Он разорвал круассан, намазал обе половинки маслом и джемом, откусил от одной.

– Теперь я не уверена, что смогу так продолжать. Мне надо его найти.

– Позвоните ему. Неведение мешает вам работать. Это вполне серьезный повод.

– Я боюсь. Боюсь, что ничего не получится. Что он будет не рад моему звонку.

– Обратитесь к Губерту, – сказал Милгрим, прикрывая рукой набитый рот. – Он кого угодно разыщет.

Она подняла брови.

– Как туфли Мередит, – сказал он. – Цена сотрудничества.

– Туфли Мередит не огорчатся, если Губерт их найдет. А мой друг огорчится.

– Обязательно ли ему рассказывать?

– Вы у Бигенда научились так думать?

– Я этому научился, когда был наркоманом. Когда постоянно нуждался в том, что по закону не имел права получить и что мне было не по карману. Я использовал рычаги. Как вы вчера с Мередит. Можете применить это к Губерту и найти вашего друга.

Она нахмурилась.

– Здесь вчера был человек от Губерта, – продолжал Милгрим. – Вечером, когда вы ушли в номер.

– Кто?

– Фиона. Девушка на мотоцикле. В «Синем муравье» я ее не видел. Но видел другой раз. На мотоцикле. Передавала кое-что от Памелы. Но тогда я не догадался, что это девушка.

– Зачем она приходила?

– Чтобы я поговорил с Губертом по ее телефону. Он сказал мне, что Слейт работает на кого-то еще. Сказал, чтобы я не доверял никому, кроме Памелы и Фионы. И вас. Сказал, вы не в курсе. Теперь в курсе.

– И как, по-вашему, он это воспринимает?

– Ему… любопытно. Как-то так. Он просил посадить вас на такси. Вы поедете в свою гостиницу, а Фиона отвезет меня к нему.

– Она разве не в Париже? – спросила Холлис.

– Она поедет в том же поезде, что и мы.

– Он сам это все провоцирует. Чтобы в таком вариться. Набирает людей, которые затеют собственную нехорошую игру и тем приведут его к чему-нибудь новому. Заставляет хаос работать на себя, как сказал Гаррет.

– Кто такой Гаррет?

– Мой друг. Ему нравилось слушать про Губерта. Я думаю, он во многом Губерта понимает. Может быть, дело в прыжках. Губерт выстраивает свою жизнь, свой бизнес так, чтобы постоянно брать новую высоту. Чтобы все время возникали преграды, которые он будет одолевать.

– Он считает, что единственный настоящий враг – застой, – сказал Милгрим, радуясь, что может увеличить дистанцию между собой и моментом раздражения Холлис. – Стабильность – начало конца. Мы идем лишь за счет того, что постоянно падаем вперед. – Тут ему вспомнилось кое-что еще. – Он говорил мне, это была бы главная опасность, научись он предсказывать поток ордеров. Потенциал застоя.

– Поток чего?

– Ордеров. Он говорил про тайны. В Ванкувере, при нашей первой встрече. Он любит тайны.

– Знаю, – сказала Холлис.

– Но не все тайны – то, что люди хотят скрыть. Некоторые тайны – то, что есть, но недоступно.

– Где есть?

– Вообще есть. В мире. Я спросил, какую информацию он бы выбрал, если бы мог узнать любую тайну. И он сказал: такую, какую еще никто не смог получить.

– Да?

– Завтрашний поток ордеров. Или хотя бы на час вперед. Или на минуту.

– Но что это?

– Совокупность всех заказов на рынке. Все, что кто-нибудь намерен купить или продать. Акции, бонды, золото, что угодно. Если я правильно его понял, такая информация существует в каждый конкретный момент времени, но нет агрегатора. Она существует, постоянно, но никому не известна. Если кому-нибудь удастся ее собрать, рынок исчезнет.

– Почему? – Холлис глянула в окно поверх черной лески, на которой висела серая полотняная занавеска. – Наше такси подъехало.

– Потому что суть рынка – в невозможности собрать весь поток ордеров на конкретный момент.

Милгрим встал и сунул в рот остатки круассана. Наклонился за сумкой, проглотил пережеванное и допил кофе.

– Ноутбук я отдам вам в поезде, – сказал он.

Холлис положила на столик несколько монет.

– Если он вам нужен, оставьте себе.

– Но он же ваш.

– Я купила его три месяца назад, когда думала, что начну новую книгу. – Холлис встала. – За все время открыла от силы раза три. У меня там кое-какая почта, но ее я скачаю на флешку. Если мне понадобится компьютер, «Синий муравей» купит.

Она двинулась к стойке регистрации, рядом с которой оставила чемодан.

Милгрим пошел за ней, от такого подарка совершенно забыв про поток ордеров. Губерт многим его обеспечивал, но Милгрим воспринимал эти вещи как оборудование. Не что-то личное. Холлис подарила ему свою вещь, личную.

И она еще раньше подарила ему свою книгу, вспомнил Милгрим. Можно будет почитать в поезде до Лондона.

Они оставили ключи служащему за стойкой и вышли к такси.

Пока поезд ехал от Северного вокзала мимо исполосованных дождем бетонных плит в замысловатой каллиграфии аэрозольной краски, Холлис отдала Милгриму белую зарядку и два других белых проводка, назначение которых толком не знала. Потом она вычистила из ноутбука немногочисленные электронные письма, предварительно скопировав их на флешку, которую носила на кольце для ключей. Флешка, в форме настоящего ключа, была куплена в «Стейплсе» в Западном Голливуде еще для первой книги. Холлис изменила имя ноутбука на «Мак Милгрима», записала для него пароль на бумажке и разрешила пока пользоваться USB-модемом, который Инчмейл уговорил ее купить месяц назад. Она не знала, как удалить свой почтовый аккаунт, но решила, с этим можно будет разобраться в Лондоне, тем более что пароля к нему она Милгриму не дала.

Его детская радость от подарка ее расстроила. Было ясно, что ему очень давно ничего не дарили. Впрочем, Холлис предупредила, что должна будет забрать модем, иначе ей придется платить за его мобильное время.

Она наблюдала, как Милгрим мгновенно уходит в то, чем там уж занимался в Сети, словно камень в воду. Как все люди перед экраном, он был где-то не здесь и сосредоточенно, будто водитель или пилот, смотрел в пространство, не имеющее отношения к географии.

Холлис откинулась на сиденье и стала глядеть в окно на французскую зелень, перемежаемую черным стаккато высоковольтных опор. Бигенд попросил ехать прямиком в «Кабинет», и это было хорошо. Она хотела увидеть Хайди. Ей нужна была Хайди, чтобы преодолеть барьер. Собраться с духом и позвонить Гаррету по экстренному номеру. А если звонок ничего не даст, она поступит по совету Милгрима, пойдет на сделку с Бигендом. Страшно думать, что запросит Бигенд. Холлис не знала, что может ему предложить, и не хотела выяснять. А Гаррету, она не сомневалась, внимание Бигенда не понравится. Она вообще никому не говорила про Гаррета, кроме Хайди и вот теперь Милгрима. То, чем занимаются Гаррет со стариком, насколько понимала Холлис, было уж очень по части Бигенда. Не хотелось сводить его с Гарретом, и Холлис надеялась этого избежать.

Она взглянула на Милгрима, целиком ушедшего в интернет. Где бы он сейчас ни находился, Холлис ему доверяла. Он казался прозрачным, голым, начисто лишенным тайных мотивов. И еще у нее было чувство, что Бигенд использует Милгрима. Считает, что создал его, собрал из груды мусора, в которую тот себя превратил. Очень по-бигендовски, подумала Холлис, откидывая голову и закрывая глаза. Именно это, наверное, он делал с ней. Или делал бы, если б смог.

Она заснула еще до того, как поезд въехал в туннель.

Сидя напротив Холлис в купе бизнес-класса, Милгрим не вошел с ноутбука (о котором по-прежнему думал как о ее ноутбуке) в твиттер. Вместо этого он открыл меню закладок и выбрал адрес страницы, на которой Фоли с черным порнографическим прямоугольником на лице демонстрировал защитную куртку.

Он прокрутил других молодых людей с прямоугольниками на лицах, в других куртках, и нашел снимок рук в черных перчатках. «Кевларовое покрытие надежно защитит от порезов, – гласила подпись. – На запястьях застежка в виде липучки с рельефным логотипом. Обеспечивает прочный захват и удержание».