Филби открыто и откровенно говорил о своей жизни в Советском Союзе. По его словам, сначала все шло хорошо. Затем наступил период сомнений и разочарований, когда КГБ, казалось, потерял к нему интерес, когда у него не было близкой, понимающей его женщины, когда единственным утешением были виски и бесцельно проведенные недели становились нормой. После нескольких лет подобного времяпровождения, заявил Филби, он встретил прекрасную женщину, к которой у него пробудились глубокие чувства и благодаря которой он живет полнокровной жизнью. КГБ вновь проявил к Филби интерес, и в возрасте 76 лет он снова принимает активное участие в войне разведок.
Мы беседовали не только о разведывательной карьере Филби. Я пытался добраться до сути этого человека, а это нелегко сделать в отношении высококлассного специалиста, у которого профессиональной чертой является способность обманывать других. Мы обсуждали этическую сторону профессии разведчика, его мотивацию, беседовали о влиянии на Филби его отца, женщин, семейной жизни, текущих дел, дружбы, патриотизма, чести, лояльности, нечестности и других факторов. Филби изложил мне свое мнение о западных и советских лидерах, об Афганистане, Китае, Вьетнаме, Европе. Он рассказал о своих любимых писателях, пишущих на шпионские темы, высказал свою точку зрения на сегодняшнюю молодежь, современную музыку, говорил о трудностях жизни в Советском Союзе и ее положительных сторонах. Мы обсудили состояние здоровья Филби, его финансовое положение, состояние советского здравоохранения, его поездку на Кубу и путешествия по восточноевропейским странам. Он вспоминал о своих коллегах по работе в ЦРУ, о тех сотрудниках СИС, с которыми он хотел бы увидеться.
Знал ли Филби тогда, что ему не так долго оставалось жить? Он рассказал мне, что находился в госпитале по поводу болезни сердца, что заболевание опасности не представляет и, по словам его врачей, он проживет еще многие годы, если будет проще, легче смотреть на жизнь.
Мы обсуждали вопрос о том, в каком виде опубликовать все, что рассказал мне Филби. Возможно, это следует сделать в форме книги, но на ее написание уйдет несколько месяцев. Возможно, в серии газетных статей, которые можно подготовить и опубликовать быстро. «Решайте сами, — сказал Филби. — По мне чем быстрее, тем лучше».
Конечно, не так просто оценить состоявшиеся с Филби беседы. Где он выступал как простой смертный, а где — как сотрудник КГБ? Где подлинная информация, а где — дезинформация? Многое из рассказанного Филби можно проверить, и в этой книге я даю результаты выполненной мною в этом плане работы. Но многое нельзя проверить без доступа к архивам СИС, МИ-5, ЦРУ, ФБР и, конечно, КГБ.
В целом Филби по-разному отвечал на мои вопросы, и его ответы можно разбить на три группы. Иногда он говорил, что мог бы ответить на мой вопрос, но не сделает этого, так как затрагиваются методы работы КГБ. В других случаях Филби указывал, да, случилось то-то и то-то, используйте эту информацию по своему усмотрению. А в-третьих, он говорил, что не знает ответа на мой вопрос и ему не хотелось бы обращаться за помощью к своим коллегам.
Во всяком случае, Филби старался уверить меня в том, что идея организации нашей встречи исходила не от КГБ. «Я выступил с таким предложением, — заявляет он. — Мне ответили, что если я хочу побеседовать, почему бы не сделать это с Грэмом Грином. Теперь он часто бывает в Советском Союзе и, по их мнению, Грин является более подходящей фигурой. Я ответил, что Грин мой друг и бывший коллега, а я хотел бы побеседовать с человеком, который мог бы быть объективным. В конце концов они согласились с идеей, но никогда не одобряли ее». В этом я хочу поверить Филби. Во-первых, в течение всего периода моего пребывания в Москве ко мне относились как к частному лицу, и были даже сомнения в возможности провоза через таможню записей бесед с Филби. «Если они отберут их, — сказал мне Филби, — дайте мне знать, и я сделаю, чтобы их возвратили вам».
Когда я опубликовал свои статьи в лондонской газете «Санди таймc», раздались критические замечания по поводу самой идеи встречи с Филби. По словам некоторых критиков, я не должен был принимать его приглашения, и если Филби хотел поговорить о своих подвигах, ему следовало бы сделать это через «Правду» или «Известия». Западные журналисты не должны помогать Филби, совершая для этого паломничество в Москву. Бывший руководящий работник ФБР Роберт Ламфер был удивлен тем, что моя поездка не вызвала волну протестов. «Филби предал свою страну и свое поколение, а мы изображаем его в качестве какого-то героя, известного деятеля враждебной разведки. Это просто позор».
Другие увидели в высказываниях Филби его замаскированную просьбу разрешить провести последние годы в Великобритании. Бывший сотрудник британской контрразведки МИ-5 Тэд Олбойри, который знал Филби лично, заявил: «Филби всегда хотел вернуться домой. Жизнь его не завидна. Он мечтает о собственном домике где-нибудь в Сассексе с крыльцом, увитым розами. Он — воплощение истинного британца — звонит по телефону международной связи, чтобы выяснить решение кроссворда. Я считаю, что Филби зондировал почву: он хотел посмотреть, какая будет реакция на его интервью, какие споры оно вызовет. Он использует Филлипа Найтли. Филби можно сравнить с молодым человеком, обращающимся к своему лучшему другу с просьбой поговорить от его имени с нравящейся ему красивой блондинкой. Сознательно или нет, Найтли передает эту просьбу правительству и народу Великобритании».
С этим мнением согласен автор детективных романов, английский писатель Фредерик Форсайт, героем одной из книг которого «Четвертый протокол» является сам Филби. «Филби очень скучает по доброй старой Англии. Он выписывает массу английских журналов и газет и с нетерпением ждет каждого выпуска газеты «Таймс», чтобы начать решение кроссвордов. Он старается быть в курсе всех происходящих в Англии событий. Он даже заходит в один из московских баров, где бывают бизнесмены из Великобритании, чтобы послушать английскую речь. Много лет назад Филби был одним из членов великой пятерки, в которую кроме него входили Берджесс, Маклин, Джордж Блейк и Бланг. Но это было давно. Он — уже упавшая звезда».
Американский журнал «Тайм» пришел к выводу, что из каких бы личных соображений ни давал интервью Филби, Москва, очевидно, усматривала в этом какую-то выгоду. Руководители КГБ, указывается в «Тайм», считали, что беседы Филби являются своеобразным гамбитом в области общественных отношений, призванном создать впечатление об открытости Советского Союза. «В преддверии встречи на высшем уровне между Горбачевым и Рейганом, это был, очевидно, подходящий момент для проведения данного мероприятия, целесообразность которого трудно объяснить какими-либо другими причинами».
Я должен со всей ответственностью заявить, что, когда появилась возможность побеседовать с Филби, я, не задумываясь, воспользовался ею. Причина этого проста. Для англичан феномен перехода их гражданина на сторону противника имеет особую притягательность, возможно, потому, что слишком много у них было таких случаев. Однако, несмотря на миллионы слов, сказанных о Филби, он остается загадкой. Я считал, что беседы в Москве будут содействовать нашему пониманию его как человека и его мотивов. Если справедлива наша точка зрения, что демократия должна учиться на своих ошибках, то, чем больше мы узнаем о Филби, тем лучше. В результате проведенных с Филби бесед мне, кажется, удалось создать полный портрет представителя английского истеблишмента, который оставил Запад, решил идти против своего класса, против своего окружения во имя реализации своих, как он всегда считал, благородных устремлений. Создать портрет человека, который большую часть жизни культивировал в своем сознании две несоединимые философии. Я согласен, что некоторые моменты личной жизни Филби вызовут у читателя отрицательную реакцию. Но эти моменты зачастую не только тесно переплетаются с его действиями профессионального разведчика, но и крайне необходимы в целом для понимания Филби.
