Далее я считаю, что русские, знавшие, что англичане расшифровывают материалы «Энигмы» и сами способны это делать, обратились к Великобритании с просьбой о предоставлении им немецких шифровальных машин с единственной целью — выяснить реакцию британской стороны. К сожалению, наш ответ на эту просьбу был не удовлетворяющим русских компромиссом. Мы передали русским шифровальную машину, будучи уверенными, что они не смогут ею воспользоваться. Москва поняла позицию Лондона и сделала свои выводы.

Зимой 1942–1943 годов в Великобританию на подготовку прибыли первые сотрудники американской разведки. Это были офицеры Управления стратегических служб (УСС), двойника британского Управления специальных операций (УСО). УСС было создано Уильямсом Донованом, «сумасшедшим Биллом», незаурядным адвокатом, который исповедовал немного наивную, но привлекательную веру в возможность реализации всех планов и был убежден, что просвещенный любитель нередко может сделать дело лучше профессионала. «Один из «моих парней», — нередко говорил Донован, — стоит десяти армейских солдат».

Донован ошибочно полагал, что немцы особенно сильны в проведении тайных разведывательных операций, и считал, что с подобной угрозой может справиться только организация, подобная УСС. Свое ошибочное представление он усугубил тем, что наделил англичан способностью раскрывать любые секреты. Поэтому Донован обратился к своим британским коллегам за опытом, который, по его мнению, был необходим, чтобы его организация стала действительно профессиональной.

Англичане приветствовали возможность пополнить за счет американцев свои финансовые ресурсы, улучшить материально-техническое обеспечение, укрепить свой кадровый состав. Они считали, что складывавшиеся взаимоотношения будут находиться под их полным контролем: американцам отводилась роль младших партнеров в крупном британском деле. Малькольм Маггеридж пишет по этому поводу следующее: «Я очень хорошо помню, как к нам прибыли американцы, «источающие аромат» подготовительной школы. Все такие молодые и невинные. Они должны были начать работать в нашем старом затхлом «разведывательном публичном доме». Вскоре всех их «изнасиловали и развратили». Их трудно стало отличать от наших «закаленных проституток», бывших в деле около четверти века или более».

Филби был одним из немногих, смотревших на вещи по-иному. Он считал, что кооперация с американцами в области разведки в конце концов приведет Великобританию в подчиненное положение, что жаждущие действий американцы недолго будут терпеть британский диктат. Начавшееся дружеское сотрудничество в скором времени должно перейти в открытую вражду.

Некоторые сотрудники британской разведки выражали недовольство по поводу состояния дел с обеспечением безопасности в Соединенных Штатах. Член британского парламента Генри Керби, работавший в СИС в 20-х годах вспоминает: «Можно сказать, что у американцев вообще не было разведки. УСС походило на наше Управление специальных операций, и, в основном, полагалось на американские этнические группы в поисках специалистов по языкам и лиц, располагавших знаниями иностранных государств. Службы безопасности не существовало. А ведь они поддерживали тесные контакты с нашими СИС и УСО. Таким образом, состояние нашей безопасности сразу значительно понизилось».

Ряд сотрудников британской разведки возражали против методов работы УСС. Американцы хотели установить по своим каналам связи с правительствами ряда европейских стран, находившихся в изгнании, англичане же считали, что такие контакты должны проходить через них. УСС хотело использовать агентуру на местах по своему усмотрению, СИС считала, что о подобных мероприятиях американцы должны ее информировать и действовать с ее одобрения. Англичане считали, что УСС должно пользоваться их кодами и линиями связи, американцы отказывались от такой практики, утверждая, что это позволит СИС быть в курсе всех дел УСС, а свои секреты скрывать. В начале 1944 года СИС и УСС вступили в конфликт по поводу намерений американцев перебрасывать своих агентов из Алжира в оккупированную немцами Францию. К большому неудовольствию Донована англичане использовали свою монополию на самолеты, необходимые для выполнения этого задания, для контроля над операциями американской разведки.

Одна из секретарей машинописного бюро отметила в характере Филби такую черту, которая вызывала у нее беспокойство. «Или вы целиком принимаете его таким, какой он есть, или полностью отвергаете», — заявила она. «Секретарь Филби Катрин Гейндж была предана ему, но не принимала его излишней увлеченности делом». Под этим я подразумеваю его расчетливые амбиции и черствое отношение к своим подчиненным. Если вы сделаете ошибку при печатании текста, старый Каугилл может даже наорать, но вы понимаете, что он не хотел вас обидеть. Филби же вызовет тебя в свой кабинет, ткнет пальцем в допущенную ошибку и холодно произнесет: «Будьте добры исправить». При этих словах я корчилась, как червь. Так же эффективно он использовал этот прием и в отношении своих коллег. Помню, я вошла в кабинет Грэма Грина. Он сжимал ручки кресла руками, его глаза сверкали от гнева. На вопрос что случилось, Грин ответил: «Я только что получил нагоняй от шефа».

В летний период сотрудники СИС могли неплохо проводить свободное время. Недалеко от расположения службы находился приличный ресторан под названием «Шале», куда нередко заходили Филби и Маилн выпить по кружке пива и поговорить о делах. Во время длинных летних вечеров в хорошую погоду они принимали участие в играх в крокет между командами подразделений СИС.

Всему пришел конец зимой 1943–1944 года, когда отдел Филби переехал в старое здание СИС на Райдер-стрит около Пикадилли. Хотя некоторые сотрудники пятого отдела не хотели уезжать из загородного района в Лондон, Филби мечтал возвратиться в столицу. Одна из причин этого заключалась в том, что он и Айлин снимали дом в окрестностях Сент-Олбанса вместе с семьей Маил-на. Но для двоих маленьких детей: Джезефины (родилась в 1941 году), Джона (1943) (следующий ребенок, Том, родился в 1944 году), помещение было слишком тесным.

Сначала семья Филби остановилась у матери Кима Доры, квартира которой находилась в Дрейтон-гарденс неподалеку от Бромтон-роуд. Вскоре они «наскребли» денег на домик на Карлайл-сквер, наняли привратника и открыли ясли (за детьми присматривали сама Айлин, а также подруга и профессиональный учитель). Очевидно, это было самое лучшее время их совместной жизни. «Они жили в приятном беспорядке среди детей, друзей, книг, музыки и похмельного веселья», — вспоминает Патрик Сил.

Хотя Филби находился в гуще этих событий — значительная их часть происходила в курируемых им районах — эго не помешало ему установить тесные отношения с рядом прибывших в Сент-Олбанс американцев. Один из них стал его другом. Речь идет о Джеймсе Энгл тоне, высоком худощавом интеллигентном человеке, проявлявшем интерес к поэзии, рыболовству, выращиванию орхидей, который был наделен чувством глубокого патриотизма и твердыми убеждениями. Филби был одним из инструкторов Энглтона, главным его наставником по контрразведывательным вопросам. Энглтон считал Филби своим старшим братом. Побег Филби в Советский Союз поверг Энглтона в состояние маниакальной подозрительности и оказал на все разведывательное сообщество необычайно сильное воздействие. Но в 1943 году они работали вместе во имя общей цели — нанесения поражения нацистской Германии.

Все в Сент-Олбансе было подчинено достижению этой цели. В тот период в СИ С пришло много одаренных людей. В число коллег Филби входили Тим Маилн, старый друг по Вестминстерской школе, и его предшественник в пиренейском отделе СИС, Грэм Грин, Хью Тревор-Роупер, Чарльз де Саллис, Десмонд Пакэнхэм и Ричард Коминс-Карр. И тем не менее Филби выделялся из их числа. Какие качества делали его таким прекрасным работником? Сэр Роберт Маккензи, эксперт по вопросам безопасности в МИД Великобритании, хорошо знавший Филби, вспоминает: