерботама, «по ней он вел войну», и его доверие к Мензису и СИС быстро росло.

Конечно, это не сблизило Мензиса и СИС с правительственной школой кодов и шифров, руководители которой считали, что они подчиняются Мензису лишь административно. Они знали, что происходит с их информацией и презирали СИС, которая «существует только за счет их успехов». Это чувство было настолько глубоким, что его влияние ощущалось в течение длительного времени после войны. Сэр Гарри Хинслей, привлеченный на работу в Блетчли-парк еще аспирантом, который позднее стал вице-канцлером Кембриджского университета и официальным историком британской разведки военного времени, так высказывался о СИС: «Люди, занимающиеся шпионскими делами, подобны ленивой ящерице. Им приходилось быть таковыми. А в Блетчли-парке работали непреклонные, искренние, очаровательные, профессионально грамотные мужчины и женщины. Они жили в совершенно ином мире. Имелась принципиальная разница между результатами их работы и результатами усилий «старомодных шпионов».

Спасенный результатами «Алтрэ» и завоевавший за счет этого расположение Черчилля, Мензис продолжал править одряхлевшей, некомпетентной службой, развращенной семейственностью и руководимой ничтожными людьми. СИС «созрела» для проникновения в нее Филби. Она заслужила это. И он выпотрошил ее.

Киму Филби удалось устроиться на работу в британскую разведку. При этом большую роль сыграло знание им положения во франкистской Испании, которая в то время занимала важное место в войне разведок. Официально Испания придерживалась нейтралитета, но Франко во всем поддерживал Гитлера, и поэтому германская разведка действовала в стране без каких-либо ограничений. Не желая, однако, компрометировать нейтралитет своей страны, Франко терпеливо относился к действиям и британской разведки. Подобная ситуация существовала и в соседней Португалии. Таким образом, в этих странах британские и германские сотрудники разведок сталкивались фактически лицом к лицу, что создавало большие возможности для завязывания интриг, осуществления различных провокаций, проверок и перепроверок фактов и отдельных лиц.

Следующая интрига, далекая, несомненно, от действительности, отображает ту атмосферу, которая царила на Пиренейском полуострове, когда Филби приступил к работе в испано-португальском отделе СИС. С позиций Лиссабона действовал агент, имевший псевдоним «Блинки». В один из дней он связался с резидентурой СИС в Лиссабоне: «У меня есть очень важная информация. Речь идет о новом немецком шифре. Я хочу за него 100 тысяч долларов». После проверки англичане пришли к выводу, что шифр подлинный, и заплатили требуемую сумму. Затем «Блинки» встретился с представителем немецкой военной разведки в Лиссабоне, которому заявил: «У меня есть для вас очень важная информация, которую я оцениваю в 100 тысяч долларов». Поскольку в прошлом «Блинки» был надежным источником, немцы тоже заплатили. После чего он заявил: «Я только что продал ваш новый шифр англичанам». Немцы не особенно рассердились, поскольку теперь они знали, что англичане читают их переписку. Они могли прекратить использовать этот шифр для передачи важных сведений и снабжать англичан дезинформацией, что заставит их «ходить по замкнутому кругу».