На рассвете крепкий ветер очистил небо, хотя по-прежнему было холодно. Бонапарт прснулся от того, что его тряс за плечо лейтенант Кеннеди.
- Они ушли!
У Наполеона заняло минуту убедиться, что во внутренней гавани нет ни одного корабля, на внешнем рейде за фортом Тур Ройал тоже не было видно британской эскадры.
- Значит, мы остаемся.
Тяжелые удары ядер продолжали обрушиваться на форт, но в котле варилась говядина и солдаты мечтали, чтобы сержант О'Лири, читавший вслух Евангелие наконец заткнулся. Раздали хлеб и мясо, шестьдесят человек собиравшихся сражаться бок о бок с Бонапартом, ждали следующего штурма, и он приказал выдать вино. Сержант О'Лири смущенно поинтересовался, существует ли какая-нибудь надежда убраться отсюда.
- Прежде всего, от солдата требуется выносливость и терпение, - ответил Бонапарт, думая о том, что его мечтам, похоже, не суждено сбыться, - будем защищать Эгильетт и ждать корабля.
- Да, сэр.
Неожиданно наверху раздался топот ног и вопль,
- Фрегат! Он быстро приближается, сэр!
Идущий в бейдевинд 'Лютин' лег в дрейф, всплеск воды возвестил о том, что брошен якорь, на кормовом флагштоке пополз вверх развевающиеся на ветру Флер-де-лис
Бонапарт поднялся на восточную стену и, опершись на заклепанную по его приказу 36-фунтовую пушку, не отрывал подзорной трубы от высокого офицера в белом мундире, стоявшего на шканцах.
- Вы узнали его, сэр? - спросил стоящий рядом Кеннеди
- Это капитан Жан Бернадот, когда мы познакомились,он был сержантом морской пехоты на эскадре Сюффрена.
Шлюпки уже отваливали от борта 'Лютина', нужно было минут пять, чтобы они подошли и около десяти на погрузку всех оставшихся защитников Эгильетта.
- Пока они не заберут всех, за эти уже политые кровью камни придется драться насмерть. Да уж, это будет непросто, - Наполеон сложил подзорную трубу.
Хотя далеко не все люди Бонапарта, выходцы из Ирландии, Уэльса или Шотландии, были лояльны Англии, флаг с красным крестом Святого Георга являлся символом присутствия здесь британцев.
- Мистер Кеннеди!
- Сэр?
- Первыми идете вы с гренадерами и заберите с собой наш флаг, лейтенант.
- Есть, сэр
Привыкшие к бою на ограниченном пространстве палубы, морские пехотинцы немного расслабились, считая, что их испытания тоже подходят к концу. Наполеон приказал снять тяжелые ранцы.
- Вниз к берегу, мы пойдем последними парни, поэтому сражаться придется как одержимым.
Республиканские пушки прекратили пальбу, донесся приглушенный звук барабанов наступающих колонн находившихся на полпути к форту. Сняв флаг, Кеннеди со своими людьми уже спускался на прибрежный песок. Наполеон обернулся, горстка морских пехотинцев, опустившись на одно колено или стоя у края разбитого парапета, была готова к стрельбе. Большего сделать ничего нельзя, нужно сдерживать республиканцев пока гренадеры не доберутся до шлюпок.
Бывшие уже в сотне ярдов от Эгильетта французы кричали в паузах между барабанным боем, - Vive la Rеpublique!
- Огонь!- скомандовао Бонапарт.
Мушкетный залп грянул оглушительным треском разрываемой парусины, с такого расстояния британцы просто не могли промахнуться. Словно пшеницу в поле качнуло первую шеренгу атакующих, упало не менее двух дюжин, отголоском долетело звяканье вываливающегося из рук оружия. Следующие шеренги переступили через их тела, пуля ответного залпа прошла всего в паре дюймов от головы Наполеона.
Морские пехотинцы стреляли, перезаряжать и снова стреляли, один из них бросил давший осечку мушкет и подобрал оружие погибшего товарища. Барабаны смолкли, не обращая внимания на не особенно плотный огонь, смешавшие ряды французы карабкалась по осыпавшимся обломкам кладки. Подгоняемые сержантами, солдаты плотной массой взобрались вверх по завалу, готовые прорваться через пролом в стене.
- В атаку! В атаку! - добравшись до бреши, кричал офицер - республиканец.
- Вперед! - С обнаженным палашом Бонапарт бросился в самое пекло боя, вокруг него люди то и дело переступая через убитых, рубились, резались, кололи врага. Такому не научат инструкторы, так драться за свою жизнь могла научить только улица, где правило одно - никаких правил. Превосходя количеством мастерски владевших холодным оружием британцев, французы постепенно теснили их назад. Наполеон видел, что брешь потеряна, горстка морских пехотинцев отступала теснимая неприятелем, хлынувшим во внутренний двор форта.
У британцев уже не оставалось времени спускаться по лестнице, и они прыгали на белоснежный береговой песок прямо с парапета. Французы, видя стоящего возле орудийной амбразуры повернувшись навстречу смерти одинокого офицера в порванном мундире с тяжелым пистолетом в руке, бросились к нему. Они задержались на несколько секунд, но этого было достаточно для точного выстрела в тридцати двух фунтовый бочонок, у подножия башни разлетевшийся обломками в грохоте взрыва. Всё заволокло пороховым дымом, раздавались дикие вопли республиканцев их просто смело ударной волной.
Сильный удар о песок выбил дыхание из груди Наполеона. оглушенного и сброшенного со стены. Двое морских пехотинцев ухватили его, попытавшегося ползти, и под руки потащили вперед. Жаждавшие мести французы, перебравшись через выпотрошенные взрывом мертвые тела прыгали, вниз пытаясь помешать посадке неприятеля в шлюпки.
Выстроенные в две коротких линии Стивеном Кеннеди на самой кромке воды, ощетинившись стволами мушкетов, нескольких десятков британцев медленно отступая прямо в море. 'Лютин' поддержал их картечным звлпом, на это ответили четыре или пять пушек уже установленные в форте Балагье и двенадцатифунтовое ядро расщепило фальшборт фрегата.
- Давайте 'омары'! - кричали гребцы со шлюпок. - Быстрее!
- Разойдись! - приказал Бонапарт, отплевываясь от песка и протирая запорошенные глаза.
Когда выпущенная со стены форта мушкетная пуля взбила фонтанчик рядом с ним, отходившим последним, вода уже поднялась до пояса и к Наполеону протягивали руки с ближайшего баркаса.
- Тащи!- кричал Кеннеди,- тащи его.
Шлюпки поворачивали, медленно преодолевая волну идя навстречу 'Лютину', стремясь как можно скорее прикрыться бортом фрегата. Вскоре пехотинцы и гренадеры один за другим взбирались на его палубу. Бонапарт не обращая внимания на холод, пробравшийся под мокрую одежду, торопливо вскарабкался вслед за ними и сел отдышаться пряно на доски настила.
-На брасы левые! На кливер-фалы и шкоты! Кливера поднять! - громкая команда перекрыла лязганье брашпиля 'Лютина'.
-Лево на борт! Фока-булинь отдать! Пошел брасы!
Хороший вид, месье?! - спросил подведший к нему Бернадот. - Все потеряно. Все. Моя несчастная Прекрасная Франция.
Обернувшись, Бонапарт увидел панораму береговой линии уже проходящую мимо.
- Вы обязательно вернетесь домой Жан-Поль,- мягко ответил он.- В конце концов, мы разобьем этих ублюдков и вы вернетесь с оружием в руках.
- Спасибо, капитан.
- Мой друг, я писал вам о семье Клари, - напомнил Наполеон.
- Хм ... эта девушка и ее мать? Когда они нашли меня в штаб-квартире национальной гвардии, положение в городе стало отчаянным, вместе с другими беженцами их под охраной немедленно доставили к шлюпкам, и мы отправилась прямо к фрегату. Надеюсь, что здесь на 'Лютине' все эти люди находятся в безопасности.
- И вот еще, что... Предлагаю вам, Бонапарт,начиная с этой минуты, принять командование кораблем. Думаю, месье лучше всего, если вы, переодевшись и приведя себя в порядок, немедленно осмотрите его и познакомитесь с командой - предложил Бернадот.
- Конечно, я сделаю это с удовольствием, - согласился Наполеон.
Баркасы были просто брошены, паруса корабля наполнились свежим западным ветром, повернув вблизи обозначенных подводным камнем отмелей мыса Кер, фрегат скрылся за полосой дождевого шквала в своем движении на юго-восток.
19-го в 10 часов утра осаждающие вошли в объятый ужасом Тулон. Повсюду царила тишина, те, кто остался, забаррикадировались в домах, опасаясь мародеров. Войска обнаружив, что военно-морская база уничтожена не полностью в течение дня тушили пожары, сохранив Арсенал. Потери, понесенные французским флотом были значительны, но все еще оставались большие запасы.
